Удел невменяемых ужаснее всех наказаний,
аемых по суду, и всех житейских бедствий, которые могут
сть на долю отвечающего за себя человека. Вспомним мудрые
1 А. С. Пушкина:
Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
ыть личностью трудно. И это относится не только к великим,
пицимся личностям, возложившим на себя бремя ответствен-
1 за страну, за народ, за политическое или интеллектуаль-
цвижение, это относится ко всякой личности, к личности
де. Ведь даже самая скромная роль, если она выбрана всерьез,
ьявляет человеку целый комплекс обязанностей.
ичностное бытие - это непрекращающееся усилие. Его нет
1где индивид отказывается идти на риск выбора, пытается
Виться от объективной оценки своих поступков и от беспо-
ого анализа их внутренних мотивов. Но и не быть личностью
ко, или, если выразиться точнее, несладко. В реальной систе-
щественных отношений уклонение от самостоятельного реше-
1 ответственности равносильно признанию своей личност-
иеразвитости и согласию на подопечное существование, на
?ный начальственно-бюрократический надзор. За дефицит
Встельно-волевого начала в поведении людям приходится рас-
рюаться всеми бедствиями командно-административного
тления. И это уже не говоря о том, что сам индивид, страдаю-
1.таким дефицитом, обычно доходит до жалкого состояния:
1ет в лень, ипохондрию, мечтательность и завистливость.
Нравственные основы личности
такое личность (не великая, исключительная, а лич-
вообще, личность в достаточно массовом ее выражении),
РИЯ продемонстрировала в ту же эпоху, когда миру была
на.
Глава XVII. Личность
1. Индивид, индивидуальность, личность
ш
явлена плеяда самобытных и многосторонних ренессансных ива
видуальностей. Правда, ареной этой демонстрации оказалась
столько сама культура Возрождения, сколько религиозное рав1
протестантское движение XVI века. Его участники, поднявщив
против авторитарной римско-католической церкви, обнаруэдд
прежде неизвестную способность к самодисциплине и самощд
нуждению, к добровольному связыванию себя вновь выбранным)
нравственно-религиозными требованиями. Папскому диктату быд
противопоставлена не склонность к индивидуализму, а сила личд
на себя возлагаемой миссии и обязанности. Упорство, выдержку
самообладание приверженцев молодого протестантизма вошли влв
генду, а слова, сказанные их первым духовным вождем Мартине
Лютером: <На том стою и не могу иначе> - навеки стали девизе
личностно-независимого поведения. Это было началом становлет
исторического типа личности, которая определяет свое поведена
прислушиваясь к своему <внутреннему голосу>, а не бездумно с>
дуя указаниям и назиданиям извне.
Первое философски обобщенное изображение структуры такс
го поведения дал два века спустя И. Кант. <Самодисциплина>
<самообладание>, <способность быть господином себе самому
(вспомните пушкинское: <умейте властвовать собой...>) -таков
ключевые понятия кантовского этического словаря. Но самая вая
ная выдвинутая им категория, проливающая свет на всю проблем
личности,- это автономия. Слово <автономия> имеет двояки
смысл. С одной стороны, оно означает просто независимо
по отношению к чему-то. С другой стороны (буквально), ав
номия - это <самозаконность>.
Как понимать данное выражение? Конечно, речь не идет здес>
том, что человек изобретает для себя законы: сегодня выдумьи
одни, завтра подчиняется другим, словом, кодифицирует свой л
ный произвол, капризы и прихоти. И в этической традиции, и (
бенно в работах самого Канта понятие автономии (самозако>
ности) подразумевает добровольное возведение максимы в прМ
цип, когда определенное правило поведения (по Канту, <макс>
му поступка>) человек задает себе сам раз и навсегда, то есть с~Ц
вит его выше своих меняющихся желаний, потребностей, пЩ
страстий и преходящих обстоятельств, к которым надо присю
сабливаться.
С этого возведения максимы в принцип и начинается устчИ
чивая стратегия индивидуального поведения, отличающая ли
ность от такого единичного субъекта, который, по словам КаЯ!
<мечется туда и сюда, подобно туче комаров>, подчиняясь то соОй
венной склонности, то <силе обстоятельств>, то давлению влас
Последнее особенно существенно. Закон, который индивид дал с
сам, может прийти в противоречие с внешними властными пр"
писаниями и распоряжениями. И тогда <мой> закон прот
стоит <чужому> указу и диктату. Причем сила этого прот
куда больше, чем сила частного интереса, отличаю-
1еловека как индивида. Нет таких интересов, желаний,
1-материальных личных влечений, которые не отступили бы,
человеку достоверно известно, что их удовлетворение обер-
гибелью. А вот о принципах этого не скажешь. Принципы
даются при всех условиях, а значит, даже тогда, когда их
яение карается смертью.
