.. Полярными кон-
цепциями здесь являются, с одной стороны, слепая несознательность в
поведении людей и научное сознание, с другой>.
И, как это хорошо известно, именно функцией партии и рево-
люционной верхушки было внедрять это сознание в гущу масс,
прививать им дисциплину мышления и действия.
Ill
Таким образом, на первый план выходит класс явлений, кото-
рым почти не уделялось внимания, - толпы. Наука полагала, что
эти человеческие скопления - аномалии, исключительные состоя-
ния вне какой-либо закономерности, не представляющие никако-
го интереса. Только классы, общественные движения и их орга-
низации, являя собой, на их взгляд, истинные объединения, упоря-
доченные состояния общества, заслуживали изучения. Отныне
это, скорее, наоборот. Через <аномальность> толп обнаруживается
тайная лаборатория истории,^неожиданно проявляется тот фак-
тор реальной жизни, который прорывает тонкий слой цивилиза-
ции и чреват повторениями. Толпы перестают быть просто дико-
винами, чередой лихорадочных приступов и происшествий в исто-
рии, поводом для захватывающих красочных рассказов. Они ста-
новятся категорией нашей мысли, предметом науки и основопола-
гающим аспектом общества.
Исторические параллели всегда хромают. Но эта не лишена
правды. Благодаря Фрейду сновидения, бессознательные акты,
до той поры не привлекавшие особого внимания как случайные
или несущественные, превратились в симптомы психической жиз-
ни и в научные факты. Точно также благодаря Ле Бону массы,
их образ мысли и странное поведение становятся научными фе-
номенами. Их можно описать и нужно объяснять. Ибо их недо-
оценка грозит непониманием современного мира с его омассовле-
нием общества и массами в качестве главных действующих лиц.
На это не обращается достаточного внимания: ведь речь идет
об открытии исследовательского пространства, которое до сих
пор игнорировалось. Теперь иррациональные действия, аффек-
тивные взрывы, расстройства мышления и толпы больше не счи-
таются странностями, погрешностями или врожденными порока-
ми человеческой природы. Это перископы, отображающие на по-
верхности подводные течения, скрытые под спудом обыденной
жизни каждого из нас. Но если толпы нельзя назвать ни <крими-
нальными>, ни <истеричными>, т.е. в терминах индивидуальной
психологии явлением отклоняющимся, тогда для их изучения нужно
создать новую науку, особый вид психологии.
<Толпы, о которых столько начинают говорить, - пишет Ле Бон, - в
сущности нам очень мало известны. Профессиональные психологи,
будучи далеки от них, обычно их игнорировали, занимаясь ими лишь с
точки зрения преступлений, которые те могли совершить>.
Этот особый вид психологии, само собой разумеется, - психо-
логия толп, которой Ле Бон предсказывал великое будущее.
Но есть кое-что еще. По проблемам, возникшим вокруг фено-
мена толпы, наука не сумела бы найти решения ни с точки зрения
психиатрии, ни с точки зрения правоведения, как это большей
частью происходило. Толпы по существу не являются ни безум-
ными, ни преступными. Тогда остается лишь политическое реше-
ние. Единственной целью такой науки должно было бы быть
обнаружение метода управления, соответствующего психологии
масс. Она может к нему прийти, объединив сразу всю массу
повседневных наблюдений, чтобы превратить их в научные на-
блюдения. Результаты этой работы позволят впоследствии обу-
чить государственных деятелей и влиятельных людей управлять
толпами. Таким образом в политике произойдет замена интуитив-
ной психологии психологией научной, так же как в медицине
бабушкины средства сменились научными знаниями и технологи-
ями. Чаяния Ле Бона в отношении новой науки были в том,
чтобы дать решение и метод проблемы управления массовыми
обществами.
Глава пятая
ГИПНОЗ В МАССЕ
Как только открывается новый класс феноменов, их нужно
объяснять. Какова причина изменений, которым подвергается
индивид, когда он попадает в толпу? Состояние человека, находя-
щегося в массе, всегда сравнивали с сумеречным состоянием. Его
сознание, утратившее активность, позволяет ему предаться мисти-
ческому экстазу, видениям или же в состоянии помрачения под-
даться панике или наваждению.
