-
Большое спасибо. Я в самом деле не знаю, что делать. Мне
страшно нужен ваш совет.
- Расскажите же, что случилось.
- Сейчас расскажу, я должна спешить, потому что обещала
мистеру Рукаслу вернуться к трем. Он разрешил мне съездить в
город нынче утром, хотя ему, конечно, неведомо зачем.
- Изложите все по порядку. - Холмс вытянул свои длинные
ноги в сторону камина и приготовился слушать.
Прежде всего должна сказать, что, в общем, мистер и миссис
Рукасл встретили меня довольно приветливо. Ради справедливости
об этом следует упомянуть. Но понять их я не могу, и это не
дает мне покоя.
- Что именно?
- Их поведение. Однако все по порядку. Когда я приехала,
мистер Рукасл встретил меня на станции и повез в своем экипаже
в "Медные буки". Поместье, как он и говорил, чудесно
расположено, но вовсе не отличается красотой: большой
квадратный дом, побеленный известкой, весь в пятнах и подтеках
от дождя и сырости. С трех сторон его окружает лес, а с фасада
- луг, который опускается к дороге на Саутгемптон, что
проходит примерно ярдах в ста от парадного крыльца. Участок
перед домом принадлежит мистеру Рукаслу, а леса вокруг -
собственность лорда Саутертона. Прямо перед домом растет
несколько медных буков, отсюда и название усадьбы.
Мой хозяин, сама любезность, встретил меня на станции и в
тот же вечер познакомил со своей женой и сыном. Наша с вами
догадка, мистер Холмс, оказалась неверной: миссис Рукасл не
сумасшедшая. Молчаливая бледная женщина, она намного моложе
своего мужа, на вид ей не больше тридцати, в то время как ему
дашь все сорок пять. Из разговоров я поняла, что они женаты лет
семь, что он остался вдовцом и что от первой жены у него одна
дочь - та самая, которая в Филадельфии. Мистер Рукасл по
секрету сообщил мне, что уехала она из-за того, что испытывала
какую-то непонятную антипатию к мачехе. Поскольку дочери никак
не менее двадцати лет, то я вполне представляю, как неловко она
чувствовала себя рядом с молодой женой отца.
Миссис Рукасл показалась мне внутренне столь же бесцветным
существом, сколь и внешне. Она не произвела на меня никакого
впечатления. Пустое место. И сразу заметна ее страстная
преданность мужу и сыну. Светло-серые глаза постоянно блуждают
от одного к другому, подмечая их малейшее желание и по
возможности предупреждая его. Мистер Рукасл тоже в присущей ему
грубовато-добродушной манере неплохо к ней относится, и в целом
они производят впечатление благополучной пары. Но у женщины
есть какая-то тайна. Она часто погружается в глубокую
задумчивость, и лицо ее становится печальным. Не раз я
заставала ее в слезах. Порой мне кажется, что причиной этому -
ребенок, ибо мне еще ни разу не доводилось видеть такое
испорченное и злобное маленькое существо. Для своего возраста
он мал, зато у него несоразмерно большая голова. Он то
подвержен припадкам дикой ярости, то пребывает в состоянии
мрачной угрюмости. Причинять боль любому слабому созданию -
вот единственное его развлечение, и он выказывает недюжинный
талант в ловле мышей, птиц и насекомых. Но о нем незачем
распространяться, мистер Холмс, он не имеет отношения к нашей
истории.
- Мне нужны все подробности, - сказал Холмс, -
представляются они вам относящимися к делу или нет.
- Постараюсь ничего не пропустить. Что мне сразу не
понравилось в этом доме, так это внешность и поведение слуг. Их
всего двое, муж и жена. Толлер, так зовут слугу, - грубый,
неотесанный человек с серой гривой и седыми бакенбардами, от
него постоянно несет спиртным. Я дважды видела его совершенно
пьяным, но мистер Рукасл, по-моему, не обращает на это
внимания. Жена Толлера - высокая сильная женщина с сердитым
лицом, она так же молчалива, как миссис Рукасл, но гораздо
менее любезна. Удивительно неприятная пара! К счастью, большую
часть времени я провожу в детской и в моей собственной комнате,
они расположены рядом.
В первые дни после моего приезда в "Медные буки" все шло
спокойно. На третий день сразу после завтрака миссис Рукасл
что-то шепнула своему мужу.
- Мы очень обязаны вам, мисс Хантер, - поворачиваясь ко
мне, сказал он, - за снисходительность к нашим капризам, вы
ведь даже остригли волосы. Право же, это ничуть не испортило
вашу внешность. А теперь посмотрим, как вам идет цвет электрик.
У себя на кровати вы найдете платье, и мы будем очень
благодарны, если вы согласитесь его надеть.