кое правило человек может возвести в принцип? Абстракт-
юря, любое. Однако на роль принципов, застрахованных от
.лотра, соблюдаемых не просто из упрямства, а по глубоко-
?все упрочивающемуся личному убеждению, могут претен-
, далеко не все правила, а лишь те, которые поддаются нор-
дому обобщению. Вот почему рядом с требованием <дай
акон> Кант ставит другое, важнейшее для его этики: <По-
1 так, чтобы максима твоего поведения во всякое время
>бы быть и нормой всеобщего законодательства>.
э существует только один род общезначимых норм, дейст-
зьиых для всех времен. Это простейшие требования нрав-
ности, такие, как <не лги>, <не воруй>, <не чини насилия>.
(человек и должен прежде всего возвести в свой собственный
иовный императив поведения. Лишь на этом нравственном
е может утвердиться личностная независимость индивида,
жься его умение <властвовать собой>, строить свою жизнь как
денное, преемственно-последовательное <поступание>.
останавливаясь на противоречиях, которые содержало
(ское учение , акцентируем внимание на том, в чем Кант
дся прав в общечеловеческом смысле, что было его настоя-
1)илософским открытием, значимым для наших дней не мень-
1-даже, возможно, и больше, чем для его времени.
может быть нигилистической и аморальной независимости
щества. Свобода от произвольных социальных ограниче-
остигается только за счет нравственного самоограничения.
тот, у кого есть принципы, способен к независимому
Целаганию. Только на основе последнего возможна подлинная
сообразность действий, то есть устойчивая жизненная стра-
Ь Нет ничего более чуждого индивидуальной независимо-
ем безответственность. Нет ничего более пагубного для лич-
вои целостности, чем беспринципность.
пгчайшие испытания, выпавшие на долю людей в XX столе-
иодтвердили справедливость этих утверждений. В 1938 году
ям психиатр Бруно Беттельгейм был заключен в гитлеров-
концентрационный лагерь. В течение двух лет, прове-
х в Дахау и Бухенвальде, он в уме сочинял книгу, где анали-
лось состояние и поведение людей в условиях чудовищных
подробно учение Канта анализируется в соответствующем разделе гл. II
<Возникновение и исторические типы философии>.
иа_
Глава XV 1 1. Личность
1. Индивид, индивидуапъность, личность
ш
массовых экспериментов, затеянных фашизмом. В 1960 году
вышла в свет под названием <Просвещенное сердце>. Целв
гитлеровского концлагеря, как свидетельствовал Беттельгеи
была <ампутация личности в человеке> - формирование <идеала
ного заключенного>, который реагировал бы на команды на
смотрщика мгновенно, не рассуждая, наподобие автомата из
запуганного ребенка. Этой цели фашисты добивались с фанати
ным упорством, пренебрегая порой даже соображениями реш
бельности. Содержа людей в условиях хронического недоедащ
и стадной барачной скученности, применяя унизительные над
зания, поддерживая с помощью произвольных казней <обп
фон террора>, они в массе случаев достигали того, к чему сч
мились.
Но вот незадача: <идеальный заключенный>, как правиле
оказывался совершенно нежизнеспособным существом. Пос
<ампутации личности> в нем разрушались также качества инд
видуальности и индивида: атрофировались способности, затуха
память, притуплялся даже инстинкт самосохранения. <Идеалы>
заключенный> был истощен, но не испытывал голода, пока надэя
ратель не крикнет: <Ешь!> Он двигался машинально, безропотщ
слабел и наконец, что называется, <весь вымирал>.
По наблюдению Беттельгейма, в <идеальных заключенных?
быстрее всего превращались либо расчетливые циники, либо люД1
с чиновничье-клерковской психологией, которые никогда не ведя
ли долга, выходящего за рамки инструкций, и привыкли бездума
говорить: <У меня был приказ>. И наоборот, дольше и успешна
других разрушению личности сопротивлялись те, кого приняв
называть ригористами - <людьми долга>, <людьми принципа>
Показательны в этом отношении и приемы, которые сами закл1Г
ченные изобретали в целях личностного сохранения. Один 1
лагерных <старожилов> сообщил Беттельгейму следующие ра
хожие правила: заставляй себя есть всякий раз, как продет
вится возможность; спи или читай, если выпала свободная и.
нута, и непременно чисть зубы по утрам. Смысл этих прав>
один: делать непредписанное, свободно подчинять себя том
к чему не принуждает лагерное начальство. В этом случае дан
чистка зубов может быть поступком.
