Он никогда не прихо- '
дит извне, даже если это выглядит именно так. В действительно- .
сти он всегда возникает из потребности самих участников собы-
тия. Как только запрет сформулирован, начинается образование
массы. Все перестают заниматься тем, чего от них ожидает вне-
шний мир. То, что делалось ими до сих пор без всякого шума, как
что-то естественное и вовсе не трудное, теперь вдруг перестает
выполняться, не делается ни за что, ни за какие посулы. По
решительности отказа опознается принадлежность к общности.
Негативность запрета характеризует эту массу с самого момента
ее возникновения и, пока она существует, остается ее важнейшей
чертой. Можно было бы даже назвать ее негативной массой. Она
рождена сопротивлением запрет - ее граница и плотина; граница
непроходима, плотина непроницаема. Каждый контролирует дру-
гого - остается ли тот частью плотины? Кто сдался и перешаг-
нул через запрет, будет осужден и отвергнут.
Лучший пример негативной или запретной массы в наше вре-
мя - это стачка. Труду рабочих свойственна регулярность и при-
вычность. Он состоит в действиях, разных по характеру, но начи-
нающихся и завершающихся одновременно. Они одновременно
приступают к работе и так же одновременно покидают рабочие
места. В этом отношении они равны. У большинства из них -
ручной труд. Они схожи еще и в том, что за свою работу получа-
ют плату. Но зарплата различна и зависит от того, что и сколько
сделано каждым. Так что равенство простирается не очень дале-
ко. Самого по себе его недостаточно для образования массы.
Когда же дело доходит до стачки, все радикально уравниваются
одним только фактом отказа от работы. Такой отказ поглощает
человека целиком. Запрет создает обостренное и способное к
сопротивлению сознание.
Момент прекращения работы - это великий момент, воспетый
в рабочих песнях. В этот миг рождается чувство облегчения, с
которым связывается самый смысл стачки. Фиктивное равен-
ство, о котором рабочим твердили всегда, но которое на деле
ограничивалось лишь тем, что все они работают руками, вдруг
становится подлинным. Пока они работали, они делали разные
вещи, а именно те, что приказано было делать. Когда работа
остановлена, все делают одно и то же. Как будто бы все они
одновременно решили опустить руки и употребить все силы на то,
чтобы их не поднимать, как бы ни голодали они сами и их род-
ные. Прекращение работы делает рабочих равными. По сравне-
нию с силой воздействия этого момента конкретные требования
мало что значат. Объявленной целью стачки может быть, напри-
мер, повышение заработной платы; разумеется, в отношении этой
цели они едины. Но одной ее не хватило бы для образования
массы.
Опущенные руки оказывают заразительное воздействие на
все другие руки. В неделании начинает соучаствовать все об-
щество. Стачка, расширяющаяся <из чувства солидарности>, не
дает заняться собственным делом и другим - тем, кто даже не
думал прекращать работу. Именно в этом смысл стачки все дол-
жно остановиться, если рабочие стоят. Чем более это удается, тем
вероятнее перспективы победы стачки.
Внутри самой стачки особенно важно, чтобы провозглашенный^
запрет соблюдался каждым. Спонтанно из самой массы формиру-j
ется организация. Она выполняет функции государства, которое^
возникает в полном сознании своей кратковременности и прово-j
дит в жизнь лишь очень малое количество законов, но уж их-то j
проводят строжайшим образом. Доступ к месту стачки охраняет'^
ся пикетами, рабочие места становятся запретной зоной. Благода-^
ря наложенному на них запрету, они лишаются своего обыденно- 1
го характера и обретают особое достоинство. Ответственность j
за них несут все вместе, и это превращает их в совместное досто-j
яние. Как таковое они оберегаются и наполняются высоким смыс-1
лом. В их пустоте и покое чудится нечто священное. Каждый,-1
кто к ним приближается, подвергается проверке на убеждения и-1
образ мыслей. Кто идет с мирскими намерениями, то есть просто j
с желанием работать, тот враг и предатель. Организация следит
за справедливым распределением денег и продуктов. Того, что
имеется, должно хватить на возможно более долгий срок. Важно,
чтобы каждый получал одинаково мало. Сильному не придет в
голову, что ему положено больше, даже жадные охотно демонст-
рируют умеренность. Поскольку денег и продуктов обычно мало,
а дележка подозрений не вызывает, ибо все делается публично,
этот способ распределения позволяет массе гордиться своим ра-
венством. В такой организации есть нечто необычайно серьезное
и достойное уважения. Если массе обычно свойственны дикость
и жажда разрушения, нельзя не отметить достоинство и чувство
ответственности такой вот структуры, возникающей из самой сер-
дцевины массы. Именно потому и важно пронаблюдать за массой
запрета, что в ней проявляются эти свойства, противоположные
свойствам <нормальной> массы. Пока она верна своей сути, она
против любого рода разрушений.
