Кто-то часами
катался по земле. Иные, вскакивая внезапно со скамей с крика-
ми: <Погиб! Погиб!>, убегали в лес.
Потерявшие сознание приходили в себя другими людьми. Они
поднимались с возгласом: <Спасен!> Они были теперь <ново-
рожденными> и могли начать новую чистую жизнь. Старое гре-
ховное бытие осталось позади. Обращение было подлинным и
искренним лишь в том случае, если ему предшествовало нечто
вроде смерти.
Были и проявления не столь экстремального характера, но
приводившие к тому же. Собрание ударялось в слезы. Кто-то
бился в конвульсиях. Некоторые, обыкновенно группами по че-
тыре-пять человек, начинали лаять как собаки. Через несколько
лет, когда .возбуждение стало принимать более мягкие формы,
были случаи впадения целых групп в <священный хохот>.
Однако все это имело место в массе. Едва ли можно вспом-
нить более возбужденные и напряженные ее формы.
Обращение, на которое рассчитывает проповедник, имеет иной
характер, чем обращение в революциях. Здесь речь идет об отно-
шении людей к божественным заповедям. До сих пор люди дей-
ствовали им вопреки. Теперь они боятся наказания. Этот страх,
еще более нагнетаемый проповедником, загоняет их в обморок.
Они притворяются мертвыми, как притворяются мертвыми спа-
сающиеся бегством животные, но страх при этом так велик, что
они сами этого не сознают. Придя в себя, они ощущают готов-
ность выполнять заповеди и приказания Господа. К этому их
понуждает доведенный до крайней степени страх перед мгновен-
ной карой. Это, так сказать, процесс приручения: они дали пропо-
ведникам приручить себя в качестве верных слуг Господних.
Все это полностью противоположно тому, что, как мы видели,
происходит в революциях. Там речь идет об освобождении от
жал, которые люди вобрали в себя за долгое вре^я подчинения.
Здесь же - о подчинении божественным заповедям, то есть о
готовности добровольно принять в себя все жала, вонзаемые ими
в человека. Общим является лишь факт обращения и психологи-
ческая сцена, на которой оно разыгрывается: в обоих случаях
это масса.
Праздничные массы
Пятую форму массы я назвал бы праздничной массой.
На тесном пространстве в избытке товаров и продуктов, и
множество людей, там гуляющих, может наслаждаться изобилием!
Грудами громоздятся плоды ближних и дальних стран. Лежат
связанными сотни свиней. Высятся горы фруктов. В огромных
кувшинах пенятся любимые напитки. Здесь больше, чем в силах
съесть все присутствующие, и, чтобы все это съесть или унести с
собой, притекают новые толпы. Каждый берет себе, сколько мо-
жет, но изобилие неисчерпаемо. Избыток женщин для мужчин и
избыток мужчин для женщин. Никто и ничто не угрожает, не
настораживает, не побуждает к бегству - на время праздника
жизнь и наслаждение гарантированы. Запреты и барьеры пали,
разрешены и происходят самые неожиданные сближения. Но это
атмосфера расслабленности, а не разрядки. Отсутствует единая
Для всех цель, к которой все должны стремиться. Цель - это
праздник, она уже достигнута. Плотность велика, равенство - в
желаниях и удовольствиях. Каждый идет, куда хочет, а не все
вместе к одной цели. Груды плодов суть важнейшая часть плот-
ности, ее ядро. Сначала вместе собрались предметы, и лишь потом,
когда они уже были налицо, вокруг собрались люди. Пока пло-
дов накопится достаточно, могут пройти долгие годы, и все это
время люди будут терпеть, ограничивая себя ради краткого мига -
изобилия. Но именно для таких мгновений они и живут, и созна-
тельно к ним стремятся. Люди, в обычной жизни чуждые друг
другу, торжественно и целыми группами приглашают друг друга
на угощение. Прибытие новых групп отмечается особо, оно резко
и скачкообразно повышает общее возбуждение.
Во всем сквозит ощущение, будто всеобщее удовлетворение
от этого праздника гарантирует другие, последующие. Ритуаль-
ные танцы и драматические представления напоминают о пре-
жних событиях такого же рода. Праздник этот - часть традиции.
Упоминание основателя праздника - будь это мифический отец
всех благ, которые тут в изобилии, предки, или, как в более холод-
ных современных обществах, просто богатый жертвователь, - ру-
чательство того, что традиция не угаснет, праздники будут повто-
ряться. Праздники призывают новые праздники, и благодаря плот-
ности вещей и людей приумножается жизнь.
