При
спонтанной можно предположить, что <Идеал Я> склонен к осо-
бой суровости, которая затем автоматически влечет за собой вре-
менное его упразднение. При психогенной меланхолии <Я> под-
стрекается к возмущению дурным обращением с ним его идеала,
которому <Я> подвергается в случае идентификации с отвергну-
тым объектом.
XII
ДОПОЛНЕНИЯ
В процессе исследования, временно заканчивающемся, нам от-
крылись различные побочные пути, которых мы сначала избега-
ли, но на которых мы нередко находили возможности распознава-
ния: кое-что из упущенного мы теперь наверстываем.
А) Разница между индентификацией <Я> и заменой <Идеала
Я> объектом находит интересное пояснение в двух больших ис-
кусственных массах, которые мы недавно изучали - в войске и
христианской церкви.
Очевидно, что солдат своим идеалом делает своего начальни-
ка, т.е. собственно говоря, полководца, идентифицируясь одновре-
менно с себе равными и выводя из этой общности <Я> обяза-
тельства товарищества - для взаимной помощи и распределения
имущества. Но он становится смешон, когда хочет идентифици-
роваться с полководцем. Стрелок в лагере Валленштейна насме-
хается по этому поводу над вахмистром.
И в покашливании, и в плевке
Удачно ему подражаете'..
Иначе обстоит дело в католической церкви. Каждый христиа-
нин любит Христа как свой идеал, и, кроме того, чувствует себя
связанным идентификацией с другими христианами. Но церковь
требует от него большего. Он, сверх того, должен идентифициро-
ваться с Христом и любить других христиан так, как любил их
Христос. Таким образом, церковь в обоих случаях требует вос-
полнения либвдинозной позиции, данной массообразованием. Иден-
тификация должна присоединяться в случаях, где произошел
выбор объекта; а объектная любовь - в случаях, где уже имеется
идентификация. Это <большее> явно выходит за пределы кон-
ституции массы. Можно быть хорошим христианином и все-таки
быть далеким от мысли поставить себя на место Христа, любить,
подобно ему, всех людей. Необязательно ведь слабому смертно-
му требовать от себя величия души и силы любви Спасителя. Но
это дальнейшее развитие распределения либидо в массе является,
вероятно, тем моментом, на котором Церковь основывает свои
притязания на достижение высшей нравственности.
Б) Мы говорили о возможности указать в психическом раз-
витии человечества тот момент, когда и для отдельного индивида
состоялся прогресс от массовой психологии к психологии инди-
видуальной'.
Для этого мы должны снова коротко вернуться к научному
мифу об отце. первобытной орды. Позже он был возвеличен как
творец мира и имел на это право, так как породил всех сыновей,
которые образовали первую массу. Для каждого из них он был
идеалом, его одновременно боялись и почитали, что позднее со-
здало понятие <табу>. Как-то раз эта толпа объединилась, убила
отца и растерзала. Никто из массовых победителей не мог занять
его места, а если кто-либо и пытался, то борьба возобновлялась
до тех пор, пока они не поняли, что все они должны от отцовско-
го наследия отказаться. Тогда они основали тотемистическое брат-
ство, где все обладали равными правами и были связаны тотеми-
стическими запретами, которые должны были сохранить память
об убийстве и его искупить. Но недовольство достигнутым оста-
лось и положило начало новому развитию событий. Постепенно
объединение в братство пришло к некоему восстановлению пре-
жнего положения на новом уровне: мужчина снова стал главой
семьи и сломил привилегию женского господства, установивше-
гося в безотцовские времена. В виде возмещения были, может
быть, тогда признаны материнские божества; для ограждения ма-
тери их жрецы кастрировались, по примеру, который когда-то да-
вался отцом первобытной орды; новая семья была, однако, лишь
' Изложенное здесь находится под влиянием обмена мыслей с Otto
Rank'oM.
тенью прежней, отцов было много, и каждый из них был ограни-
чен правами другого.
Страстная тоска, связанная с уроном, побудила тогда отдель-
ного индивида отделиться от массы и мысленно восстановить
себя в роли отца. Совершивший этот шаг был первым эпическим
поэтом; он достиг этого в области фантазии. Поэт подменил
действительность в соответствии со своей мечтой. Он положил
начало героическому мифу. Героем был убивший отца один на
один, отца, который в мифе фигурирует еще в виде тотемистичес-
кого чудовища. Как раньше отец был первым идеалом мальчика,
так поэт теперь создал в герое, которому надлежит заменить отца,
первый <Идеал Я>. Звеном с новосозданным героем был, веро-
ятно, младший сын, любимец матери, которого она оберегала от
отцовской ревности, и который во времена первобытной орды
стал преемником отца. В ложном опоэтизировании, изображаю-
щем первобытное время, женщина, являвшаяся наградой за побе-
ду и соблазном к убийству, стала, вероятно, совратительницей и
подстрекательницей к злодеянию.
