С этого времени их интересы утрачивают свою значи-
мость и побудительную силу, переставая тормозить желания, ко-
торые все больше обостряют положение.
<Род человеческий не может выдержать большой доли реа-
лизма>, - писал великий английский поэт T.S.Eliot. Толпы выдер-
живают его еще меньше, и это второе следствие. Однажды со-
бранные вместе и перемешанные, люди утрачивают всякую кри-
тичность. Их совесть отступает перед силой иллюзий, как плоти-
на сносится разбушевавшимися водами. Поставленные перед не-
возможностью отличить реальное от воображаемого, то, что они
видят на самом деле, от кажущегося, они теряют способность
принимать правильное решение, самое здравое из предлагаемых
им суждений.
Итак, люди, составляющие толпу, ведомы беспредельным вооб-
ражением, возбуждены сильными эмоциями, не имеющими отно-
шения к ясной цели. Они обладают удивительной предрасполо-
женностью верить тому, что им говорят. Единственный язык, ко-
торый они понимают, - это язык, минующий разум и обращенный
к чувству.
Эти элементарные рассуждения показывают, что всякая поли-
тика, основывающаяся на интересах и разуме человека, особенно
в массовом обществе, смотрит на факты сквозь розовые очки
абстрактных экономических и социологических теорий, искажая
эти факты. И она не видит человека в полном объеме, она слепа
к его эмоциям и памяти, к его желаниям и мифам. Свои собствен-
ные иллюзии она принимает за реальность. Созданная и управля-
емая научными моделями, такая ясная, логическая власть годится
для кучки философов, ученых и государственных деятелей. Но
для масс она остается совершенно чуждой.
Конечно, можно воображать массы иными, чем они есть на
самом деле, можно надеяться, что их значение ослабнет, как это
было в прошлом. Тогда, быть может, они были бы готовы к
выбору и поддержанию совершенно разумной власти.
Но эта утопия предписывает им качества, совершенно проти-
воположные их собственным, то есть качества индивида. Пы-
таться управлять большинством людей, используя чуждые и не- ^
постижимые для них средства, - путь невозможный и заранее
обреченный на неудачу. Бессмысленно было бы пытаться их пе- 
ревоспитывать, сделать их иными, чем они есть, стремиться изме-
нить их психологию или свести ее к психологии индивидов, со-
ставляющих толпу. Не изменить законов природы, разных для
отдельно взятого атома с обычным уровнем энергии и скопления
атомов, где этот уровень доводится до высоких энергий. С одной
оговоркой, однако: вначале нужно познать законы человеческих
скоплений. И обращаться не к их понятливости, а к их чувствам
любви или ненависти, мстительности или виновности. Вместо того, ^
чтобы будить их интеллект, лучше стоит разбудить их память.
Поскольку в настоящем они распознают меньше очертаний буду-
щего, чем следов прошлого. Они воспринимают не то, что изменя-
ется, а то, что повторяется. Любой, кто намеревается управлять
людьми, должен был бы проникнуться идеей, что психология масс
отворачивается от психологии индивидов. Последние, взятые по
отдельности, добиваются успеха на пути анализа или опытным
путем исследуя реальность. Первые пользуются не менее эффек-
тивным средством - сердцем, страстно влюбленным в идеал чело-
века, который его воплощает:
<Логика, которая их направляет, - мог написать Марсель Пруст по
поводу наций, - совершенно внутренняя, постоянно изменяемая страс-
тью, как лотка людей, столкнувшихся в любовной или семейной ссоре,
ссоре сына с отцом, кухарки с хозяйкой, жены с мужем>.
В цивилизованном обществе, утверждает психология толп, массы
возрождают иррациональность, которую считали исчезающей, этот
рудимент примитивного общества, полного отсталости и культов
богов. Вместо того, чтобы уменьшаться в процессе развития ци-
вилизации, ее роль возрастает и укрепляется. Вытесненная из
экономики наукой и техникой, иррациональность сосредоточива-
ется на власти и становится ее стержнем. Это явление нарастает:
чем меньше времени люди посвящают заботам об общественном
благе, тем меньше у них возможностей противостоять коллектив-
ному прессингу. Разум каждого отступает перед страстями всех.
Он оказывается бессильным господствовать над ними, поскольку
эпидемию невозможно остановить по своей воле.
Я повторяю и настаиваю на этом. Классическая политика
основана на разуме и интересах. Она обрекает себя на бессилие,
поскольку подходит к массе извне, как к простой сумме индиви-
дов. Это происходит не из-за недостатка изобретательности или
волевого начала, не из-за неспособности составляющих массу людей
из бедных слоев осознать свои интересы и действовать разумно.
