Мои первые наблюдения над искусством производить впечатление
на толпу и над тем, как мало действует логика в данном случае, отно-
сятся ко времени осады Парижа, к тому дню, когда я увидел, как вели в
Лувр, где заседало в то время правительство, маршала В., которого не-
истовая толпа обвиняла в том, что он снимал план укреплений с целью
продать его пруссакам. Один из членов правительства, знаменитый
оратор Г.П. вышел, чтобы уговорить толпу, требовавшую немедленной
казни своего пленника. Я ожидал, что оратор докажет толпе нелепосп>
ее обвинений, сказав, что маршал, которого она обвиняет, сам был одним
из строителей этих укреплений, и что планы этих укреплений прода-
ются у всех книгопродавцев. К моему величайшему изумлению (я был
тогда очень молод), я услышал совсем другую речь. <Расправа будет
произведена, - закричал оратор приближаясь к пленнику, - и. расправа
самая безжалостная. Предоставьте правительству национальной обо-
68 з-"
роны закончить ваше расследование. Мы же покамест запрем пленни-
ка>. Толпа немедленно успокоилась, удовлетворенная этим кажущим-
ся исполнением своих требований, и спустя четверть часа маршал мог
спокойно вернуться домой. Но он неминуемо был бы разорван на част,
если бы оратор начал приводить толпе, находящейся в состоянии яро-
сти, логические доводы, которые мне по молодости лет казались сталь
убедительными.
Необходимость постоянно менять свою речь сообразно с про-
изводимым ею в ту минуту впечатлением, заранее осуждает на
неуспех всякие подготовленные и заученные речи. В такой речи
оратор следит только за развитием своей собственной мысли, а
не за развитием мыслей своих слушателей, и уже поэтому одному
влияние его совершенно ничтожно.
Логические умы, привыкшие всегда иметь дело с целой цепью
рассуждений, вытекающих одно из другого, непременно прибега-
ют к такому же способу убеждения, когда обращаются к толпе, и
всегда бывают изумлены тем, как мало действуют на нее аргумен-
тации. Попробуйте подействовать рассуждениями на примитив-
ные умы, на дикарей или детей, например, и вы тогда вполне
убедитесь, как мало значения имеет подобный метод аргументации.
Незачем, однако, спускаться до примитивных существ, чтобы
убедиться в полной несостоятельности их рассуждений, когда им
приходится бороться с чувствами. Припомним только, как упор-
но держались в течение долгих веков религиозные суеверия, про-
тиворечащие даже самой простой логике. В течение более чем
двух тысяч лет самые блестящие гении склонялись перед их
властью, и лишь в современные эпохи явилась возможность оспа-
ривать их достоверность. В средние века и в эпоху Возрождения
было не мало просвещенных людей, но не было ни одного, кото-
рого путем рассуждений можно было бы убедить в ребяческом
характере всех этих суеверий и возбудить в нем хотя бы слабые
сомнения насчет злодеяний дьявола и необходимости костра для
колдуний.
Следует ли сожалеть о том, что толпа никогда не управляется
рассудком? Мы не решились бы утверждать это. Вряд ли голос
рассудка мог бы увлечь человечество на путь цивилизации и
сообщить ему ту горячность и смелость, которую вызвали в нем
химеры. Без сомнения, эти химеры, дщери бессознательного, были
необходимы. Каждая раса заключает в своей духовной организа-
ции те законы, которые управляют ее судьбой, и быть может, она
повинуется именно этим законам, движимая роковым инстинктом
во всех своих побуждениях, даже явно самых безрассудных. Иног-
да нам кажется, что народы подчиняются тайным силам, подоб-
ным тем, которые заставляют желудь развиваться постепенно в
дуб и вынуждают комету двигаться по своей орбите.
То немногое, что мы можем узнать об этих силах, мы должны
отыскивать в общем ходе эволюции народа, а не в отдельных
фактах, из которых слагается эта эволюция. Если же принимать
во внимание только такие изолированные факты, то может пока-
заться, что историей управляют самые невероятные случайности.
Разве это не невероятный факт, например, что несколько арабс-
ких шаек, вышедших из пустынь, в состоянии были победить
самую большую часть старого греко-римского мира и основать
империю, еще более великую, нежели империя Александра? Разве
не невероятно также, что в старой иерархической Европе какой-
то безвестный артиллерийский поручик мог царствовать над мно-
жеством народов и королей.
Представим, следовательно, разум философам, но не будем тре-
бовать от него слишком большого вмешательства в дело управ-
ления людьми. Не при помощи рассудка, а всего чаще помимо
него, народились такие чувства, как честь, самоотвержение, рели-
гиозная вера, любовь к славе и к отечеству - чувства, которые
были до сих пор главными пружинами всякой цивилизации.