Герой претендует на единоличное совершение поступка, на что
отважилась бы, конечно, только орда в целом. Однако, по замеча-
нию Ранка, сказка сохранила отчетливые следы скрытого истин-
ного положения вещей... Ибо так часто случается, что герой,
которому предстоит трудное задание, чаще всего это младший
сын, который в присутствии суррогата отца притворяется дурач-
ком, т.е. неопасным - может выполнить эту задачу только с помо-
щью стайки маленьких зверьков (муравьев, пчел). Это - братья
первобытной орды; ведь и в символике сновидений насекомые и
паразиты означают сестер и братьев (из презрительного отноше-
ния, как к маленьким детям). Кроме того, каждое из заданий
мифа и сказки легко распознать как замену героического поступка.
Миф, таким образом, является тем шагом, при помощи которо-
го отдельный индивид выходит из массовой психологии. Первым
мифом, несомненно, был миф психологический, миф героический;
пояснительный миф о природе возник, вероятно, много позже.
Поэт, сделавший этот шаг и отделившийся таким образом в своей
фантазии от массы, умеет, по дальнейшему замечанию Ранка, в
реальной жизни все же к ней вернуться. Ведь он приходя и
рассказывает этой массе подвиги созданного им героя. В сущно-
сти, этот герой не кто иной, как он сам. Тем самым он снижается
до уровня реальности, а своих слушателей возвышает до уровня
фантазии. Но слушатели понимают поэта: на почве того же само-'
го тоскующе завистливого отношения к праотцу они могут иден-
тифицировать себя с героем.
Лживость мифа завершается обожествлением героя. Обоже-
ствленный герой был, может быть, прежде Бога-отца, являясь пред-
шественником возвращения праотца в качестве божества. Хро-
нологически прогрессия божеств была бы тогда следующей: бо-
гиня материнства - герой - Бог-отец. Но лишь с возвышением
незабвенного праотца божество приобрело черты, знакомые нам '
и поныне'.
В) В той статье мы много говорили о прямых заторможенных
в отношении цели сексуальных первичных позывах и смеем на-
деяться, что это разграничение не вызовет больших возражений.
Однако подробное рассмотрение будет не лишним, даже если оно
большею частью повторяет уже заранее изложенное.
Либидинозное развитие ребенка дало нам первый и, вместе с
тем, лучший пример заторможенных в отношении цели сексуаль-
ных первичных позывов. Все те чувства, которые ребенок пита-
ет к своим родителям и опекающим его лицам, находят свое
беспрепятственное продолжение в желаниях, выражающих его
сексуальные стремления. Ребенок требует от этих любимых лиц
всех нежностей, которые ему знакомы; он хочет их целовать,
прикасаться к ним, разглядывать, хочет видеть их гениталии и
присутствовать при интимных действиях экскрементации; он обе-
щает жениться на матери или няне, чтобы он под этим ни подра-
зумевал; он намеревается родить отцу ребенка и т.д. Прямое
наблюдение, как и дальнейшее психоаналитическое проникновение
в рудименты детства, не оставляют никакого сомнения в непос-
редственном слиянии нежных и ревнивых чувств с сексуальны- _
ми намерениями, а также показывают нам, сколь основательно
ребенок делает любимое лицо объектом всех своих еще неверно
направленных сексуальных стремлений. (Ср.: Sexual-theorie).
Это первый вид детской любви, типически подчиненный Эди-
пову комплексу, с началом латентного периода уничтожается, как
известно, толчком вытеснения. Остаток любовных чувств прояв-
ляется в чисто нежной эмоциональной связи, направленной на те
' В этом сокращенном изложении мне пришлось отказаться от лю-
бых материалов из саги, мифа, сказки, истории нравов и т.д., которые
можно было бы использовать для обоснования этой конструкции.
