- Если ваше величество соблаговолите посвятить нас в свое
дело, - заметил он, - мне легче будет дать вам совет.
Посетитель вскочил со стула и принялся шагать по комнате в
сильном возбуждении. Затем с жестом отчаяния он сорвал с лица
маску и швырнул ее на пол.
- Вы правы, - воскликнул он, - я король! Зачем мне
пытаться скрывать это?
- Действительно, зачем? Ваше величество еще не начали
говорить, как я уже знал, что передо мной Вильгельм Готтсрейх
Сигизмунд фон Ормштейн, великий князь Кассель-Фельштейнский и
наследственный король Богемии.
- Но вы понимаете, - сказал наш странный посетитель,
снова усевшись и поводя рукой по высокому белому лбу, - вы
понимаете, что я не привык лично заниматься такими делами!
Однако вопрос настолько щекотлив, что я не мог доверить его
кому-нибудь из полицейских агентов, не рискуя оказаться в его
власти. Я приехал из Праги инкогнито специально затем, чтобы
обратиться к вам за советом.
- Пожалуйста, обращайтесь, - сказал Холмс, снова
закрывая глаза.
- Факты вкратце таковы: лет пять назад, во время
продолжительного пребывания в Варшаве, я познакомился с хорошо
известной авантюристкой Ирэн Адлер. Это имя вам, несомненно,
знакомо?
- Будьте любезны, доктор, посмотрите в моей картотеке, -
пробормотал Холмс, не открывая глаз.
Много лет назад он завел систему регистрации разных
фактов, касавшихся людей и вещей, так что трудно было назвать
лицо или предмет, о которых он не мог бы сразу дать сведения. В
данном случае я нашел биографию Ирэн Адлер между биографией
еврейского раввина и биографией одного начальника штаба,
написавшего труд о глубоководных рыбах.
- Покажите-ка, - сказал Холмс. - Гм! Родилась в
Нью-Джерси в 1858 году. Контральто, гм... Ла Скала, так-так!..
Примадонна императорской оперы в Варшаве, да! Покинула оперную
сцену, ха! Проживает в Лондоне... совершенно верно! Ваше
величество, насколько я понимаю, попали в сети к этой молодой
особе, писали ей компрометирующие письма и теперь желали бы
вернуть эти письма.
- Совершенно верно. Но каким образом?
- Вы тайно женились на ней?
- Нет.
- Никаких документов или свидетельств?
- Никаких.
- В таком случае, я вас не понимаю, ваше величество. Если
эта молодая женщина захочет использовать письма для шантажа или
других целей, как она докажет их подлинность?
- Мой почерк.
- Пустяки! Подлег.
- Моя личная почтовая бумага.
- Украдена.
- Моя личная печать.
- Подделка.
- Моя фотография.
- Куплена.
- Но мы сфотографированы вместе!
- О-о, вот это очень плохо! Ваше величество действительно
допустили большую оплошность.
- Я был без ума от Ирэн.
- Вы серьезно себя скомпрометировали.
- Тогда я был всего лишь кронпринцем. Я был молод. Мне и
теперь только тридцать.
- Фотографию необходимо во что бы то ни стало вернуть.
- Мы пытались, но нам не удалось.
- Ваше величество должны пойти на издержки: фотографию
надо купить.
- Ирэн не желает ее продавать.
- Тогда ее надо выкрасть.
- Было сделано пять попыток. Я дважды нанимал взломщиков,
и они перерыли весь ее дом. Раз, когда она путешествовала, мы
обыскали ее багаж. Дважды ее заманивали в ловушку. Мы не
добились никаких результатов.
- Никаких?
- Абсолютно никаких.
Холмс засмеялся.
- Ничего себе задачка! - сказал он.
- Но для меня это очень серьезная задача! - с упреком
возразил король.
- Да, действительно. А что она намеревается сделать с
фотографией?
- Погубить меня.
- Но каким образом?
- Я собираюсь жениться.
- Об этом я слышал.
- На Клотильде Лотман фон Саксен-Менинген. Быть может, вы
знаете строгие принципы этой семьи. Сама Клотильда -
воплощенная чистота. Малейшая тень сомнения относительно моего
прошлого привела бы к разрыву.