Двойная масса:
мужчины и женщины,
живые и мертвые
Самая надежная и часто единственная для массы возмож-
ность сохранить себя - наличие второй массы, с которой она соот-
носится. Меряются ли они силами, играючи или всерьез угрожа-
ют друг другу - вид или яркий образ другой массы позволяет
первой не распасться. На одной стороне тесно стоят ноги, обра-
зуя лес, а глаза в это время пристально смотрят в глаза напро-
тив. Руки движутся в общем ритме, а уши в это время насторо-
женно ждут крика с другой стороны.
Физически человек среди своих, он движется вместе с ними в
привычном и естественном единстве. Но любопытство его, ожи-
дание или страх концентрируются на другой группе, отделенной
расстоянием. Если она в поле зрения, то притягивает взгляд, если
ее нельзя увидеть, то можно услышать. От действий или намере-
ний второй группы зависит все, что делает первая. Те, кто далеко,
воздействуют на тех, кто рядом. Важное для обеих сторон проти-
востояние изменяет степень концентрации внутри каждой из групп.
Поскольку те, напротив, не разошлись, и мы должны оставаться
вместе. Острота отношений между двумя группами воспринима-
ется как напряженность внутри своей собственной. Если это про-
исходит в рамках ритуализованной игры, демонстрировать напря-
женность считается постыдным: нельзя раскрывать себя перед
противником. Если же угроза реальна, и речь действительно идет
о жизни и смерти, напряженность превращается в броню реши-
тельного и единодушного отпора.
Во всяком случае, одна масса сохраняет жизнь другой, причем
предполагается, что они примерно равны по величине и интенсив-
ности. Чтобы остаться массой, нельзя иметь слишком превосходя-
щего по силам противника, по крайней мере, нельзя считать его
слишком превосходящим. Если возникнет ощущение, что против-
ник слишком силен, стремление спастись выльется в массовое
бегство, а если оно бесполезно, масса преобразуется в панику, где
каждый будет стараться спастись в одиночку. Но не этот случай
нас сейчас интересует. Для образования двухмассовой системы,
как это еще можно назвать, требуется ощущение приблизительно-
го равенства сил с обеих сторон.
Чтобы понять, как возникли эти системы, надо исходить из
наличия в человеческом обществе трех коренных проти-
воположностей. Они налицо всюду, где есть люди, и всюду осоз-
наны. Первая и наиболее бросающаяся в глаза - проти-
воположность мужчин и женщин; вторая - противоположность
живых и мертвых; третья, о которой почти только и думают
сегодня, когда речь заходит о двух противостоящих друг другу
массах, - противоположность друзей и врагов.
Если посмотреть на первое разделение, то есть разделение на
мужчин и женщин, трудно сразу понять, какая здесь связь с обра-
зованием двойных масс. Мужчины и женщины, как известно, жи-
вут вместе семьями. Они, конечно, могут иметь разные склоннос-
ти, но с трудом представляешь себе, как они стоят друг против
Друга отдельными возбужденными толпами. Чтобы понять, в ка-
кие формы может вылиться их противоположность, надо ознако-
миться с материалами, где рассказывается о некоторых проявле-
ниях изначальной человеческой природы.
Жан де Лери, молодой французский гугенот, в 1557 г. стал
свидетелем большого празднества племени тупинамбу в Брази-
лии <Нам велели остаться в доме, где были женщины. Мы <со-
всем не знали, что предстоит, когда внезапно из дома, где были
мужчины, отдаленного от нас не более, чем на тридцать шагов,
послышался глухой звук, похожий на бормотание молящихся.
Женщины, числом около двухсот, услыхав это бормотание, вско-
чив на ноги, навострили уши и сбились в тесную кучу. Голоса
мужчин зазвучали громче. Мы четко слышали пение и повторя-
ющиеся время от времени взбадривающие восклицания: <Хе, хе,
хе, хе!> Мы были крайне удивлены, когда женщины отозвались,
издавая тот же самый крик: <Хе, хе, хе, хе!>. В течение примерно
четверти часа они завывали и визжали так громко, что мы просто
не понимали, как нам на это реагировать.
Посреди этого воя они стали неистово подпрыгивать, груди
их тряслись, на губах выступала пена. Некоторые без сознания
валились на пол, будто страдающие падучей Казалось, в них все-
лился дьявол и от этого они сошли с ума. Совсем рядом мы
слышали хныканье и плач детей, находящихся в отдельном поме-
щении. Хотя к тому времени я уже более полугода встречался с
дикарями и хорошо сжился с ними, меня - не буду скрывать! -
охватил страх. Чем это может кончиться, спросил я себя, и мне
захотелось скорее вернуться обратно в форт>.
Ведьмовской шабаш, наконец, прекратился, женщины и дети
смолкли, и Жан де Лери услышал из мужского дома такой чуд-
ный хор, что не мог сдержать желания его увидеть. Женщины
старались его остановить, говоря, что это запрещено. Но с ним
ничего не случилось, вместе с двумя другими французами он
дошел до мужского дома и присутствовал при празднике.