Глава
третья
ВОЖАКИ ТОЛПЫ
И ИХ СПОСОБЫ УБЕЖДЕНИЯ
Духовная организация толпы нам уже известна, и мы знаем
также, какие двигатели могут действовать на ее душу. Теперь нам
остается рассмотреть способы применения этих двигателей и ука-
зать, кто может ими пользоваться.
1. Вожаки толпы
Лишь только известное число живых существ соберется вме-
сте, все равно, будет ли то стадо животных или толпа людей, они
инстинктивно подчиняются власти своего вождя. В толпе людей
вождь часто бывает только вожаком, но, тем не менее, роль его
значительна. Его воля представляет то ядро, вокруг которого
кристаллизуются и объединяются мнения. Он составляет собой
первый элемент организации разнородной толпы и готовит в ней
организацию сект. Пока же это не наступит, он управляет ею, так
как толпа представляет собой раболепное стадо, которое не мо-
жет обойтись без властелина.
Вожак обыкновенно сначала сам был в числе тех, кого ведут;
он так же был загипнотизирован идеей, апостолом которой сде-
лался впоследствии. Эта идея до такой степени завладела им, что
все вокруг исчезло для него, и всякое противное мнение ему
казалось уже заблуждением и предрассудком. Потому-то Робес-
пьер, загипнотизированный идеями Руссо, и пользовался метода-
ми инквизиции для их распространения.
Обыкновенно вожаки не принадлежат к числу мыслителей -
это люди действия. Они не обладают проницательностью, так как
проницательность ведет обыкновенно к сомнениям и бездействию.
Чаще всего вожаками бывают психически неуравновешенные люди,
полупомешанные, находящиеся на границе безумия. Как бы ни
была нелепа идея, которую они защищают, и цель, к которой они
стремятся, их убеждения нельзя поколебать никакими доводами
рассудка. Презрение и преследование не производят на них впе-
чатления или же только еще сильнее возбуждают их личный
интерес, семья - все ими приносится в жертву. Инстинкт самосох-
ранения у них исчезает до такой степени, что единственная награ-
да, к которой они стремятся, - это мученичество. Напряженность
их собственной веры придает их словам громадную силу внуше-
ния. Толпа всегда готова слушать человека, одаренного сильной
волей и умеющего действовать на нее внушительным образом.
Люди в толпе теряют свою волю и инстинктивно обращаются к
тому, кто ее сохранил.
В вожаках у народов никогда не бывало недостатка, но эти
вожаки всегда должны были обладать очень твердыми убежде-
ниями, так как только такие убеждения создают апостолов. Час-
то вожаками бывают хитрые ораторы, преследующие лишь свои
личные интересы и действующие путем поблажки низким инстин-
ктам толпы. Влияние, которым они пользуются, может быть и
очень велико, но всегда бывает очень эфемерно. Великие фанати-
ки, увлекавшие душу толпы, Петр Пустынник, Лютер, Савонарола,
деятели революции, только тогда подчинили ее своему обаянию,
когда сами подпали под обаяние известной идеи. Тогда им уда-
лось создать в душе толпы ту грозную силу, которая называется
верой и содействует превращению человека в абсолютного раба
своей мечты.
Роль всех великих вожаков главным образом заключается в
том, чтобы создать веру, все равно, религиозную ли, политическую,
социальную, или веру в какое-нибудь дело, человека или идею,
вот почему их влияние и бывало всегда очень велико. Из всех
сил, которыми располагает человечество, сила веры всегда была
самой могущественной, и не напрасно в Евангелии говорится, что
вера' может сдвинуть горы. Дать человеку веру - это удесятерить
его силы. Великие исторические события произведены были без-
вестными верующими, вся сила которых заключалась в их вере.
Не ученые и не философы создали великие религии, управляв-
шие миром и обширные царства, распространявшиеся от одного
полушария до другого!
Во всех этих случаях, конечно, действовали великие вожаки, а
их не так много в истории. Они образуют вершину пирамиды,
постепенно спускающейся от этих могущественных властителей
над умами толпы до того оратора, который в дымной гостинице
медленно подчиняет своему влиянию слушателей, повторяя им
готовые формулы, смысла которых он сам не понимает, но счита-
ет их способными непременно повести за собой реализацию всех
мечтаний и надежд.