- А Ирэн Адлер?
- Она грозит, что пошлет фотоснимок родителям моей
невесты. И пошлет, непременно пошлет! Вы ее не знаете. У нее
железный характер. Да, да, лицо обаятельной женщины, а душа
жестокого мужчины. Она ни перед чем не остановится, лишь бы не
дать мне жениться на другой.
- Вы уверены, что она еще не отправила фотографию вашей
невесте?
- Уверен.
- Почему?
- Она сказала, что пошлет фотографию в день моей
официальной помолвки. А это будет в ближайший понедельник.
- О, у нас остается три дня! - сказал Холмс, зевая. - И
это очень приятно, потому что сейчас мне надо заняться
кое-какими важными делами. Ваше величество, конечно, останетесь
пока что в Лондоне?
- Конечно. Вы можете найти меня в гостинице Лэнгхэм под
именем графа фон Крамма.
- В таком случае, я пришлю вам записочку - сообщу, как
продвигается дело.
- Очень прошу вас. Я так волнуюсь!
- Ну, а как насчет денег?
- Тратьте, сколько найдете нужным. Вам предоставляется
полная свобода действий.
- Абсолютно?
- О, я готов отдать за эту фотографию любую из провинций
моего королевства!
- А на текущие расходы?
Король достал из-за плаща тяжелый кожаный мешочек и
положил его на стол.
- Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями, -
сказал он.
Холмс написал расписку на страничке своей записной книжки
и вручил королю.
- Адрес мадемуазель? - спросил он.
- Брайони-лодж, Серпантайн-авеню, Сент-Джонсвуд.
Холмс записал.
- И еще один вопрос, - сказал он. - Фотография была
кабинетного размера?
- Да, кабинетного.
- А теперь доброй ночи, ваше величество, к я надеюсь, что
скоро у нас будут хорошие вести... Доброй ночи, Уотсон, -
добавил он, когда колеса королевского экипажа застучали по
мостовой. - Будьте любезны зайти завтра в три часа, я бы хотел
потолковать с вами об этом деле.
II
Ровно в три часа я был на Бейкер-стрит, но Холмс еще не
вернулся. Экономка сообщила мне, что он вышел из дому в начале
девятого. Я уселся у камина с намерением дождаться его, сколько
бы мне ни пришлось ждать. Я глубоко заинтересовался его
расследованием, хотя оно было лишено причудливых и мрачных
черт, присущих тем двум преступлениям, о которых я рассказал в
другом месте. Но своеобразные особенности этого случая и
высокое положение клиента придавали делу необычный характер.
Если даже оставить в стороне самое содержание исследования,
которое производил мой друг, - как удачно, с каким мастерством
он сразу овладел всей ситуацией и какая строгая, неопровержимая
логика была в его умозаключениях! Мне доставляло истинное
удовольствие следить за быстрыми, ловкими приемами, с помощью
которых он разгадывал самые запутанные тайны. Я настолько
привык к его неизменным триумфам, что самая возможность неудачи
не укладывалась у меня в голове.
Было около четырех часов, когда дверь отворилась и в
комнату вошел подвыпивший грум4, с бакенбардами, с растрепанной
шевелюрой, с воспаленным лицом, одетый бедно и вульгарно. Как
ни привык я к удивительной способности моего друга менять свой
облик, мне пришлось трижды вглядеться, прежде чем я
удостоверился, что это действительно Холмс. Кивнув мне на ходу,
он исчез в своей спальне, откуда появился через пять минут в
темном костюме, корректный, как всегда. Сунув руки в карманы,
он протянул ноги к пылающему камину и несколько минут весело
смеялся.
- Чудесно! - воскликнул он, затем закашлялся и снова
расхохотался, да так, что под конец обессилел и в полном
изнеможении откинулся на спинку кресла.
- В чем дело?
- Смешно, невероятно смешно! Уверен, что вы никогда не
угадаете, как я провел это утро и что я в конце концов сделал.