Платье, которое лежало у меня в комнате, весьма
своеобразного оттенка синего цвета, сшито было из хорошей
шерсти, но, сразу заметно, уже ношенное. Сидело оно
безукоризненно, как будто его шили специально для меня. Когда я
вошла, мистер и миссис Рукасл выразили восхищение, но мне их
восторг показался несколько наигранным. Мы находились в
гостиной, которая тянется по всему фасаду дома, с тремя
огромными окнами, доходящими до самого пола. Возле среднего
окна спинкой к нему стоял стул. Меня усадили на этот стул, а
мистер Рукасл принялся ходить взад и вперед по комнате и
рассказывать смешные истории. Вы представить себе не можете,
как комично он рассказывал, и я хохотала до изнеможения. Миссис
Рукасл чувство юмора, очевидно, чуждо, она сидела, сложив на
коленях руки, с грустным и озабоченным выражением на лице, так
ни разу и не улыбнувшись. Примерно через час мистер Рукасл
вдруг объявил, что пора приступать к повседневным обязанностям
и что я могу переодеться и пойти в детскую к маленькому
Эдуарду.
Два дня спустя при совершенно таких же обстоятельствах вся
эта сцена повторилась. Снова я должна была переодеться, сесть у
окна и хохотать над теми забавными историями, неисчислимым
запасом которых обладал мой хозяин. И рассказчиком он был
неподражаемым. Затем он дал мне какой-то роман в желтой обложке
и, подвинув мой стул так, чтобы моя тень не падала на страницу,
попросил почитать ему вслух. Я читала минут десять, начав
где-то в середине главы, а потом он вдруг перебил меня, не дав
закончить фразы, и велел пойти переодеться.
Вы, конечно, понимаете, мистер Холмс, как меня удивил этот
спектакль. Я заметила, что они настойчиво усаживали меня, чтобы
я оказалась спиной к окну, поэтому я решила во что бы то ни
стало узнать, что происходит на улице. Сначала это не
представлялось возможным, но потом мне пришла в голову
счастливая мысль: у меня был осколок ручного зеркальца, и я
спрятала его в носовой платок. В следующий раз, в самый разгар
веселья, я приложила носовой платок к глазам и, чуть-чуть
приспособившись, сумела рассмотреть все, что находилось позади.
Признаться, я была разочарована. Там не было ничего.
По крайней мере так было на первый взгляд. Но,
присмотревшись, я заметила на Саутгемптонской дороге невысокого
бородатого человека в сером костюме. Он смотрел в нашу сторону.
Дорога эта очень оживленная, на ней всегда полно народу. Но
этот человек стоял, опершись на ограду, и пристально
вглядывался в дом. Я опустила платок и увидела, что миссис
Рукасл испытующе смотрит на меня. Она ничего не сказала, но, я
уверена, поняла, что у меня зеркало и я видела, кто стоит перед
домом. Она тотчас же поднялась.
- Джефри, - сказал она, - на дороге стоит какой-то
мужчина и самым непозволительным образом разглядывает мисс
Хантер.
- Может быть, ваш знакомый, мисс Хантер? - спросил он.
- Нет. Я никого здесь не знаю.
- Подумайте, какая наглость! Пожалуйста, повернитесь и
помашите ему, чтобы он ушел.
- А не лучше ли просто не обращать внимания?
- Нет, нет, не то он все время будет здесь слоняться.
Пожалуйста, повернитесь и помашите ему.
Я сделала, как меня просили, и в ту же секунду миссис
Рукасл опустила занавеску. Это произошло неделю назад, с тех
пор я не сидела у окна, не надевала синего платья и человека на
дороге тоже не видела.
- Прошу вас, продолжайте, - сказал Холмс. - Все это
очень интересно.
- Боюсь, мой рассказ довольно бессвязен. Не знаю, много
ли общего между всеми этими событиями. Так вот, в первый же
день моего приезда в "Медные буки" мистер Рукасл подвел меня к
маленькому флигелю позади дома. Когда мы приблизились, я
услышала звяканье цепи: внутри находилось какое-то большое
животное.
- Загляните-ка сюда, - сказал мистер Рукасл, указывая на
щель между досками. - Ну, разве это не красавец?
Я заглянула и увидела два горящих во тьме глаза и смутное
очертание какого-то животного. Я вздрогнула.
- Не бойтесь, - засмеялся мой хозяин. - Это мой дог
Карло. Я называю его моим, но в действительности только старик
Толлер осмеливается подойти к нему, чтобы опустить с цепи на
ночь, и да поможет Бог тому, в кого он вонзит свои клыки. Ни
под каким видом не переступайте порога дома ночью, ибо тогда
вам суждено распроститься с жизнью.