.Правда, удержать ее в таком состоянии оказывается нелегко
Если дела идут плохо, нужда крепчает, если, в особенности, стачка
подвергается нападению или осаде, негативная масса выказывает
стремление превратиться в позитивную и активную. Бастующим
которые вдруг отняли у своих рук привычное им дело, становит-
ся трудно держать их в бездействии и дальше. Если они чувству-
ют, что единство стачки под угрозой, возникает тяга к разруше-
нию, прежде всего в сфере их привычной работы. В этом, соб-
ственно, и состоит важнейшая задача организации: сохранить для
массы ее собственный характер как негативной массы, массы зап-
рета, воспрепятствовав отдельным позитивным акциям. Она так-
же должна определить, когда настанет момент снять запрет, кото-
рому масса обязана своим существованием. Если ее решение со-
ответствует чувствам массы, отменяя запрет, она прекращает соб-
ственное существование.
Массы обращения
<Милый, дорогой друг, волки всегда пожирали овец; неужели
на этот раз овцы сожрут волков?> Это фраза из письма, которое
мадам Жюльен написала своему сыну во время Французской
революции. В ней в самой краткой формулировке выражена сущ-
ность обращения. Немногие волки истребляли до сих пор мно-
жество овец. И вот настало время множеству овец обратиться
против немногих волков. Известно, что овцы не едят мяса. Одна-
ко фраза значима именно в своей кажущейся бессмысленности.
Революции - это подлинные времена обращения. Те, кто долго
был беззащитен, вдруг обретают зубы. Численностью они возме-
щают недостаток хищности.
Обращение предполагает общественное расслоение. Прежде,
чем возникнет потребность в обращении, должны уже некоторое
время существовать противоположные друг другу классы, один
из которых пользуется большими правами, чем другой. Вышесто-
ящие группы имеют право отдавать приказы нижестоящим, неза-
висимо от того, пришли ли они в страну как завоеватели, подчи-
нив себе коренных жителей, или расслоение стало результатом
процессов внутри общества.
Каждый приказ оставляет в том, кто вынужден его выпол-
нить, болезненное жало. О природе и неизгладимом воздействии
этих жал многое будет сказано дальше. Люди, которым много
приказывали и которые переполнены такими жалами, испытыва-
ют сильное желание освободиться от них. Освобождения можно
достигнуть двояким путем. Они могут полученные сверху прика-
зы передавать далее вниз: для этого нужны нижестоящие, кото-
рые были бы готовы их исполнить. Но они еще могут возвратить
назад - самим вышестоящим - все испытанные от них и затаен-
ные обиды и страдания. Отдельному человеку, который беззащи-
тен и слаб, редко когда подвернется такая счастливая возмож-
ность. Но если множество таких людей скапливается в массу,
может получиться то, что не удавалось единицам. Вместе они в
состоянии выступить против тех, кто раньше отдавал им прика-
зы. Революционную ситуацию можно рассматривать как ситуа-
цию такого обращения. Массу же, для которой разрядка состоит
главным образом в освобождении от жал приказов, можно на-
звать массой обращения.
Началом Французской революции считается штурм Бастилии.
На самом деле она началась раньше - заячьей резней. В мае 1789
г. в Версале собрались Генеральные штаты. Они обсуждали воп-
рос об отмене феодальных прав, к которым относилось и право
дворянской охоты. Десятого июня, за месяц до штурма Бастилии,
Камилл Демулен, участвовавший в обсуждении в качестве депу-
тата, писал своему отцу: <Бретонцы временно отменили некото-
рые из пунктов, содержащихся в списке их претензий. Они охо-
тятся на голубей и дичь. Полсотни молодых людей учинили здесь
неподалеку беспримерное побоище зайцев и кроликов. На Сен-
Жерменской равнине они убили прямо на глазах лесничих 4-5
тысяч штук дичи>. Прежде, чем осмелиться напасть на волков,
овцы набрасываются на зайцев. Перед обращением, которое на-
правлено против высших, истребляют низших - безопасных и
безвредных животных.
Но главное событие - это штурм Бастилии. Весь город воору-
жился. Восстание направлено против королевского правосудия.
Которое воплощено в подвергшейся нападению и разгрому кре-
пости. Заключенные освобождены и могут примкнуть к массе.
