С тех пор эти приемы стали со-
ставной частью искусства захвата и удержания власти. Впрочем,
достаточно посмотреть документальные фильмы и почитать спе-
циальные работы. В них заметно постепенное унифицировано
приемов пропаганды. Парад в Пекине в честь Мао? Кажется,
видишь повторенным в гораздо большем масштабе массовый па-
рад в Риме во главе с Муссолини или же церемонию на Красной
площади, развертывающуюся под бдительным оком Сталина.
Трудно обсуждать последствия этой модели гипноза в интел-
лектуальном и практическом плане, настолько неоригинальными
они стали. Более того, эти вещи не стесняются обсуждать, даже
если продолжают думать и действовать в том же духе. Ясно
одно, раскрывая это явление, Ле Бон предлагает политическому
миру архетип и метод.
<Это была именно параллель гипнотической ситуации, - подтверж-
дает Фромм, свидетель ее распространения,- по отношению к власти, с
помощью которой социальная психологая предложила новый и само-
бытный подход к животрепещущей исторической проблеме нового ав-
торитаризма>.
Результатом этого подхода является замена фигуры оратора
фигурой гипнотизера, замещение красноречия внушением, а ис-
кусства парламентских дебатов - пропагандой. Вместо того, что-
бы убеждать массы, их возбуждают театром, их держат в узде с
помощью организации и завоевывают средствами прессы или ра-
дио. По правде говоря, пропаганда, подводящая итог этому изме-
нению порядка вещей, перестает быть средством коммуникации,
усиленным приемом риторики. Она становится технологией, по-
зволяющей нечто внушать людям и гипнотизировать их в массо-
вом масштабе. Иначе говоря, средством серийно производить мас-
сы, так же как промышленность серийно производит автомобили
или пушки Становится понятным, почему без нее нельзя обой-
тись и по чему она так чудовищно действенна.
V
С очевидностью можно утверждать, что область психологии
толп, и это определяет ее новизну, отмечена тремя открытиями:
А) массы представляют собой социальный феномен, В) внушение
объясняет растворение индивидов в массе; С) гипноз является
моделью поведения вождя в массе. Эти открытия превратили
совокупность диковинных явлений, исключений, второстепенных
фактов в исключительно важные факторы действительности и в
предмет науки. Они позволили Ле Бону наметить первый вари-
ант системы психологии толп. Она содержит некоторые особен-
но значительные идеи, в частности следующие:
1. Толпа в психологическом смысле является человеческой
совокупностью, обладающей психической общностью, а не скопле-
нием людей, собранных в одном месте.
2. Индивид действует, как и масса, но первый - сознателяно, а
вторая - неосознанно. Поскольку сознание индивидуально, а бес-
сознательное - коллективно.
3. Толпы консервативны, несмотря на их революционный об-
раз действий. Они всегда кончают восстановлением того, что они
.низвергали, так как для них, как и для всех, находящихся в состо-
янии гипноза, прошлое гораздо более значимо, чем настоящее.
Массы, каковы бы ни были их культура, доктрина или соци-
альное положение, нуждаются в поддержке вождя. Он не убеж-
дает их с помощью доводов рассудка, не добивается подчинения
силой. Он пленяет их как гипнотизер своим авторитетом.
5. Пропаганда (или коммуникация) имеет иррациональную
основу, коллективные убеждения и инструмент - внушение на
небольшом расстоянии или на отдалении. Большая часть наших
действий является следствием убеждений. Критический ум, от-
сутствие убежденности и страсти являются двумя препятствия-
ми к действию. Внушение может их преодолеть, именно поэтому
пропаганда, адресованная массам должна использовать язык ал-
легорий - энергичный и образный, с простыми и повелительными
формулировками.
6. Политика, целью которой является уйравление массами (парти-
ей, классом, нацией), по необходимости является политикой, не
чуждой фантазии. Она должна опираться на какую-то высшую
идею (революции, родины), даже своего рода идею-фикс, кото-
рую внедряют и взращивают в сознании каждого человека-мас-
сы, пока не внушат ее. Впоследствии она превращается в коллек-
тивные образы и действия.
Эти важнейшие идеи выражают определенное представление
о человеческой природе, скрытое, пока мы в одиночестве, и заяв-
ляющее о себе, когда мы собираемся вместе. Психология толп
прежде всего пытается быть наукой о них, а не об обществе или
истории.
Глава шестая
ВОЖДИ ТОЛП
Каждый мог бы быть тако-
вым, но почти никто таковым не
является.
