Тысячи людей, каж- i
дому из которых по отдельности в один и тот же миг сказано: ^
<Ты должен умереть>, - действуют совместно, чтобы отвратить
смертельную угрозу. Они спешат скорее привлечь к себе всех/
кто чувствует ту же угрозу, и соединяют свои силы для отпора Bpaiy.'
Соединение всех, кого это касается, - как физическое, так я'
душевное, то есть в чувствах и настроениях, - происходит необы- 1
чайно быстро. Прорыв войны - это, прежде всего прорыв двух^
масс. Когда они конституировались, высшей целью каждой из ^
них становится сохранение самой себя как переживающего и дей-
ствующего единства. Утратить его - все равно, что отказаться от-'
самой жизни. Воинственная масса ведет себя так, будто все, что
вне нее, - смерть, и отдельный человек, даже если ему довелось
пережить много войн, на новой войне легко поддается этой иллюзии.
Смерть, которая в действительности всегда угрожает каждому,
должна быть объявлена как коллективный приговор, - только
тогда возможно активное выступление против нее. Есть, так
сказать, времена объявленной смерти, когда она вдруг оборачивается
к определенной, произвольно выбранной группе как к целому.
<Смерть грозит всем французам> или <...всем немцам>. Вооду-
шевление, с каким люди выступают на войну, объясняется мало-
душием человека перед лицом смерти. Поодиночке они не смеют
взглянуть ей в глаза. Она легче вдвоем, когда двое врагов, так
сказать, приводят в исполнение приговор друг над другом, и она
вовсе не та же самая смерть, когда на нее идут тысячи. Самое
худшее, что может случиться с человеком на войне, - это гибель
вместе с другими. Но это избавляет от смерти поодиночке, кото-
рой люди боятся больше всего на свете. Да они и не верят, что
это худшее произойдет. Они считают, что можно отвести, пере-
вести на других висящий над ними коллективный приговор. Их
смертеотвод - это враг, и единственное, что от них требуется, это
опередить врага. Надо только быть достаточно стремительным и
убивать не колеблясь. Враг является будто по заказу: он вынес
приговор, он первым сказал <Умри!>. На него и падет то, что он
уготовил другим. Первым всегда начинает враг. Может быть, он
и не начал первьм, но ведь собирался начать, а если и не собирал-
ся, то ведь думал же он об этом, а если не думал, то мог бы ведь
вскоре подумать. Желание смерти другому действительно по-
всюду, и, чтобы его отыскать, не надо особенно долго копаться в
человеческой душе.
Особое, безошибочно узнаваемое высокое напряжение, свой-
ственное военным процессам, определяется двумя факторами:
стремлением опередить смерть и действиями в массе. Без после-
днего первое было бы обречено на неудачу. Пока длится война,
масса должна существовать, а если люди уже не составляют мас-
су, война, собственно, закончилась. Перспектива определенного
долгожительства, которую война открывает перед массой, в зна-
чительной мере объясняет, почему войны так любимы в человече-
стве. Можно показать, что их интенсивность и длительность в
современном мире связаны с гораздо большими, чем раньше, двой-
ными массами, исполненными воинственного духа.
Массовые кристаллы
Массовыми кристаллами я называю маленькие жесткие груп-
пы людей, которые имеют четкую границу, обладают высокой
устойчивостью и служат для возбуждения масс. Важно, что та-
кие группы обозримы, каждую из них легко охватить взглядом.
Единство в них важнее, чем величина. Они должны быть при-
вычны, должно быть хорошо известно, зачем они существуют.
Сомнение в их функции отняло бы у них самый смысл существо-
вания; самое лучшее для них - оставаться неизменными. Им нельзя
выступать в другой функции. Наличие униформы или определен-
ного места для проведения мероприятий как нельзя лучше соот-
ветствует их природе.
Массовый кристалл постоянен. Он никогда не меняется в
размере. Составляющие его индивидуумы привыкли действовать
и мыслить соответствующим образом. У них может быть разде-
ление функций как в оркестре, но важно, что появляются они
только вместе. Кто на них смотрит, сразу чувствует, что они не
могут разойтись поодиночке. Их жизнь вне кристалла вообще не
принимается в расчет. Даже если речь идет о профессии, как в
случае оркестрантов, их приватное существование никого не ин-
тересует - они ведь оркестр. В других случаях они носят уни- .
форму и появляются только вместе. Сняв униформу, они стано-
вятся другими людьми. Солдаты и монахи представляют собой
важнейшие формы массовых кристаллов. Униформа здесь разъяс-
няет, что члены группы-кристалла поселяются совместно, даже
когда они являются поодиночке, все равно осознается жесткое
единство, к которому они принадлежат, - монастырь или воинская
часть.