Толпы кажутся влекомыми призрачным потоком, эта истина
хорошо известна и настолько глубока, что философы и полити-
ческие деятели всех времен и народов к ней без конца возвраща-
лись. Можно было бы сказать, что эти сумеречные состояния
между бодрствованием и сном и есть истинная причина страха,
который вызывается толпами, а также очаровывающего воздей-
ствия, производимого ими на наблюдателей, пораженных тем, с
какой силой могут воздействовать на реальный ход вещей люди,
казалось бы утратившие контакт с действительностью. А вот другой
факт, не менее поразительный: это состояние является условием,
позволяющим индивиду слиться с массой. Чувство тотального
одиночества заставляет его стремиться к тому неосознанному
существованию, которое даст ему чувство слитности с массой.
Психологи никак не расценили эти фундаментальные и харак-
терные черты толп. Ле Бон же, размышляя о них, пришел ко
второму озарению или открытию, влияние которого на науку и
политику оказывается весьма значительным. Он полагает, что
психологические превращения индивида, включенного в группу,
во всех отношениях подобны тем, которым он подвергается в
гипнозе. Коллективные состояния аналогичны гипнотическим
состояниям. Это сопоставление уже звучало в других работах, и
прежде всего у. Фрейда. Ле Бон довел его до логического конца
и вывел из него все следствия, включая самые неподобающие.
Именно в тот момент, когда Ле Бон начинает интересоваться
толпами, гипноз благодаря Льебо, Бернгейму и Шарко шумно
вступает в мир медицины и психологии. Это совпадение не было
совершенно случайным. Именно этим трем ученым принадлежит
заслуга впервые применить в широком масштабе метод словесно-
го внушения. Тогда еще не знали, впрочем, и по сей день не знают,
почему некое <магнетическое> состояние, состояние транса, вы-
зывалось у больного взглядом врача или когда он побуждал .
474
своего пациента смотреть на блестящий предмет. Однако лечеб-
ные эффекты были очевидны так же, как и доступные наблюде-
нию психические изменения. Образованные люди, как и публика
в целом, еще не забыли впечатляющих экспериментов по жи-
вотному магнетизму и видели в гипнозе новую терапию. Она
могла облегчить страдания и одновременно удовлетворяла дрем-
лющую в каждом мечту о чудесном выздоровлении. Все ощуща-
ли себя интеллектуально и эмоционально причастными к этому
непосредственному воздействию одного человека на другого.
Происходит ли оно на расстоянии, с помощью слова или в непос-
редственной близости, через какие-то электромагнитные флюиды,
циркулирующие в нас и вокруг нас? Это было неизвестно.
Как бы то ни было, сегодня трудно себе представить возбуж-
дение умов, вызванное гипнозом, то сильнейшее воздействие, ко-
торое он произвел на воображение публики, в том числе и уче-
ной. Этот ажиотаж напоминает шум, который произвело в свое
время открытие электричества. Каждый хотел участвовать в се-
ансе гипноза, так же как сто или сто пятьдесят лет назад каждый
желал нанести или испытать удар от электрической искры, уви-
деть, как люди подпрыгивают под действием разряда тока.
П
Если психология толп родилась во Франции, а не в Италии
или Германии; это объясняется связью между революционными
волнами и школами гипноза, между последствиями Парижской
Коммуны и больниц в Нанси или в Сальпетриер. Одни поставили
проблему, другие как будто предложили решение. Приравнивая
коллективное состояние к гипнотическому, можно было бы ду-
мать, что Ле Бон неправомерно переносил индивидуальные отно-
шения на социальные. Вовсе нет. На самом деле практика гипно-
за была групповой практикой. Именно такой нам ее описывает Фрейд,
сообщая о том, что он ввдел в клинике Бернгейма и Льебо:
<Каждый пациент, который впервые знакомится с гипнозом, наблю-
дает в течение некоторого времени, как бывалые пациенты засыпают,
как они повинуются во время гипноза и как, проснувшись, обнаружи-
вают, что их симптомы исчезли. Это приводит его в состояние психоло-
гической готовности, которое способствует погружению его в свою оче-
редь в глубокий гипноз. Возражение против этой процедуры заключа-
ется в том, что недомогания каждого человека обсуждаются перед
многочисленной толпой, а это не годилось бы для пациентов более вы-
сокого социального положения>.
Эту практику Фрейд упрекает в том, что она коллектив на и
разворачивается публично, сковывая любое личное взаимодей-
ствие человека с человеком. Бернгейм же, напротив, видит в этом
условие проведения сеансов и успешности гипноза. В своей клас-
сической работе на эту тему он ставит себе в заслугу то, что
сумел создать в своей клинике <поистине суггестивную атмосфе-
ру>, результатом которой является <значительно большее коли-
чество сомнамбул>, чем в других.
Итак, <загипнотизированная толпа> могла появиться как сво-
его рода модель, уменьшенная в замкнутом пространстве, по отно-
шению к толпе настоящей и действующей под открытым небом.