Во всех социальных сферах, от самых высших до низших,
если только человек не находится в изолированном положении,
он легко подпадает под влияние какого-нибудь вожака. Боль-
шинство людей, особенно в народных массах, за пределами своей
специальности не имеет почти ни о чем ясных и более или менее
определенных понятий. Такие люди не в состоянии управлять
собой, и вожак служит им руководителем.
Власть вожаков очень деспотична, но именно этот деспотизм и
заставляет ей подчиняться. Нетрудно убедиться, как легко они
вынуждают рабочие классы, даже самые буйные, повиноваться
себе, хотя для поддержания своей власти у них нет никаких
средств. Они назначают число рабочих часов, величину заработ-
ной платы, организуют стачки и заставляют их начинаться и пре-
кращаться в определенный час.
В настоящее время вожаки толпы все более и более оттесня-
ют общественную власть, теряющую свое значение вследствие
72
распрей. Тирания новых властелинов покоряет толпу и заставля-
ет ее повиноваться им больше, чем она повиновалось какому-
нибудь правительству. Если же вследствие какой-нибудь случай-
ности вожак исчезает и не замещается немедленно другим, то
толпа снова становится простым сборищем без всякой связи и
устойчивости. Во время последней стачки кучеров омнибусов в
Париже достаточно было арестовать двух вожаков, руководив-
ших ею, чтобы она тотчас же прекратилась. В душе толпы преоб-
ладает не стремление к свободе, а потребность подчинения; толпа
так жаждет повиноваться, что инстинктивно покоряется тому, кто
объявляет себя ее властелином.
Класс вожаков удобно подразделяется на две определенные
категории. К одной принадлежат люди энергичные, с сильной, но
появляющейся у них лишь на короткое время волей; к другой -
вожаки, встречающиеся гораздо реже, обладающие сильной, но в
тоже время и стойкой волей. Первые - смелы, буйны, храбры; они
особенно пригодны ддя внезапных дерзких предприятий, для того,
чтобы увлечь массы несмотря на опасность и превратить в героев
вчерашних рекрутов. Таковы были, например, Ней и Мюрат во
времена первой Империи. В наше время таким был Гарибальди,
не обладавший никакими особенными талантами, но очень энер-
гичный, сумевший овладеть целым неаполитанским королевством,
располагая лишь горстью людей, тогда как королевство имело в
своем распоряжении дисциплинированную армию для своей за-
щиты.
Но энергия этих вожаков, хотя и очень могущественная, дер-
жится недолго и исчезает вместе с возбудителем, вызвавшим ее
появление. Очень часто герои, проявившие такую энергию, вер-
нувшись к обыденной жизни, обнаруживали самую изумительную
слабость и полную неспособность руководить своими поступка-
ми даже при самых обыкновенных условиях, хотя они с виду так
хорошо умели руководить другими людьми. Такие вожаки могут
выполнять свою функцию лишь при том условии, если ими руко-
водят и возбуждают их постоянно, и если всегда над ними нахо-
дится человек или идея, указывающие им их поведение.
Вторая категория вожаков, обладающих стойкой волей, не столь
блестяща, но имеет гораздо большее значение. К этой категории
и принадлежат истинные основатели религии и творцы великих
дел: св. Павел, Магомет, Христофор Колумб, Лессепс. Умны ли
они, или ограничены - все равно, мир будет всегда им принадл
жать! Их упорная воля представляет собой такое бесконечна
редкое и бесконечно могущественное качество, которое всё зас-
тавляет себе покоряться. Часто не отдают себе достаточно отче-
та в том, чего можно достигнуть посредством упорной и сильной
воли, а между тем, ничто не может противостоять такой воле - нц
природа, ни боги, ни люди. .
Ближайшим примером того, что достигается сильной волей,
служит знаменитый человек, разделивший два мира и выполнив-;
П1ИЙ задачу, которую напрасно пытались выполнить в течение
трех тысяч лет многие из величайших государей. Позднее он
потерпел неудачу в подобном же предприятии, но тогда уже на-^
ступила старость, перед которой все стушевывается, даже воля.
История тех трудностей, которые надо было преодолеть при про-
рытии Суэцкого канала, лучше всего указывает во всех своих
подробностях, как много может сделать одна только сильная воля.
Очевидец, доктор Казалес, в нескольких захватывающих строч-
ках резюмирует это великое дело, об осуществлении которого
рассказывал сам его бессмертный автор: <Он рассказывал изо
дня в день все эпизоды эпопеи канала, - говорит Казалес. Ой
рассказывал, как ему надо было победить невозможное и сделать
его возможным, восторжествовать над всеми препятствиями, коа-
лициями, неудачами, несчастиями и неуспехами всякого рода. Од-
нако ничто не могло ввергнуть его в уныние, заставить упасть
духом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99