Так же - с
соответствующими заменами - обстоит дело и в случае малолет-
ней дочери.
Легко формулировать разницу между такой идентификацией
с отцом и объектным избранием отца. В первом случае отец есть
то, чем хотят быть, во втором - то, чем хотят обладать. Разница,
следовательно, в том, задевает ли эта связь субъект или объект
человеческого <Я>. Поэтому первая связь возможна еще до вся-
кого сексуального выбора объекта. Гораздо труднее наглядно
изложить это различие метапсихически. Достоверно лишь то, что
идентификация стремится сформировать собственное <Я> - по
подобию другого, взятого за <образец>.
Из более: сложной ситуации мы выделяем идентификацию
при невротическом образовании симптомов. Предположим, что
маленькая девочка, которую мы теперь возьмем как пример, испы-
тывает тот же симптом болезни, как и ее мать, - например, тот же
мучительный кашель. Это может происходить различно. Либо
идентификация та же, из Эдипова комплекса, т.е. означает враж-
дебное желание занять место матери, и симптом выражает объек- \
тную любовь к отцу; симптом реализует замену матери под влия- *
нием чувства виновности: ты хотела быть матерью, так теперь ты 1
сталаеюпокрайнеймсре.встрадании.Втакомслучае.этозакончен-
ный механизм истерического симптомообразования, либо симп-
том, равный симптому любимого лица (как например, Дора имити-
ровала кашель отца); тогда мы можем описать происходящее только
таким образом, что идентификация заняла место объектного вы- ;
бора, объектный выбор регрессировал до идентификации. Мы
слышали, что идентификация является самой ранней и самой пер-
воначальной формой эмоциональной связи; в условиях образова-
ния симптомов, т.е. вытеснения и господства механизмов бессоз-
нательного, часто случается, что объектный выбор снова стано-
вится идентификацией, т.е. <Я> перенимает качества объекта.
Примечательно, что при этих идентификациях <Я> иногда копи-
рует нелюбимое лицо, а иногда любимое. Достойно внимания и
то, что в обоих случаях идентификация лишь частичная, крайне
ограниченная, и копируется только одна-единственная черта объек-
тного лица.
Третьим, особенно частым и важным фактом симп-
томообразования является то, что идентификация совершенно
лишена объектного отношения к копируемому лицу. Если, напри-
мер, девушка в пансионе получает от тайного возлюбленного
письмо, вызывающее ее ревность, и она реагирует на него истери-
ческим припадком, то с несколькими из ее подруг, которые знают
о письме, тоже случится этот припадок, как следствие, как мы
говорим, психической инфекции. Это - механизм идентификации
на почве желания или возможности переместить себя в данное
положение. Другие тоже хотели бы иметь тайную любовную связь
и под влиянием сознания виновности соглашаются и на связан-
ное с этим страдание. Было бы неправильно утверждать, что они
усваивают симптом из сочувствия. Сочувствие, наоборот, возни-
кает только из идентификации, и доказательством этого является
то, что такая инфекция или имитация имеет место и в тех случаях,
когда можно предположить еще меньшую предшествующую сим-
патию, чем обычно бывает у подруг в пансионе. Одно <Я> осознало
в одном пункте значительную аналогию с другим <Я> - в нашем
примере одинаковую готовность к эмоции, затем в этом пункте
возникает идентификация и под влиянием патогенной ситуации,
эта идентификация перемещается на симптом, порожденный пер-
вым <Я>. Таким образом, идентификация через симйтом делается
для обоих <Я> признаком взаимного перекрытия какой-то части
их личности, которое должно оставаться вытесненным.
Сведения, полученные нами из этих трех источников, мы мо-
жем резюмировать следующим образом, во-первых, что иденти-
фикация представляет собой самую первоначальную форму эмо-
циональной связи с объектом, во-вторых, что регрессивным путем,
как бы интроекцией объекта в <Я>, она становится заменой либи-
динозной объектной связи и, в-третьих, что она может возникнуть
при каждой вновь замеченной общности с лицом, не являющимся
объектом сексуальных первичных позывов. Чем значительнее
эта общность, тем успешнее может стать эта частичная идентифи-
кация и соответствовать, таким образом, началу новой связи.
Мы предчувствуем, что взаимная связь массовых индивидов
уже по самой природе такой идентификации является важной
аффективной общностью, и можем пред полагать, что эта общ-
ность заключается в характере связи с вождем. Другое предпо-
ложение может подсказать нам, что мы далеко не исчерпали про-
блему идентификации, что мы стоим перед процессом, который
психология называет <вживанием>, и который играет первосте-
пенную роль для нашего понимания чужеродности <Я> других
людей. Но здесь мы ограничимся ближайшими аффективными
воздействиями идентификации и оставим пока в стороне ее зна-
чение для нашей интеллектуальной жизни.