Явления, наблюдаемые в микрокосме больницы, как в лаборато-
рии, воспроизводят происходящее в макрокосме общества. По-
добные аналогии обычны в науке, и их ценность зависит от их
плодотворности.
Однако, стоит немного остановиться на этих явлениях и по-
смотреть, как они порождаются. Мы тем самым сразу поймем и
природу зрелищное, благодаря которой внушения потрясают во-
ображение, и объяснения им. Природа гипноза, то, каким образом
внушение воздействует на нервную систему, остается нам мало-
понятным Мы знаем что некоторых людей очень легко усыпить.
В этом состоянии определенная часть их сознания подчиняет
тело внушениям, исходящим от оператора, обычно врача. Он про-
износит свои команды очень решительным тоном. Для того, что-
бы пациент не почувствовал ни малейшего намека на колебания,
что имело бы нежелательный эффект, оператор категорически не
должен сам себе противоречить. Оператор энергично отрицает
недомогания, на которые жалуется пациент. Он уверяет его, что
можно кое-что сделать и дает ему команду это совершить.
Любой гипнотический сеанс содержит, таким образом, два ас-
пекта: один - эмоционального свойства, другой - физического
воздействия. Первый строится на абсолютном доверии, подчине-
нии гипнотизируемого гипнотизеру. Манипуляция же выражает-
ся в строгой направленности взгляда, в восприятии очень ограни-
ченного числа стимулов. Это сенсорная изоляция, которая огра-
ничивает контакт с внешним миром и как следствие способствует
погружению субъекта в гипнотическое состояние сна наяву. Па-
циент, эмоционально зависимый от^ипнотизера и видящий свое
пространство ощущений и идей как ограниченное им, оказывается
погруженным в транс. Он полностью повинуется командам, кото-
рые ему дают, выполняет требуемые от него действия, произ-
носит слова, которые приказывают произносить, нисколько не
осознавая, что он делает или говорит. В руках гипнотизера он
становится чем-то вроде автомата, который взмахивает рукой,
марширует, кричит безотчетно, не зная, зачем.
Вызывают удивление случаи, когда гипнотизеры, как они сами
утверждают, заставляли человека испытывать ощущение замер-
зания или жжения. В другом случае человека принуждали вы-
пить чашку уксуса, внушая пациенту, что это бокал шампанского.
Еще один принимает метлу за привлекательную женщину и так
далее. В ходе публичных демонстраций пациенту внушают, что
он превратился в младенца, в молодую женщину, одевающуюся к
балу, в дискутирующего оратора и заставляют его действовать
соответствующим образом.
<Почти безусловно можно утверждать, - писали Вине и Фере в од-
ной научной работе, - что внушение творит все>.
Разнообразие галлюцинаций, затрагивающих все ощущения, и
каких угодно иллюзий, действительно огромно и не может не
впечатлять. В том, что касается толпы, две из них имеют особую
значимость. Первая состоит в полном сосредоточении гипнотизи-
руемого на гипнотизере, его замыкании в рамках группы при
абсолютной изоляции от других людей. Введенный в транс, субъект
становится слеп и глух ко всему кроме оператора или возмож-
ных участников, которых тот ему называет по имени. Другие же
могут сколько угодно эмоционально привлекать его внимание -
он их не замечает. И напротив, он подчиняется малейшему знаку
гипнотизера. Как только тот прикасается к кому-то или просто
указывает на него едва заметным жестом, загипнотизированный
ему тотчас отвечает. Здесь можно увидеть вероятную аналогию
с непосредственной связью, которая устанавливается между вож-
дем и каждым из членов толпы, - производимое влияние совер-
шенно сопоставимо.
Вторая иллюзия задастся в процессе акта внушения приказ, а
реализовывать ее субъект получает позднее, после выхода из
транса, в состоянии бодрствования. Гипнотизер покидает его, за-
гипнотизированный ничего не помнит о полученном приказании,
чо, тем не менее, не может воспротивиться его исполнению. Он в
этом случае забывает все обстоятельства внушения, полученного
в недавнем сеансе. Он считает себя самого источником этого
действия и часто, исполняя его, придумывает оправдания, чтобы
как-то объяснить происходящее свидетелям. То есть он действу-
ет согласно своему естественному чувству свободы и непосред-
ственности, как если бы он вовсе и не подчинялся указаниям,
внедренным в его сознание:
<Можно получить власть над мыслями и решениями загип-
нотизированного заранее, на какое-то время вперед, когда гипнотизера
уже не будет с ним рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99