Ясность, изолированность и постоянство кристалла резко кон-
трастируют со спонтанными и неустойчивыми процессами в са-
мих массах. Быстрый неконтролируемый рост и постоянная уг-
роза распада - эти два процесса, наполняющие массу характерным
беспокойством, - чужды кристаллу. Даже в состоянии максималь-
ного возбуждения он выделяется на фоне массы. К какой бы
массе он ни испытывал тяготения, насколько бы по видимости ни
сливался с ней, он никогда не потеряет ощущения самотожде-
ствениости и после ее распада мгновенно восстановится вновь.
Закрытая масса отличается от кристалла не только большим
объемом, она отличается более спонтанным характером и не мо-
жет позволить себе серьезное разделение функций. Собственно,
общее у нее с кристаллом - ограниченность и регулярность по-
вторения. Но в кристалле все - граница: каждый, кто к нему
принадлежит, становится границей. Закрытая масса, напротив, кла-
дет себе границу вне себя самой, например, в форме и размере
здания, в котором она собирается. Внутри же этих границ, где
встречаются друг с другом все, кто к ней принадлежат, она оста-
378
ется текучей, так что всегда возможны сюрпризы, внезапная и
неожиданная смена поведения и настроения. Всегда, даже в этом
закрепленном границей состоянии, она может разогреться до та-
кой степени плотности и интенсивности, что станет возможным
извержение. Массовый кристалл, наоборот, весь статичен. Род
деятельности ему предписан. Каждое его выражение или движение
четко им самим осознаегся.
Поразительно и историческое постоянство массовых крис-
таллов. Хотя все время вырабатываются новые формы, про-
должают существовать и старые со всей их спецификой. На ка-
кое-то время они могут отступить на задний план, утратив остро-
ту и необходимость существования. Массы, с которыми они были
связаны, возможно, отмерли или были насильственно подавлены.
И кристаллы сами по себе продолжают существовать как без-
вредные группы, не оказывающие никакого влияния вовне. Ма-
ленькие группы религиозных сообществ остаются в странах, ко-
торые в целом поменяли свою веру. Наверняка придет момент,
когда они окажутся востребованными; могут также появиться
новые массы, для возбуждения и освобождения потенциала кото-
рых они понадобятся. Окостеневшие <пенсионные> группы тако-
го рода могут быть извлечены из спячки и реактивированы. Их
можно оживить и с незначительными структурными изменения-
ми вновь использовать в качестве массовых кристаллов. Едва ли
возможно какое-нибудь крупное политическое преобразование,
при котором не обнаружились бы такие отставные группы. Буду-
чи гальванизированы, они действуют иногда столь ярко и актив-
но, что кажутся новым и опасным феноменом.
Позже будет видно в деталях, как функционируют массовые
кристаллы. Свойственный им способ возбуждения масс можно
объяснить только на конкретных примерах. Кристаллы имеют
разную внутреннюю организацию и пробуждают поэтому разно-
го рода массы. С целым рядом их мы познакомимся дальше по
ходу исследования.
Массовые символы
Коллективные единства, состоящие не из людей и, тем не ме-
нее, воспринимаемые как массы, я называю массовыми символа-
ми. Это такие единства, как зерно и лес, дождь, песок, ветер, море
и огонь. Каждый из этих феноменов заключает в себе крайне
важные свойства массы. Хотя он состоит не из людей, но похож
на массу и символически замещает ее в мифах и снах, речах и
песнях.
Эти символы нужно ясно и безошибочно отличать от крис-
таллов. Массовые кристаллы представляют собой группы людей,
выделяющиеся своей организованностью и единством. Они заду>
маны были как единство и воспринимаются как единство, но скла-
дываются всегда из реально действующих людей - солдат, мона-
хов, оркестрантов. Массовые символы, напротив, не являются
людьми и лишь воспринимаются как масса.
Способ их углубленного рассмотрения здесь на первый взгляд
может показаться не соответствующим самому предмету. Но по-
том мы увидим, что к самой массе можно подходить таким новьм
и многообещающим образом. Это как бы естественный свет, ко-
торым она освещается благодаря созерцанию ее символов; было
бы неумно заслониться от этого света.
Огонь
Прежде всего об огне можно сказать, что он повсюду равен
себе: большой или маленький, неважно, где возникший, давно го-
рящий или только вспыхнувший - в нашем представлении он
всегда в определенном смысле один и тот же независимо от
обстоятельств появления. В том, как мы представляем себе огонь,
подразумевается пожар - могучий, безжалостный, неумолимый.
