В толпе же он
менее склонен обуздывать эти инстинкты, потому что толпа ано-
нимна и не несет на себе ответственности. Чувство ответственности,
сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчеза-
ет в толпе.
Вторая причина - заразительность или зараза - также способ-
ствует образованию в толпе специальных свойств и определяет
их направление. Зараза представляет собой такое явление, кото-
рое легко указать, но не объяснить; ее надо причислить к разряду
гипнотических явлений, к которым мы сейчас перейдем. В толпе
всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой
степени, что индивид очень легко приносит в жертву свои лич-
ные интересьтинтересу коллективному. Подобное поведение, од-
нако, противоречит человеческой природе, и потому человек спо-
собен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы.
Третья причина, и притом самая главная, обусловливающая
появление у индивидов в толпе таких специальных свойств, кото-
рые могут не встречаться у них в изолированном положении, -
это восприимчивость к внушению; зараза, о которой мы только
что говорили, служит лишь следствием этой восприимчивости.
Чтобы понять это явление, следует припомнить некоторые новей-
шие открытия физиологии. Мы знаем теперь, что различными
способами можно привести индивида в такое состояние, когда у
него исчезает сознательная личность, и он подчиняется всем внуше-
ниям лица, заставившего его прийти в это состояние, совершая по
его приказанию поступки, часто совершенно противоречащие его
личному характеру и привычкам. Наблюдения же указывают,
что индивид, пробыв несколько времени среди действующей тол-
пы, под влиянием ли токов, исходящих от этой толпы, или каких-
либо других причин - неизвестно, приходит скоро в таг-
ние, которое очень напоминает состояние загипнотизи]
субъекта. Такой субъект вследствие парализова >"""-"
ната т- "" "- ----
приходит скоро в такое состоя-
'"" 'роваиного
ельная личность у.
как воля и
[ гипнотизера.
- ,-..-.^шпам ЛИЧНОСТЬ у ЗаГИПНОТИЗИ-
рованного совершенно исчезает, так же как воля и рассудок, и
все чувства и мысли направляются волей гипнотизера.
Таково же приблизительно положение ивдивида, составляющего
частицу одухотворенной толпы. Он уже не сознает своих по-
ступков, и у него, как у загипнотизированного, одни способности
исчезают, другие же доходят до крайней степени напряжения.
Под влиянием внушения такой субъект будет совершать извест-
ные действия с неудержимой стремительностью; в толпе же эта
неудержимая стремительность проявляется с еще большей силой,
так как влияние внушения, одинакового для всех, увеличивается
путем взаимности. Люди, обладающие достаточно сильной инди-
видуальностью, чтобы противиться внушению, в толпе слишком
малочисленны, и потому не в состоянии бороться с течением.
Самое большее, что они могут сделать, - это отвлечь толпу по-
средством какого-нибудь нового внушения. Так, например, удач-
ное слово, какой-нибудь образ, вызванный кстати в воображении
толпы, отвлекали ее иной раз от самых кровожадных поступков.
Итак, исчезновение сознательной личности, преобладание лич-
ности бессознательной, одинаковое направление чувств и идей,
определяемое внушением, и стремление превратить немедленно в
действия внушенные идеи - вот главные черты, характеризующие
индивида в толпе. Он уже перестает быть самим собой и стано-
вится автоматом, у которого своей воли не существует.
Таким образом, становясь частицей организованной толпы, че-
ловек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице циви-
лизации. В изолированном положении он, быть может, был бы
культурным человеком; в толпе - это варвар, т.е. существо ин-
стинктивное. У него обнаруживается склонность к произволу,
буйству, свирепости, но также и к энтузиазму и героизму, свой-
ственным первобытному человеку, сходство с которым еще бо-
лее усиливается тем, что человек в толпе чрезвычайно легко
подчиняется словам и представлениям, не оказавшим бы на него
в изолированном положении никакого влияния, и совершает по-
ступки, явно противоречащие и его интересам, и его привычкам.
Индивид в толпе - это песчинка среди массы других песчинок,
вздымаемых и уносимых ветром. Благодаря именно этому свой-
ству толпы, нам приходится иной раз наблюдать, что присяжные
выносят приговор, который каждый из них в отдельности никог-
да бы не произнес; мы видим, что парламентские собрания согла-
шаются на такие мероприятия и законы, которые осудил бы каж-
дый из членов этого собрания в отдельности. Члены Конвента,
взятые отдельно, были просвещенными буржуа, имевшими мир-
ные привычки. Но, соединившись в толпу, они уже без всякого
колебания принимали самые свирепые предложения и отсылали
на гильотину людей, совершенно невинных; в довершение они
отказались от своей неприкосновенности, вопреки своим собствен-
ным интересам, и сами себя наказывали.