Губернатор, который отвечал за оборону Бастилии, и его помощ-
ники казнены. Но и воров вешают на фонарях. Бастилия полно-
стью сравнялась с землей, разнесена по камушку. Правосудие в
обоих своих главных аспектах - осуждение на смерть и помило-
вание - перешло в руки народа. Таким образом совершилось, на
этом его этапе, обращение.
Массы такого рода образуются при самых разных обстоя-
тельствах. Это может быть бунт рабов против господ, солдат
против офицеров, черных против живущих в их среде белых.
Всегда первые долгое время выполняют приказания вторых.
Восставших всегда побуждают к действию сидящие в них жала, и
всегда нужно очень много времени, чтобы они оказались в со-
стоянии действовать.
Многое из того, что можно наблюдать на поверхности ре-
волюционных событий, разыгрывается в форме преследующей
массы. Ловят отдельных людей и, поймав, подвергают кол-
лективному убийству в форме суда либо вообще без всякого
суда. Но это не значит, что в этом я- состоит революция. Она не
делается преследующими массами, стремительно достигающими
своей естественной цели. Обращение, раз начавшись, идет вглубь.
Каждый старается достичь такого состояния, чтобы избавиться
от сидящих в нем жал, а в каждом их множество. Масса обраще-
ния - это процесс, охватывающий все общество, и даже если сна-
чала он имеет мгновенный успех, к завершению он идет медленно
и трудно. Как стремительно проживает себя на поверхности пре-
следующая масса, так медленно, многими следующими друг за
другом толчками осуществляется обращение на глубине.
Но оно может происходить еще медленнее - если оно обещано
в потустороннем мире. <И последние станут первыми>. Между
одним и другим состояниями пролегает смерть. В том мире веру-
ющего ожидает новая жизнь. Кто здесь был бедным и не делал
зла, тот больше всех ее достоин. Там он займет другое, высокое
положение. Верующим обещано освобождение от жал. Однако
точнее об его обстоятельствах ничего не говорится: хотя и пред-
полагается, что по ту сторону все будут стоять вместе, нет указа-
ния на массу как субстрат обращения.
Центром такого рода ожиданий является идея воскрешения.
В Евангелиях сообщается, как Христос воскрешал мертвых в
этом мире. Проповедники знаменитых Revivals в англосаксонских
странах вовсю используют идею смерти и возрождения к новой
жизни. Собравшимся грешникам грозят такими ужасными адски-
ми карами, что те впадают в неописуемый ужас. Они видят перед
собой море огня и расплавленного олова, и руку Всевышнего,
толкающую их в эту страшную бездну. Воздействие угроз уси-
ливается, как сказано в одном из сообщений, страшными гримаса-
ми, искажающими лицо проповедника, и его громовым голосом.
Слушать проповедников стекались люди из местностей, отдален-
ных на 40, 50 или даже 100 миль. Семьи прибывали в крытых
повозках, запастись пищей и постельным бельем на много дней
вперед. Около 1800 г. часть штата Кентукки по причине таких
собраний впала в лихорадочное состояние. Они проходили под
открытым небом, поскольку ни одно здание в тогдашних Соеди-
ненных Штатах не смогло бы вместить в себя такие огромные
массы. В августе 1801 г. на митинг в Кейн Ридже собралось 20
000 человек. Воспоминание об этом не изгладилось в Кентукки
даже через сотню лет.
Проповедники запугивали слушателей до тех пор, пока те не
падали в обморок, оставаясь лежать без движения. Угрозы, исхо-
дящие как бы из уст самого Господа, обращали грешников в
паническое бегство, заставляя искать спасения в своего рода ка-
жущейся смерти. Доведение слушателей до обморочного состоя-
ния - это сознательная и даже декларированная цель проповедни-
ков. Место проповеди выглядело полем битвы, усеянным рас-
простертыми телами. Сравнение принадлежит самим проповедни-
кам. Они считали, что для религиозного обращения, которого они
добиваются, необходимо провести людей через этот высший и
последний страх. Числом <упавших> определялся успех пропове-
ди. Свидетель, ведший точный учет, сообщает, что в ходе много-
дневного собрания рухнули на землю, потеряв сознание, 3000
человек, то есть почти шестая часть всех присутствовавших. Упав-
ших переносили в общественное помещение неподалеку. Многие
лежали там часами, будучи не в состоянии говорить или дви-
гаться. Некоторые на мгновение приходили в себя, издавая глу-
бокий стон, или пронзительный крик, или неразборчивое бормота-
ние, по чему только а можно было судить, что они живы. Некото-
рые били пятками по земле. Другие вскрикивали в смертельной
муке, извиваясь, как рыбы, вытащенные из воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99