Прибегая к кантонским понятиям, Беттельгейм формуляру
своего рода императив лагерного выживания: во что бы то ни ста
<создать вокруг себя область автономного поведения>. Оолас
эта тем шире и прочнее, чем основательнее запреты, добровояк
наложенные на себя человеком, чем ближе они к фундамент
ным нравственным требованиям. В условиях голода, унижен
рабского труда дольше всех выдерживали те, кто однажды
жился постановить сам для себя: <я ни при каких уело
не стану доносчиком> или <я никогда не приму участия
рательной акции>. Таков был трагический парадокс лагер
ования: чтобы не вымереть, надо было перестать бояться
уемой насильственной смерти, самому выбрать то, за что
Однажды казнят. Но ведь парадокс этот неявно присутствует
1,самом понятии принципа (безусловного императива). Прин-
- не принцип, если за него не готовы идти на утраты, жертвы,
Исследования и даже на смерть.
змышляя над экстремальной ситуацией фашистских лаге-
цБ. Беттельгейм выявил некоторую всеобщую правду о чело-
1 скрытую от нас в условиях более или менее нормального
ального существования.
1равственность - не просто средство общественного регули-
дия индивидуального поведения. Она еще и средство духовно-
онального выживания самого индивида. Там, где нет свободно
(анных нравственных обязанностей (пусть самых элементар-
1, начинается общая деградация человека, особенно быстрая,
к он становится добычей преступного окружения или пре-
вого режима. Сплошь и рядом она оказывается прологом к
уничтожению.
Оконце XIX века французский социолог Э. Дюркгейм в рабо-
амоубийство> обратил внимание на то, что расчетам с жизнью,
вравило, предшествует <аномия> (буквально <беззаконность>,
йормность> ) - состояние, когда для человека ничто не свято
обязательно. Но еще до Дюркгейма зависимость эта была
ч) документирована художественной литературой. Вспомните,
эканчивает жизнь персонаж Ф. М. Достоевского Ставрогин,
вкую мизантропию Анны Карениной накануне самоубийства.
ежа удавился> - так говорит Евангелие о конце Иуды Иска-
а, убившего принципы и предавшего врагам учителя своего.
в тридцать сребреников, назначенных за предательство, поте-
?в глазах Иуды всякую ценность и интерес: перед смертью
>осил их в лицо жрецам-плательщикам. Аномия, а за нею пол-
апатия и - бегство в смерть!
Жизнеспособность животного инстинктивно непроизвольна.
веспособность человека покоится на воле к жизни и предно-
т постоянное личностное усилие. Простейшей, исходной
ои этого усилия является свободное подчинение общечелове-
м нравственным запретам, зрелой и развитой - работа по
"делению смысла жизни, по созданию и поддержанию извест-
целостного представления о желаемом, должном и ценном,
Рое достоверно для данной конкретной личности и одушевля-
ивотворяет ее в качестве значимой <сверх задачи>.
ма мысложизненных поисков уже затрагивалась в преды-
1вх главах учебника. Остановимся здесь лишь на тех ее аспек-
которые существенны для социальной ориентации личности.
м с того, что смысл жизни по сути своей <сверхпрагматичен>:
Си. гл. 1 <Философия>, гл. V <Бытие> и гл. IX <Человек>.
?62-
Глава XVII. Личность
1. Индивид, индивидуальность, личность
ш
он связан с вопросом <ради чего жить>, а не с вопросом о том ка
поддерживать жизнь и приносить практический эффект.
Поиски смысла жизни можно определить как процесс расв
ряющейся морально-практической ориентации личности. Все
чинается с простейших нравственных альтернатив, с опредед
ния того, чего <здесь и теперь> категорически нельзя делат
(соответственно - нельзя не делать). Добровольно возлагая н
себя известные обязанности, личность становится убежденных
исполнителем той или иной общественной роли. Но роль эта в1
единична, ибо многие другие люди движимы аналогичными инди
видуальными устремлениями. Так личная ситуация приобретав
более широкое социальное значение - исторического контекста
в котором находится определенная социальная группа. У чело>Я
века появляется интерес к общественным отношениям и законов
мерностям, к глобальным проблемам и общим перспективам ра.
вития человечества, причем интерес не досужий, а действител]
но живой, нравственно выстраданный. Встает вопрос о вплетена
личной биографической нити в историческую ткань своего народ
человечества в целом.
Классово-социальный
выбор
Одна из сложнейших задач, которые встают перед личность)
в ходе смысложизненных поисков,- это понимание и оценка а
своего объективного социального положения. Принадлежность
определенному классу человек не выбирает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105