Но не одними только поступками индивид в толпе отличается
от самого же себя в изолированном положении. Прежде чем он
потеряет всякую независимость, в его идеях и чувствах должно
произойти изменение, и притом настолько глубокое, что оно мо-
жет превратить скупого в расточительного, скептика - в верую-
щего, честного человека - в преступника, труса - в героя. Отрече-
ние от всех своих привилегий, вотированное аристократией под
влиянием энтузиазма в знаменитую ночь 4 августа 1789 года,
никогда не было бы принято ни одним из ее членов в отдельности.
Из всего вышесказанного мы делаем вывод, что толпа в ин-
теллектуальном отношении всегда стоит ниже изолированного
индивида, но с точки зрения чувств и поступков, вызываемых
этими чувствами, она может быть лучше или хуже его, смотря по
обстоятельствам. Все зависит от того, какому внушению повину-
ется толпа. Именно это обстоятельство упускали совершенно из
виду все писатели, изучавшие толпу лишь с точки зрения ее
преступности. Толпа часто бывает преступна - это правда, но
часто также она бывает героична. Толпа пойдет на смерть ради
торжества какого-нибудь верования или идеи; в толпе можно
пробудить энтузиазм и заставить ее, ради славы и чести, идти без
хлеба и оружия, как во времена крестовых походов, освобождать
Гроб Господен из рук неверных, или же, как в 93-м году, защи-
щать родную землю. Это героизм, несколько бессознательный,
конечно, но именно при его- то помощи и делается история. Если
бы на счет народам ставились только одни великие дела, хладнок-
ровно обдуманные, то в мировых списках их значилось бы весьма
немного.
Глава вторая
ЧУВСТВА И НРАВСТВЕННОСТЬ ТОЛПЫ
Указав в общих чертах на главные свойства толпы, мы перей-
дем теперь к подробному рассмотрению этих свойств.
В числе специальных свойств, характеризующих толпу, мы встре-
чаем, например, такие: импульсивность, раздражигельность, неспо-
собность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преуве-
личенную чувствительность и т.п., которые наблюдаются у су-
ществ, принадлежащих к низшим формам эволюции, как-то: у жен-
щин, дикарей и детей. На эту аналогию, однако, я указываю лишь
мимоходом, так как мне пришлось бы нарушить рамки этой рабо-
ты, если бы я захотел ее доказывать. Впрочем, это было бы бес-
полезно для людей, знакомых с психологией первобытного чело-
века, тогда как для тех, кто не знаком с нею, такие доказательства
все равно были бы недостаточно убедительны.
Теперь я перехожу к последовательному рассмотрению раз-
личных свойств, наблюдаемых в толпе в большинстве случаев.
1. Импульсивность, изменчивость
и раздражительность толпы
Изучая основные свойства толпы, мы указали, что она почти
исключительно управляется бессознательным. Ее действия го-
раздо более подчиняются влиянию спинного, нежели головного
мозга, и в этом-отношении они приближается к совершенно пер-
вобытным существам. Совершенные толпою поступки могут быть
превосходны сами по себе, но так как ум не руководит ими, то
индивид в толпе действует сообразно случайностям. Толпа слу-
жит игралищем всех внешних возбуждений и отражает все их
перемены; она, следовательно, рабски покоряется импульсам, кото-
рые получает. Отдельный индивид может подвергаться тем же
возбуждениям, какие действуют на него в толпе, но, изолированный
от толпы, он уже подчиняется рассудку и противостоит влиянию
этих возбуждений. Физиологически это можно выразить следу-
ющим образом: изолированный индивид обладает способностью
подавлять свои рефлексы, тогда как толпа этой способности не имеет.
Различные импульсы, которым повинуется толпа, могут быть,
смотря по характеру возбуждений, великодушными или свирепы-
ми, героическими или трусливыми, но они всегда настолько силь-
ны, что никакой личный интерес, даже чувство самосохранения, не
в состоянии их подавить. Так как возбудители, действующие на
толпу, весьма разнообразны и толпа всегда им повинуется, то
отсюда вытекает ее чрезвычайная изменчивость. Вот почему мы
видим, что толпа может внезапно перейти от самой кровожадной
жестокости к великодушию и выказать даже при случае самый
абсолютный героизм. Толпа легко становится палачом, но так же
легко она идет и на мученичество. Из ее недр лились те потоки
крови, которые нужны были для того, чтобы восторжествовала
какая-нибудь вера. Незачем обращаться к героическому веку для
того, чтобы увидеть, на что способна толпа именно с этой точки
зрения. Толпа никогда не дорожит своей жизнью во время воз-
мущения, и еще очень недавно один генерал (Буланже?), внезап-
но сделавшийся популярным, легко мог бы найти сотни тысяч
человек, готовых умереть за его дело, если бы он только того
потребовал.