Гофмансталь
Продолжим. Толпы обладают веществом и формой. Они со-
стоят из людей внушаемых и поляризованных, податливых и из-
менчивых, подверженных случайностям внешнего мира. Их фор-
ма - прочные верования, догматические по своей природе, по не-
обходимости утопические, сходные с религией. Толпы соединяют,
таким образом, то, что есть наиболее примитивного в человеке, с
тем, что есть наиболее постоянного в обществе. Именно здесь и
кроется проблема: каким образом форма воздействует на веще-
ство? Как она становится ее матрицей? Согласно схеме Аристо-
теля, необходим третий член силлогизма - демиург, творец, способ-
ный соединить их вместе и сделать из них произведение искусст-
ва: столяр, превращающий дерево в стол; скульптор, отливающий
из бронзы статую, музыкант, который переводит звук в мелодию.
Этим демиургом и является вождь. Он превращает внушаемую
толпу в коллективное движение, сплоченное одной верой, направ-
ляемое одной целью. Он - художник общественной жизни, и его
искусство - это правление, как столярное мастерство - искусство
столяра, а ваяние-искусство скульптора. Именно он формирует
массу, готовит ее к идее, которая наполняет эту массу плотью и
кровью. В чем секрет искусства вождя? В глазах массы он воп-
лощает идею, а по отношению к идее - массу, и в этом обе искры его
власти.
Он осуществляет власть, опираясь не на насилие, имеющее
вспомогательное значение, а на верования, которые составляют
главное. Ведь и скульптор проявляет свой талант не тем, что с
помощью молотка и стамески разбивает камень, а тем, что создает
из него статую.
<Создавать веру, идет ли речь о вере религиозной, политической или
социальной, вере в какое-то произведение, в человека, в идею - именно
такова роль великих вождей... Дать человеку веру значит удесятерить
его силу>.
Иначе говоря, для толпы вера является тем, чем атомная энер-
гия - для материи: наиболее значительной и едва ли не самой
ужасающей силой, которой мог бы располагать чело-рек. Вера
активно действует. И тот, кто ей владеет, обладает возможностью
превратить множество скептически настроенных людей в массу
убежденных индивидов, легко поддающихся мобилизации и еще
более легко управляемых. Однако вернемся к вождю - мастеру в
этом искусстве.
II
Идеи управляют массами, но масса с идеями неуправляема.
Чтобы решить эту насущную задачу, произвести эту алхимию,
необходима определенная категория людей. Они преобразуют
взгляды, основанные на чьих-то рациональных соображениях, в
действие всеобщей страсти. С их помощью идея становится мате-
риальной.
Конечно, эти люди-выходцы из толпы, захваченные верой, бо-
лее и ранее других загипнотизированные общей идеей. И, состав-
ляя единое целое со своей идеей, они превращают ее в страсть:
<Вождь, - пишет Ле Бон, - чаще всего сначала сам был за-
гипнотизированным идеей, се последователем, апостолом которой он
становился позже. Она им овладевает до такой степени, что все, помимо
нее, утрачивается и что любое противоположное мнение кажется ему
ошибкой и суеверием. Таков Робеспьер, загипнотизированный своими
химерическими идеями и использовавший методы Инквизиции, чтобы
их пропагандировать>.
Подобные люди, больные страстью, полные сознания своей
миссии, по необходимости являются своеобразными ин-
дивидуумами. Аномальные, с психическими отклонениями, они
утратили контакт с реальным миром и порвали со своими близ-
кими. Значительное число вождей набирается в особенности среди
<этих невротизированных, этих перевозбужденных, этих полусумас-
шедших, которые находятся на грани безумия. Какой бы абсурдной ни
была идея, которую они защищают, или цель, которую они преследуют,
любое рациональное суждение блекнет перед их убежденностью. Пре-
зрение и гонения лишь еще больше возбуждают их. Личный интерес,
семья - все приносится в жертву. Инстинкт самосохранения у них ут-
рачивается до такой степени, что единственная награда, которой они
домогаются, -это страдание>.
Кстати, Ле Бон пишет: <Полусумасшедшие, как Пьер Лермит
и Лютер, потрясли мир>.
Картина этих безумцев веры, каковыми были вожди кажется
вполне завершенной. Тут нет недостатка ни в отчуждении, ни в
жажде страдания, ни в догматической убежденности, ни в упор-
стве воли. Это своеобразный сгусток толпы. Но они также и
радикально от нее отличаются своей несравненной энергией, сво-
им упорством, одним словом, твердостью. Именно это безмерное
упрямство, это стремление идти к цели можно считать признаком
их безумия>. Здоровый, нормальный же человек предпочтет при-
нять компромиссы, необходимые для собственной безопасности и
безопасности своих близких. Те, кто отступает перед этой <невоз-
можной миссией>, не перестают уважать то, на что они не способ-
ны, они признают свое поражение перед реальностью, которая
сильнее их.