Напротив, все желали бы установления такого государства, такой
демократии, о которой рассуждали теоретики и государственные
деятели. Иначе не замысливали бы такого порядка, не стреми-
лись бы к его установлению. А если не удается добиться успеха
и все приходит к своей противоположности, это потому, что толпа
затягивает в себя, в свой коллективный водоворот. И тогда дело
принимает другой оборот вопреки предусмотренному, вопреки
психологическим законам. Человек-индивид и человек-масса -
это две разные вещи, как достояние в один франк и в миллион.
Эту разницу я подытожил бы одной фразой: индивида убеждают,
массе внушают.
Ведь демократические идеалы, придуманные меньшинством и
для меньшинства, какими бы абсолютными достоинствами они ни
обладали, препятствуют, кроме исключительных случаев, форми-
рованию стабильного политического режима. Из-за необходимо-
сти соответствовать чаяниям большинства, звучать в унисон че-
ловеческой природе, эти идеалы рассыпаются в прах. Погоня за
ними порождает лишь глубокое разочарование. А нужен режим,
основанный на разделяемых верованиях. Режим, исходящий из
подчиненности масс одному человеку, как отец рассчитывает на
послушание своих детей. Когда такой режим установится, тогда и
будут решены проблемы большого города.
Подытожим вкратце суть сказанного. Толпы ниспровергают
основы демократии, заложенные либеральной буржуазией и вос-
становленные социал-демократами. Они стремились к управле-
нию посредством элиты, выбранной на основе всеобщего избира-
тельного права. Их политика, определяемая экономическими и
техническими реалиями, и отказывающаяся видеть реалии психо-
логические, обрекает их на перманентную слабость, так как эти
последние меняют всё дело. Они, можно сказать, обманываются в
обществе, в нации и, в конечном счете, в эпохе. Но именно такая
революционная или контрреволюционная эпоха увлекает массы.
А поэтому она требует новой политики.
Ill
Когда массы налицо, задача полиггики их организовать. Приве-
сти их в движение могут две вещи: страсть и верования, следова-
тельно, нужно принимать в расчет и то, и другое.
Всякий раз, когда люди собираются вместе, их охватывают
одни и те же эмоции. Они объединяются в какой-то высшей
убежденности. Они идентифицируют себя с персоной, которая
избавляет их от одиночества, и поклоняются ей. Таков вкратце
процесс, превращающий сообщество индивидов в коллективного
индивида. Их интересы - это не более, чем перчатки страсти.
Снимите перчатки - руки остаются, отсеките руки - и перчатки
становятся бесполезными. Их разум - это не более, чем пена
сильных и неизменных убеждений.
Это объясняет характер политических действий. Грамши ска-
зал об этом гораздо лучше, чем я мог бы это сделать:
<Политика является непрерывным, действием и дает рождение не-
прерывно действующим организациям, в чем она совершенно идентич-
на экономике. Но она также и отличается от нес, и поэтому можно
говорить отдельно об экономике и политике, и можно говорить о <по-
422
дитической страсти> как о непосредственном побуждении к действию,
которое рождается на <неизменной и органической> почве экономи-
ческой жизни, но превосходит ее, в накаленной атмосфере запуская в
ход чувства и стремления, исходя из которых один и тот же расчет
индивидуальной человеческой жизни подчиняется законам, совершенно
отличным от законов индивидуальной бухгалтерии>.
Тем самым в политической жизни действительно имеется яв-
ная асимметрия, сильно препятствующая нахождению точки рав-
новесия и стабильности. Когда люди действуют в материальном
мире, чтобы производить и выживать, их техническая и экономи-
ческая деятельность подчиняется закону, основанному на разуме.
И с течением времени можно наблюдать растущую рациональ-
ность и методов, и знаний. Чтобы добиться успеха, важно подчи-
нять средства цели исследования, постоянно соотноситься с ре-
зультатами эксперимента. Такую возможность обнаруживают и
основанные на логических принципах машины, именно поэтому
их использование постоянно ширится.
Отношения же между людьми, напротив, отмечены фактором
иррациональности. Отрешиться от нее невозможно, особенно, если
стремиться мобилизовать массы во имя позитивных или негатив-
ных идеалов. Рейх, и не он один, показал губительные послед-
ствия такой недооценки и то, в какой степени она способствовала
победе нацизма в Германии:
<Благодаря работам Маркса, Энгельса. Ленина было гораздо луч-
ше известно об экономических условиях прогрессивного развития, чем
о регрессивных силах. Совершенно игнорировался иррационализм
масс. Именно поэтому либеральная эволюция, на которую многие так
надеялись, застопорилась и пошла вспять к авторитарному разложе-
нию>.