Огонь вбирает в себя все вокруг, он ухватист и ненасытен.
Неистовость, с какой он пожирает целые города, леса и степи,-
самое впечатляющее его свойство. До пожара дерево стояло
возле дерева, дом возле дома, каждый отдельно, сам по себе. Но
все разделенное пожар соединяет мгновенно. Изолированные до
того предметы исчезают в одном и том же пламени. Огонь урав-
нивает их до полного исчезновения. Дома, живые существа - он
все вбирает в себя. Не перестаешь удивляться всеобщей беспо-
мощности перед прикосновением огня. Чем больше жизни, тем
меньше способность сопротивляться огню; только то, в чем жиз-
ни меньше всего, - минералы - могут ему противостоять. Стреми-
тельный порыв не знает границ. Он хочет втянуть в себя все, и
всего ему мало.
Огонь может возникать всюду и возникать внезапно. Никого
не удивляет, когда то там, то здесь вспыхивают пожары; к этому
привыкли. Но всегда поражает внезапность его возникновения, и
каждый раз производится расследование его причин. Поскольку
выяснить их удается не часто, - возникает некий благочестивый
страх, связанный с образом огня, который таинственно вездесущ
и может возникнуть в любой миг и где угодно.
Огонь многообразен. Люди знают не только то, что он есть в
разных бесчисленных местах, но даже в каждом отдельном слу-
чае огонь может быть разным - говорят о порывах и языках. В
Ведах огонь именуется <единый Агни, многообразно воспламеня-
ющийся>.
Огонь разрушим: его можно победить и приручить, он может
погаснуть. У него есть стихийный враг - вода, противостоящая
ему в образе рек и ливней. Этот враг вездесущ и в своих много-
образных проявлениях не слабее, чем огонь. Враждебность воды
и огня вошла в пословицу: <как вода с огнем> - значит в крайней
непримиримой вражде. В древних представлениях о конце мира
побеждает всегда либо вода, либо огонь. При потопе все живое
тонет в воде. В мировом пожаре мир гибнет от огня. Иногда
вода и огонь появляются вместе, взаимно умеряя аппетиты друг
друга, в одной и той же мифологии. За время своего существова-
ния человек обрел власть над огнем. Ему не только удается,
когда нужно, применять против него воду - он умеет сохранять
огонь в расчлененном состоянии. Он заключил его в печи. Он
кормит его, как кормят животных, может морить голодом, может
погасить. Отсюда следует последнее важное свойство огня: с
ним обращаются так, будто он живой. У него беспокойная жизнь,
которая может угаснуть. Угаснув здесь совсем, на новом месте
он живет дальше.
Если соединить вместе все эти отдельные черты огня, воз-
никает неожиданная картина: он везде равен себе, стремительно
распространяется, способен внезапно возникнуть повсюду, зара-
зителен и ненасытен, многообразен, может быть разрушен, у него
есть враг, он умирает, он ведет себя будто живой, и именно так с
ним и обращаются. Но все эти свойства суть свойства массы,
трудно вообще дать более исчерпывающее перечисление ее атри-
бутов. Можно пройти их все по порядку. Масса повсюду равна
себе: в разные эпохи, в разных культурах, у людей разного проис-
хождения, с разным образованием, говорящих на разных языках
она остается, в сущности, той же самой. Где бы она ни появилась,
она бурно вбирает в себя все вокруг. Ее заразительному воздей-
ствию мало кто способен противостоять, она стремительно растет,
изнутри ей неположено границ. Она может возникнуть всюду, 1
где собираются люди, спонтанно и внезапно. Она многообразна и
вместе с тем едина, ее составляет множество людей, и никогда не
известно, сколько их на самом деле. Она поддается разрушению.
Ее можно ограничить и приручить. Она ищет себе врага. Она
исчезает так же внезапно, как возникает, и иногда столь же необъяс-
нимо; само собой, у нее есть собственная беспокойная и бурная
жизнь. Эти черты сходства огня и массы ведут к тому, что они
часто сливаются. Они переходят друг в друга и друг за друга
выступают. Из символов массы, сопровождающих человечество
в его истории, огонь - один из самых важных и самых переменчи-
вых. Нужно поближе присмотреться к некоторым связям огня и
массы.
Среди опасных свойств массы, которые всеми подчеркивают-
ся, раньше всего бросается в глаза ее страсть к поджогам. Корни
этой страсти заключаются в лесном пожаре. Люди часто поджи-
гали лес, который сам по себе является древнейшим массовым
символом, чтобы создать места для полей и деревень. Можно с
большим основанием предположить, что, : именно пуская лесные
пожаря, люди учились обращаться с огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99