Психоаналитическое исследование иногда занималось и более
трудными проблемами психозов и смогло обнаружить идентифи-
кацию и в некоторых других случаях, которые не сразу доступны
нашему пониманию. Я подробно изложу два этих случая как
материал для наших дальнейших рассуждений.
Генезис мужской гомосексуальности в целом ряде случаев
следующий: молодой человек необыкновенно долго и интенсив-
но, в духе Эдипова комплекса, сосредоточен на своей матери. Но,
наконец, по завершении полового созревания все же настает вре-
мя заменить мать другим сексуальным объектом. И тут происхо-
дит внезапный поворот: юноша не покидает мать, но иден-
тифицирует себя с ней, он в нее превращается и ищет теперь
объекты, которые могут заменить ему его собственное <Я>, кото-
рых он может любить и лелеять так, как его самого любила и
лелеяла мать Этот часто наблюдающийся процесс может быть
подтвержден любым количеством случаев; он, конечно, совершен-
но независим от всяких предположений, которые делаются отно-
сительно движущей силы и мотивов этого внезапного превраще-
ния. Примечательна в этой идентификации ее обширность, она
меняет <Я> в чрезвычайно важной области - а именно в сексу-
альном характере - по образцу прежнего объекта. При этом сам
объект покидается, покидается ли он совсем или только в том
смысле, что он остается в бессознательном, не подлежит здесь
дискуссии. Идентификация с потерянным или покинутым объек-
том, для замены последнего, интроекция этого объекта в <Я>, для
нас, конечно, не является новостью. Такой процесс можно непос-
редственно наблюдать а маленьком ребенке. Недавно в Между-
народном психоаналитическом журнале было опубликовано та-
кое наблюдение. Ребенок, горевавший о потере котенка, без вся-
ких обиняков заявил, что сам он теперь котенок, и стал поэтому
ползать на четвереньках, не хотел есть за столом и т.д.
Другой пример такой интроекции объекта дал нам анализ ме-
ланхолии, аффекта, считающего ведь реальную или аффективную
потерю любимого объекта одной из самых важных причин свое-
го появления. Основной характер этих случаев заключается в
жестоком унижении собственного <Я>, в связи с беспощадной
самокритикой и горькими упреками самому себе. Анализы по-
казали, что эта оценка и эти упреки в сущности имеют своею
целью объект и представляют собой лишь отмщение <Я> объек-
ту. Тень объекта отброшена на <Я>, сказал я однажды. Интроек-
ция объекта здесь чрезвычайно ясна.
Эти меланхолии, однако, выявляют и нечто другое, что может
оказаться важным для наших дальнейших рассуждений. Они по-
казывают нам <Я> в разделении, в расщепленности на две части,
из которых каждая неистовствует против другой. Эта другая
часть есть часть, измененная интроекцией, заключающая в себе
потерянный объект. Но знакома нам и часть, так жестоко себя
проявляющая. Она включает совесть, критическую инстанцию,
которая и в нормальные времена критически подходила к <Я>, но
никогда не проявляла себя так беспощадно и так несправедливо.
Мы уже в предшествующих случаях должны были сделать пред-
положение (нарциссизм, печаль и меланхолия), что в нашем <Я>
развивается инстанция, которая может отделиться от другого <Я>
и вступить с ним в конфликт. Мы назвали ее <Идеалом Я> и
приписали ей функции самонаблюдения, моральной совести, цен-
зуры сновидений и основное влияние при вытеснении. Мы сказа-
ли, что она представляет собой наследие первоначального нарцис-
сизма, в котором детское <Я> удовлетворяло само себя. Из влия-
ний окружающего эта инстанция постепенно воспринимает требо-
вания, которые предъявляются к <Я> и -которые оно не всегда
может удовлетворить; но когда человек не может быть доволен
своим <Я>, он все же находят удовлетворение в <Идеале Я>,
которое дифференцировалось из <Я>. В мании выслеживания,
как мы далее установили, явно обнаруживается распад этой ин-
станции, и при этом открывается ее происхождение от влияний
авторитетов - родителей прежде всего. Мы, однако, не забыли
отметить, что мера удаления <Идеала Я> от <Я> актуального
очень варьируется для отдельных индивидов и что многих людей
эта дифференциация внутри <Я> не больше дифференциации у
ребенка. Однако прежде чем мы сможем использовать этот мате-
риал для понимания либидинозной организации массы, мы долж-
ны принять во внимание некоторые другие взаимоотношения между
объектом и <Я>'.