Сам Ле Бон никогда не упускает случая оскорбить рабочий
класс, но и он поступается своим уважением к вождям, квалифи-
цируя их в отношении ума как
<способных на чрезвычайное упорство в повторении всегда одного
и того же теми же словами, зачастую готовых пожертвовать своими лич-
ными интересами и своей жизнью ради триумфа идеала, который их
покорил>.
Таким образом, вождю необходимо, и это его важнейшее каче-
ство, быть человеком веры, до крайностей, до коварства. Боль-
шинство людей непостоянны в собственных убеждениях, сомне-
ваются в своих мыслях. Опасаясь быть слишком ангажирован-
ными, люди сохраняют по отношению к ним определенную дис-
танцию. С появлением вождя всякая неуверенность исчезает и
любая дистанция ликвидируется. Безразличие, эта великая доб-
родетель нормальной жизни, для него является смертельной сла-
бостью, гибельной роскошью. Его идея - не просто средство, инст-
румент амбиций, которым он пользуется на свой лад. Она являет-
ся убеждением, безоговорочно внушенным ходом Истории или
Божьим повелением. Любое его действие нацелено на достиже-
ние триумфа - доктрины, религии, нации - любой ценой. Другие
люди, от первого до последнего, покоряются ему и выполняют
свой долг, подчиняясь ему.
Сектантский фанатизм исходит от вождя, и любой великий
вождь - фанатик. Массы заражаются фанатизмом с по разитель-
ной легкостью. Несокрушимая уверенность в себе фанатиков
порождает безмерное доверие других. Они говорят себе: <Он
знает, куда идет, тогда пойдем туда, куда он знает>. Громкие рас-
каты его речи не смущают, а непреодолимо влекут их. Когда он
говорит языком силы, озаренной светом веры, все его слушатели
покоряются. <Религиозный человек думает только о се6е>Б -
пишет Ницше. В <Я> заложена его идея.
Контраст между вождем и просто политическим деятелем был
недавно блестяще описан Фюре, историком Революции. По пово-
ду Робеспьера, одного из образцов вождя для психологии толп,
он пишет:
<Тогда как Мирабо или Дантон, другой виртуоз революционного
слова, выглядят ораторами-лицедеями, мастерами двуязычия, Робеспь-
бср - это пророк. Он верит во все, что говорит, и выражает это языком
Революции, ни один современник не пронес через себя такого, как он,
идеологического воплощения революционного феномена. Можно ска-
зать, что у него нет никакой дистанции между борьбой за власть и борь-
бой за интересы на рода, которые совпадают по определению>.
Таким образом, здесь можно видеть слияние индивидуальной
судьбы и судьбы толпы, идеи и общества, власти и веры. Некото-
рые из этих черт можно найти у Шарля Де Голля, если верить
одному из самых осведомленных наблюдателей:
<Никогда пророк, - пишет Жан Даниэль, - не чувствовал себя на-
столько уверенным в своем предназначении. Никогда страсть не ут-
верждала себя до такой степени самолюбования. Никогда возлюблен-
ный не был настпяько влюблен в предмет своей любви>.
Амбиция вождя, его непреодолимая жажда вырваться вперед
раскрывают, таким образом, смысл призвания, властной миссии.
Он ее выполняет так же, как загипнотизированный исполняет
приказания, данные голосом, и повторяет внушенные слова. Ни-
какое препятствие, ни внешнее, ни внутреннее, его не останавлива-
ет, как будто бы он побуждаем неудержимой волей самого сооб-
щества.
Вот поучительное сравнение. Государь у Макиавелли - лич-
ность проницательная и лишенная принципов, тонко рассчитыва-
ющая силы, манипулятор, знающий людей. Он действует за кули-
сами, в затхлой атмосфере. Каждая мысль у него имеет и тайный
смысл. Совсем иным нам представляется вождь, загипнотизиро-
ванный идеей, верой. Он идет навстречу толпам открыто, лицом к
лицу. Ему не чужды закулисные махинации, силовые компромис-
сы, коварство власти. Но самая большая его уловка состоит в
том, чтобы делать то, что он говорит, иметь в качестве задних
мыслей только мысли, открыто им выдвигаемые, следовать своим
путем до конца когда никто на это не надеется, не считая его
таким безрассудным, каким он на самом деле является. Когда
замечают, таким образом, совершенную ошибку, чаще всего быва-
ет слитком поздно. Как было слишком поздно в Германии: каж-
дый верил, что Гитлер останется пленником союзов, которые он
заключил, утаит свою ненависть против евреев, социалистов и
т.д. с целью захвата власти, а затем его объявят самозванцем
перед народными массами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99