В толпе нет предумышленности; она может последовательно
пройти всю школу противоречивых чувствований, но всегда бу-
дет находиться под влиянием возбуждений минуты. Толпа похо-
жа на листья, поднимаемые ураганом и разносимые в разные
стороны, а затем падающие на землю. Говоря далее о некоторых
видах революционной толПы, мы укажем несколько примеров из-
менчивости ее чувств.
Из-за этой изменчивости толпой очень трудно руководить, осо-
бенно если часть общественной власти находится в ее руках.
Если бы нужды обыденной жизни не представляли собой род
невидимого регулятора вещей, то народодержавие не могло бы
долго просуществовать. Но хотя все желания толпы всегда бы-
вают очень страстными, они все же продолжаются не долго, и
толпа так же мало способна проявить настойчивую волю, как и
рассудительность.
Толпа не только импульсивна и изменчива; как и дикарь, она
не допускает, чтобы что-нибудь становилось между ее желанием
и реализацией этого желания. Толпа тем менее способна допус-
тить это, что численность создает в ней чувство непреодолимого
могущества. Для индивида в толпе понятия о невозможности не
существует. Изолированный индивид сознает, что он не может
один поджечь дворец, разграбить магазин, а если даже он почув-
ствует влечение сделать это, то легко устоит против него. В
толпе же у него является сознание могущества, доставляемого
ему численностью, и достаточно лишь внушить ему идеи убийства
и грабежа, чтобы он тотчас же поддался искушению. Всякое нео-
жиданное препятствие будет уничтожено толпой со свойственной
ей стремительностью, и если бы человеческий организм допускал
неослабевающее состояние ярости, то можно было бы сказать, что
нормальное состояние толпы, наткнувшейся на препятствие, - это
ярость.
В раздражительности толпы, в ее импульсивности и изменчи-
вости, так же как и во всех народных чувствах, которые мы
будем рассматривать далее, всегда проявляются основные черты
расы, образующие неизменную почву, на которой развиваются
все наши чувства. Всякая толпа всегда раздражительна и им-
пульсивна - это вне сомнения. Но степень этой раздражительнос-
ти и импульсивности бывает раэлична. Так, например, разница в
этом отношении между латинской и англосаксонской толпой порази-
тельна, и даже в новейшей истории есть факты, указывающие на
это. Достаточно было, например, опубликования двадцать пять
лет тому назад простой телеграммы, сообщающей о предполагае-
мом оскорблении посланника, для того, чтобы произошел взрыв
ярости, немедленным результатом которого явилась ужасная вой-
на. Несколько лет спустя телеграфное извещение о незначитель-
ной неудаче в Лангсоне опять вызвало новый взрыв, который
повлек за собой низвержение правительства. В то же время го-
раздо более значительная неудача английской экспедиции в Хар-
туме вызвала в Англии лишь весьма слабое волнение, и никакое
министерство от этого не пострадало. Толпа всегда обнаружива-
ет черты женского характера, и всего резче эти черты выражают-
ся в латинской толпе. Кто опирается на нее, тот может взобрать-
ся очень высоко и очень быстро, но постоянно будет прикасаться
к Тарпейской скале и всегда должен ожидать, что в один прекрас-
ный день он будет свергнут с этой скалы*.
2. Податливость внушению и легковерие толпы
Мы уже говорили, описывая толпу, что одним из ее общих
свойств является необыкновенная податливость внушению. Мы
указывали, что во всякой человеческой агломерации внушение
становится заразительным, и этим объясняется быстрое ориенти-
рование чувств в известном направлении. Как бы ни была нейт-
ральна толпа, она все-таки находится чаще всего в состоянии
выжидательного внимания, которое облегчает всякое внушение.
Первое формулированное внушение тотчас же передается вслед-
ствие заразительности всем умам, и немедленно возникает соответ-
ствующее, настроение. Как у всех существ, находящихся под вли-
янием внушения, идея, овладевшая умом, стремится выразиться в
действии. Толпа так же легко совершит поджог дворца, как и
какой-нибудь высший акт самоотвержения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99