VIII
ВЛЮБЛЕННОСТЬ И ГИПНОЗ
Язык даже в своих капризах верен какой-то истине. Правда,
он называет <любовью> очень разнообразные эмоциональные
отношения, которые и мы теоретически сводим к слову любовь,
но далее он все же сомневается, настоящая ли, действительная,
' Мы очень хорошо знаем, что этими примерами, взятыми из патоло-
гии, мы не исчерпали сущности идентификации и, таким образом, оста-
вили незатронутой часть загадки массообразования. Здесь нужно было
бы произвести гораздо более основательный и обширный психологи-
ческий анализ. От идентификации через подражание идет путь к вжи-
ванию, т.е. к пониманию того механизма, который вообще делает воз-
можным нашу позицию по отношению к чужой психической жизни. И
в произведениях уже имеющейся идентификации многое надо еще вы-
яснить. Идентификация, между прочим, имеет своим следствием огра-
ничение агрессии против человека, с которым идентифицируется, этого
человека щадят и ему помогают. Изучение таких идентификаций, ка-
кие, например, лежат в основе <кланов>, привело Робертсона Смита к
поразительному выводу, а именно, что они основаны на признании од-
ной, общей всем субстанции и поэтому могут быть созданы совместной
трапезой. Эта черта позволяет связать такую идентификацию праисто-
рией человеческой семьи, изложенной мною в .
истинная ли эта любовь, и указывает внутри этих любовных
феноменов на целую шкалу возможностей. Нам тоже нетрудно
найти ее путем наблюдения.
В целом ряде случаев влюбленность есть не что иное, как
психическая захваченность объектом, диктуемая сексуальными
первичными позывами в целях прямого сексуального удовлетво-
рения и с достижением этой цели и угасающая; это то, что назы-
вают низменной, чувственной любовью. Но, как известно, либиди-
нозная ситуация редко остается столь несложной. Уверенность в
новом пробуждении только что угасшей потребности была, веро-
ятно, ближайшим мотивом, почему захваченность сексуальным
объектом оказывалась длительной и его <любили> и в те проме-
жутки времени, когда влечение отсутствовало.
Из весьма примечательной истории развития человеческой
любовной жизни к этому надо добавить второй момент. В первой
фазе жизни, обычно уже заканчивающейся к пяти годам, ребенок
в одном из родителей нашел первый любовный объект, на кото-
ром соединились все его искавшие удовлетворения сексуальные
первичные позывы. Наступившее затем вытеснение имело след-
ствием вынужденный отказ от большинства этих детских сексу-
альных целей и оставило глубокое видоизменение отношений к
родителям. Ребенок и дальше остается привязанным к родите-
лям первичными позывами, которые надо назвать <целепреграж-
денными>. Чувства, которые он с этих пор питает к этим люби-
мым лицам, носят название <нежных>. Известно, что в бессозна-
тельном эти прежние чувственные стремления сохраняются бо-
лее или менее сильно, так что первоначальная полнокровность в
известном смысле остается и дальше.
С возмужалостью появляются, как известно, новые, весьма
интенсивные стремления, направленные на прямые сексуальные
цели. В неблагоприятных случаях они, как чувственное течение,
отделены от продолжающихся <нежных> эмоциональных направ-
лений. Тогда мы имеем картину, оба аспекта которой так охотно
идеализируются известными литературными течениями. Мужчи-
на обнаруживает романтическое влечение к высокочтимым жен-
щинам, которые, однако, не влекут его к любовному общению, и
потентен только с другими женщинами, которых он не <любит>,
166
не уважает и даже презирает. Но чаще подрастающему юноше
все же удается известная мера синтеза между нечувственной,
небесной, и чувственной, земной любовью и его отношение к сек-
суальному объекту отмечено совместным действием непреграж-
денных и целепрегражденных первичных позывов. Глубину влюб-
ленности можно измерить по количеству целепрегражденных не-
жных инстинктов, сопоставляя их с простым чувственным вож-
делением.
В рамках влюбленности нам прежде всего бросился в глаза
феномен сексуального повышения оценки, тот факт, что любимый
объект в известной мере освобождается от критики, что все его
качества оцениваются выше, чем качества нелюбимых лиц, или
чем в то время, когда это лицо еще не было любимо. Если
чувственные стремления несколько вытесняются или подавля-
ются, то появляется иллюзия, что за свои духовные достоинства
объект любим и чувственно, а между тем, может быть, наоборот,
только чувственное расположение наделило его этими достоин-
ствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99