ясе самые лица, но эта связь уже не может быть описана как
<сексуальная>. Психоанализ, который просвечивает глубины пси-
хической жизни, без труда может доказать, что и сексуальные
связи первых детских лет продолжают существовать, но уже в
вытесненном и бессознательном виде. На основе психоанализа
мы имеем смелость утверждать, что везде, где мы встречаем не-
жное чувство, оно является преемником вполне <чувственной>
объектной связи с данным лицом или же со взятым за его прото-
тип (его Imago). Правда, без особого исследования нельзя уста-
новить, является ли это предшествующее полнокровное сексуаль-
ное стремление в данном случае вытесненным или же оно уже
себя истощило. Чтобы еще отчетливее выразить сказанное: уста-
новлено, что это сексуальное стремление еще имеется как форма
возможность, и путем регресса может быть снова заряжено,
активировано; остается еще вопрос, на который не всегда можно
ответить: какую заряженность и действенность оно еще имеет в
настоящее время. При этом в равной степени надо остерегаться,
двух источников ошибок: как Сциллы - недооценки вытесненно-
го бессознательного, так и Харибды - склонности измерять нор-
мальное обязательно масштабами патологического.
Психологии, которая не хочет или не в силах проникнуть в
глубины вытесненного, нежные эмоциональные связи во всяком
случае представляются выражением стремлений, не направлен-
ных к сексуальной цели, хотя бы они и произрастали из стремле-
ний, эту цель имевших*.
Мы вправе сказать, что эти стремления отклонились от этих
сексуальных целей, хотя и трудно удовлетворить требованиям
метапсихологии при изображении такого отклонения от цели.
Впрочем, эти заторможенные в отношении цели первичные позы-
вы все еще сохраняют некоторые из непосредственно сексуаль-
ных целей; и нежно любящий, и друг, и поклонник ищут телесной
близости или возможности видеть любимого человека, любимого
хотя бы только в <паулинистическом> смысле. Если нам жела-
тельно, мы можем признать в этом отклонении начало сублимации
сексуальных первичных позывов или же раздвинуть границы
последних еще более. Заторможенные в смысле цели сексуаль-
ные первичные позывы имеют перед незаторможенными боль-
шое функциональное преимущество, так как они, собственно го-
' Враждебные чувства имеют несомненно более сложное построение.
189
воря, неспособны к полному удовлетворению; они особенно при-
годны для создания длительных связей, в то время как прямо
сексуальные при удовлетворении каждый раз теряют свою энер-
гию и должны ждать ее возобновления путем нового накопления
сексуального либидо, причем за это время может произойти сме-
на объекта. Заторможенные первичные позывы способны к лю-
бой мере смешения с незаторможенными, могут опять в них пре-
вратиться так же, как они от них изошли. Известно, как легко из
эмоциональных отношений дружеского характера, основанных на
признании и восхищении, между учителем и ученицей, артистом и
восхищенной слушательницей, особенно у женщин, возникают эро-
тические желания (у Мольера: Embrassez-rnoi pour I 'amour du
Grec). Да, возникновение таких, сначала непреднамеренных, эмо-
циональных связей напрямик приводит к проторенной дорожке
сексуального выбора объекта. В своей статье Пфистер показал
явный, конечно, не единичный пример, как легко даже интенсив-
ной религиозной связи превратиться в пылкое сексуальное воз-
буждение А, с другой стороны, и переход прямых, самих по себе
непродолжительных, сексуальных стремлений в прочную, чисто
нежную связь представляет собой нечто весьма обычное, и упро-
чение брака, заключенного по влюбленной страсти, имеет боль-
шею частью своей подосновой этот процесс.
Мы, конечно, не удивимся, если услышим, что заторможенные
в отношении цели сексуальные стремления возникают из прямых
сексуальных в тех случаях, когда к достижению сексуальной цели
имеются внутренние или внешние препятствия. Вытеснение латеш-
ного периода есть такое внутреннее - или лучше сказать ставшее
внутренним - препятствие. Относительно отца первобытной орды
мы предположили, что своей сексуальной нетерпимостью он при-
нуждает всех своих сыновей к воздержанию и этим путем толка-
ет их к заторможенным в отношении цели связям; за собой он
оставляет право свободного сексуального наслаждения и, тем са-
мым, остается несвязанным. Все связи, на которых основана мас-
са, имеют природу заторможенных в отношении цепи первичных
позывов. Но этим самым мы приблизились к разбору новой темы,
которая обсуждает отношение прямых сексуальных целей к мас-
сообразованию.
Г) Последние два замечания уже подготовили нас к призна-
нию, что прямые сексуальные стремления неблагоприятны для
массообразования. Правда, и в истории развития семьи существо-
вали массовые отношения сексуальной любви (групповой брак),
но чем важнее становилась для <Я> половая любовь, чем больше
развивалась в ней влюбленность, тем настоятельнее эта любовь
требовала своего ограничения двумя лицами - uuna cum uno -
ограничения, предписанного природой генитальной цели. Полига-
мические склонности были вынуждены довольствоваться
последовательной сменой объектов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99