Из рассказа следует, что мужчины и женщины здесь строго
разделены и разведены по разным домам, которые, однако, нахо-
дятся поблизости друг от друга. Они не могут друг друга видеть,
но тем внимательнее прислушиваются к звукам, которые доно-
сятся с другой стороны. Они издают один и тот же крик, тем
самым повышая и степень возбуждения противостоящей группы.
Настоящие события разыгрываются у мужчин. Однако и жен-
щины участвуют в разжигании массового чувства. Стоит отме-
тить, что при первом звуке, донесшемся из мужского дома, жен-
щины сбиваются в тесную кучу и на дикие крики со стороны
мужчин отвечают не менее дикими криками. Им страшно, потому
что они заперты, не могут выйти наружу и не знают, что происхо-
дит у мужчин. Это придает их возбуждению особенную окраску.
Они прыгают вверх, как бы стараясь выпрыгнуть наружу. Черты
истерии, отмеченные наблюдателем, характерны для массового
бегства, которое сталкивается с препятствием. Естественным для
женщин было бы бежать к мужчинам, но, поскольку на это нало-
жен строгий запрет, им остается, так сказать, бежать не месте.
Любопытны ощущения самого Жана де Лери. Он чувствовал
возбуждение женщин, но не мог присоединиться к их массе. Он
был, во-первых, чужим, во-вторых, - мужчиной. Находясь посреди
них и все же к ним не принадлежа, он боялся стать жертвой этой
массы.
О том, что участие женщин по-своему не пассивно и вовсе не
безразлично для мужчин, говорит другое место в сообщении.
Колдуны племени, или <караибы>, как их называет Жан де Лери,
строжайше запретили женщинам покидать дом. Они, однако, веле-
ли им внимательно слушать мужское пение.
Воздействие массы женщин на мужчин, которые им каким-
либо образом близки, важно даже в том случае, если они очень и
очень удалены друг от друга. Женщины иногда вносят свой вклад
в успех военных походов. Это можно показать на трех примерах,
относящихся к народам Азии, Америки и Африки, то есть к наро-
дам, которые никогда не соприкасались и не могли влиять друг
на друга.
У кафиров Гиндукуша, когда мужчины в походе, женщины
исполняют военный танец. Они вливают в воинов силу и отвагу,
внушают им бдительность, чтобы их не ошеломила хитрость врага.
У южноамериканских живарос, когда мужья уходят в поход,
женщины каждую ночь собираются в одном из домов для испол-
нения особого танца. Они опоясываются погремушками из рако-
вин улиток и исполняют заговорные песнопения. Военный танец
женщин имеет особую силу: он охраняет их отцов, мужей и сыно-
вей от копий и пуль врагов, врага он лишает бдительности, и тот
замечает опасность, когда уже поздно, он также не дает врагу
мстить за поражение.
На Мадагаскаре древний женский танец, который можно ис-
полнять только во время битвы, называется <мирари>. Когда
выясняется день битвы, специальные курьеры извещают женщин.
Женщины распускают волосы и начинают танец, устанавливая
таким образом связь со своими мужчинами. В 1941 г., когда
немцы шли на Париж, женщины в Тананариве танцевали мирари,
j
чтобы защитить французских солдат. Расстояние было огром-1
ным, но, кажется, это псдействовало. 1
По всей Земле имеются праздники, где мужчины и женщины'
танцуют отдельными группами, но в виду друг друга, а чаще
всего - друг перед другом. Излишне здесь их перечислять, это
общеизвестно. Я нарочно ограничился несколькими крайними
случаями, когда раздельность, отдаленность и сила возбуждения
особенно велики. Так что можно уверенно говорить о двойной;
массе, корни которой таятся очень глубоко. Обе массы в этом,
случае хорошо чувствуют друг друга. Возбуждение одной спо-
собствует сохранению жизни и успеху другой. Мужчины и жен-
щины принадлежат одному народу и суждены друг другу.
В легендах об амазонках, которые вовсе не ограничены гре-1
ческой древностью, а имеют хождение, к примеру, среди коренных
жителей Южной Америки, женщины навсегда отделены от муж- ;
чин и сражаются против них, как один народ против другого. '
Но прежде, чем приступить к рассмотрению войны, в которой :
сильнее всего выражается роковая сущность двойной массы, по-
лезно вглядеться в древнейтее разделение человечества на жи-
вых и мертвых.
Во всем, что происходит вокруг умирающего и мертвого, важ-
ную роль играет представление о том, что по ту сторону действу-
ет мощное полчище духов, к которому в конце концов примкнет
умерший. Живущие неохотно отдают им своего человека. Это
их ослабляет, а если к тому же речь идет о мужчине во цвете лет,
потеря воспринимается особенно болезненно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99