Предупредил он меня не зря. На третью ночь я случайно
выглянула из окна спальни примерно часа в два. Стояла
прекрасная лунная ночь, и лужайка перед домом вся сверкала
серебром. Я стояла, захваченная мирной красотой пейзажа, как
вдруг заметила, что в тени буков кто-то движется. Таинственное
существо вышло на лужайку, и я увидела огромного, величиной с
теленка, дога рыжевато-коричневой масти, с отвислым подгрудком,
черной мордой и могучими мослами. Он медленно пересек лужайку и
исчез в темноте на противоположной стороне. При виде этого
страшного немого стража сердце у меня замерло так, как никогда
не случалось при появлении грабителя.
А вот еще одно происшествие, о котором мне тоже хочется
вам рассказать. Вы знаете, что я остригла волосы еще до отъезда
из Лондона и отрезанную косу спрятала на дно чемодана. Однажды
вечером, уложив мальчика спать, я принялась раскладывать свои
вещи. В комнате стоит старый комод, два верхних ящика его
открыты, и там ничего не было, но нижний заперт. Я положила
свое белье в верхние ящики, места не хватило, и я, естественно,
была недовольна тем, что нижний ящик заперт. Я решила, что его
заперли по недоразумению, поэтому, достав ключи, я попыталась
его открыть. Подошел первый же ключ, ящик открылся. Там лежала
только одна вещь. И как вы думаете, что именно? Моя коса!
Я взяла ее и как следует рассмотрела. Такой же особый
цвет, как у меня, такие же густые волосы. Но затем я
сообразила, что это не мои волосы. Как они могли очутиться в
запертом ящике комода? Дрожащими руками я раскрыла свой
чемодан, выбросила из него вещи и на дне его увидела свою косу.
Я положила две косы рядом, уверяю вас, они были совершенно
одинаковыми. Ну, разве это не удивительно? Я была в полнейшем
недоумении. Я положила чужую косу обратно в ящик и ничего не
сказала об этом Рукаслам: я поступила дурно, чувствовала я,
открыв запертый ящик.
Вы, мистер Холмс, наверное, заметили, что я наблюдательна,
поэтому мне не составило труда освоиться с расположением комнат
и коридоров в доме. Одно крыло его, по-видимому, было нежилым.
Дверь, которая вела туда, находилась напротив комнат Толлеров,
но была заперта. Однажды, поднимаясь по лестнице, я увидела,
как оттуда с ключами в руках выходил мистер Рукасл. Лицо его в
этот момент было совсем не таким, как всегда. Щеки его горели,
лоб морщинился от гнева, а на висках набухли вены. Не взглянув
на меня и не сказав ни слова, он запер дверь и поспешил вниз.
Это событие пробудило мое любопытство. Отправившись на
прогулку с ребенком, я пошла туда, откуда хорошо видны окна той
части дома. Окон было четыре, все они выходили на одну сторону,
три просто грязные, а четвертое еще и загорожено ставнями. Там,
по-видимому, никто не жил. Пока я ходила взад и вперед по саду,
ко мне вышел снова веселый и жизнерадостный мистер Рукасл.
- Не сочтите за грубость, моя дорогая юная леди, -
обратился ко мне он, - что я прошел мимо вас, не сказав ни
слова привета. Я был очень озабочен своими делами.
Я уверила его, что ничуть не обиделась.
- Между прочим, - сказала я, - у вас наверху,
по-видимому, никто не живет, потому что одно окно даже
загорожено ставнями.
- Я увлекаюсь фотографией, - ответил он, - и устроил
там темную комнату. Но до чего вы наблюдательны, моя дорогая
юная леди! Кто бы мог подумать!
Так вот, мистер Холмс, как только я поняла, что от меня
что-то скрывают, я загорелась желанием проникнуть в эти
комнаты. Это было не просто любопытство, хоть и оно мне не
чуждо. Это было чувство долга и уверенности, что если я туда
проникну, я совершу добрый поступок. Говорят, что у женщин есть
какое-то особое чутье. Быть может, именно оно поддерживало эту
уверенность. Во всяком случае, я настойчиво искала возможность
проникнуть за запретную дверь.
Возможность эта представилась только вчера. Должна сказать
вам, что кроме мистера Рукасла в пустые комнаты зачем-то
входили Толлер и его жена, а один раз я даже видела, как Толлер
вынес оттуда большой черный мешок. Последние дни он много пьет
и вчера вечером был совсем пьян. Поднявшись наверх, я заметила,
что ключ от двери торчит в замке. Мистер и миссис Рукасл
находились внизу, ребенок был с ними, поэтому я решила
воспользоваться предоставившейся мне возможностью. Тихо
повернув ключ, я отворила дверь и проскользнула внутрь.
Передо мной был небольшой коридор с голыми стенами и пол,
не застланный ковром. В конце коридор сворачивал налево. За
углом шли подряд три двери, первая и третья отворены и вели в
пустые комнаты, запыленные и мрачные. В первой комнате было два
окна, а во второй - одно, такое грязное, что сквозь него
еле-еле проникал вечерний свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173