В самом деле, социальная машина омассовления людей всегда
делает их более иррациональными и не дает возможности ими
управлять посредством разума, будь намерения тех, кто держит
рычаги управления даже самыми благородными. Эта ассиметрия
в политике имеет три аспекта:
* Прежде всего, пропасть, разделяющая две сферы человеческой
жизни. Рациональное мышление и практика замыкаются на уп-
равлении вещами и богатствами. Они изобретают все более мно-
гочисленные эффективные и автоматизированные орудия и ин-
струменты. Руководство людьми, в том числе и политическая
власть, наоборот, отторгают это мышление и эту практику. В этой
сфере общество создает только лишь верования и влиятельные
идеи. Одни, прекрасные, проповедуют справедливость и эманси-
пацию. Другие, жестокие, пропагандируют месть и угнетение. Они
служат для того, чтобы обезличить людей и мобилизовать их.
Для этой цели их отливают в определенную форму догмати-
ческой религии, заготовленную заранее. Такова цена того, что
идея может стать своеобразным катализатором для масс, и марк-
сизму пришлось ее заплатить.
* Второй аспект - это простая иррационализация масс в чис-
том виде. Она проявляет себя в разгерметизации эмоциональных
сил, которые в подземелье ожидают случая вырваться с вулкани-
ческой силой. Эти силы, вовсе не побежденные, выжидают благо-
приятного момента, чтобы снова вернуть себе господство. Он
наступает, когда люди, раздраженные каким-то кризисом, собира-
ются вместе. Тогда совесть индивидов теряет свою действенную
силу и не может больше сдерживать их импульсов. Эти неосознан-
ные эмоции - настоящие кроты в историческом пространстве, они
используют его, чтобы оккупировать незанятую сферу. То, что
поднимается на поверхность не ново, оно существовало, не обна-
руживая себя, в спрессованном виде; это подспудные силы, более
или менее сконцентрированные и подавленные, сформированные
и готовые к вступлению в действие. Массы увлекаются их пото-
ком, подстегиваемые паникой или энтузиазмом, по мановению вол-
шебной палочки вожака, который становится во главе их. А заво-
роженный наблюдатель может воскликнуть вместе с Шекспиром:
<Это бич времени, когда безумные ведут слепых>. Как точно, не
правда ли? Когда задумываешься о Гитлере, о Пол Поте и tutti
quanti, этих одержимых, которые управляют незрячими массами
силой страха и надежды. Впрочем, эти экстремальные случаи
заставляют нас ощутить - так же, как болезни дают знания о
состоянии Здоровья - то, что происходит в обычных ситуациях:
власть осуществляется через иррациональное.
* И вот третий, и последний аспект. Во многих областях: в
технике, экономике, демографии и т.п. - наблюдаемый прогресс
идет от меньшего к большему: улучшаются методы работы, воз-
растают скорости, множатся обмены, возрастают популяции и так
далее. В политике же прогресса нет; здесь его не более, чем в
искусстве или морали. История учит, что, по всей видимости, власть
одними и теми же приемами, в одних и тех же условиях проявля-
ется и повторяется из поколения в поколение. Господство боль-
шинства над меньшинством беспрестанно возобновляется и по-
вторяется бесконечно.
<Пример, - пишет Фрейд, - придающий этим отношениям неизмей-
ную значимость врожденного и неискоренимого неравенства людей, -
это их тенденция разделяться на две категории: лидеров и ведомых.
Последние составляют громадное большинство, они испытывают по-
требность в авторитете, который принимал бы за них решения и которо-
му бы они подчинялись безгранично>.
Напрасно было бы говорить о восхождении к обществу без
богов и хозяев, так как лидеры среди нас поминутно возрождаются.
Именно такое отсутствие .прогрессивного движения и объясняет
автономию политики и противопоставляет ее всему остальному.
Эволюционные процессы в истории ее почти не затрагивают. Во
всех обществах, даже наиболее развитых, в том, что касается вла-
сти, прошлое господствует над настоящим, мертвая традиция опу-
тывает живую современность. И если желают на нее воздейство-
вать, нужно влиять на людей, обращаясь к самым древним слоям
их психики. Можно одной фразой подытожить этот контраст:
экономика и техника следуют законам истории, политика должна
следовать законам человеческой природы.
Современное общество, отмеченное столькими несоответствиями
материального и духовного порядка, заостряет каждый из этих
трех аспектов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99