- Не могу себе представить. Полагаю, что вы наблюдали за
привычками или, может быть, за домом мисс Ирэн Адлер.
- Совершенно верно, но последствия были довольно
необычайные... Однако расскажу по порядку. В начале девятого я
вышел из дому под видом безработного грума. Существует
удивительная симпатия, своего рода содружество между всеми, кто
имеет дело с лошадьми. Станьте грумом, и вы узнаете все, что
вам надо. Я быстро нашел Брайони-лодж. Это крохотная шикарная
двухэтажная вилла; она выходит на улицу, позади нее сад.
Массивный замок на садовой калитке. С правой стороны большая
гостиная, хорошо обставленная, с высокими окнами, почти до
полу, и с нелепыми английскими оконными затворами, которые мог
бы открыть и ребенок. За домом ничего особенного, кроме того,
что к окну галереи можно добраться с крыши каретного сарая. Я
обошел этот сарай со всех сторон и рассмотрел его очень
внимательно, но ничего интересного не заметил. Затем я пошел
вдоль улицы и увидел, как я и ожидал, в переулке, примыкающем к
стене сада, конюшню. Я помог конюхам чистить лошадей и получил
за это два пенса, стакан водки, два пакета табаку и вдоволь
сведений о мисс Адлер, а также и о других местных жителях.
Местные жители меня не интересовали нисколько, но я был
вынужден выслушать их биографии.
- А что вы узнали об Ирэн Адлер? - спросил я.
- О, она вскружила головы всем мужчинам в этой части
города. Она самое прелестное существо из всех, носящих дамскую
шляпку на этой планете. Так говорят в один голос все
серпантайнские конюхи. Она живет тихо, выступает иногда на
концертах, ежедневно в пять часов дня выезжает кататься и ровно
в семь возвращается к обеду. Редко выезжает в другое время,
кроме тех случаев, когда она поет. Только один мужчина посещает
ее - только один, но зато очень часто. Брюнет, красавец,
прекрасно одевается, бывает у нее ежедневно, а порой и по два
раза в день. Его зовут мистер Годфри Нортон из Темпла5. Видите,
как выгодно войти в доверие к кучерам! Они его возили домой от
серпантайнских конюшен раз двадцать и все о нем знают. Выслушав
то, что они мне рассказывали, я снова стал прогуливаться взад и
вперед вблизи Брайони-лодж и обдумывать дальнейшие действия.
Этот Годфри Нортон, очевидно, играет существенную роль во
всем деле. Он юрист. Это звучит зловеще. Что их связывает и
какова причина его частых посещений? Кто она: его клиентка? Его
друг? Его возлюбленная? Если она его клиентка, То, вероятно,
отдала ему на хранение ту фотографию. Если же возлюбленная -
едва ли. От решения этого вопроса зависит, продолжать ли мне
работу в Брайони-лодж или обратить внимание на квартиру того
джентльмена в Темпле. Этот вопрос очень щекотлив и расширяет
поле моих розысков... Боюсь, Уотсон, что надоедаю вам этими
подробностями, но, чтобы вы поняли всю ситуацию, я должен
открыть вам мои мелкие затруднения.
- Я внимательно слежу за вашим рассказом, - ответил я.
- Я все еще взвешивал в уме это дело, когда к
Брайони-лодж подкатил изящный экипаж и из него выскочил
какой-то джентльмен, необычайно красивый, усатый, смуглый, с
орлиным носом. Очевидно, это и был тот субъект, о котором я
слышал. По-видимому, он очень спешил и был крайне взволнован.
Приказав кучеру ждать, он пробежал мимо горничной, открывшей
ему дверь, с видом человека, который чувствует себя в этом доме
хозяином.
Он пробыл там около получаса, и мне было видно через окно
гостиной, как он ходит взад и вперед по комнате, возбужденно
толкует о чем-то и размахивает руками. Ее я не видел. Но вот он
вышел на улицу, еще более взволнованный. Подойдя к экипажу, он
вынул из кармана золотые часы и озабоченно посмотрел на них.
"Гоните, как дьявол! - крикнул он кучеру. - Сначала к Гроссу
и Хенке на Риджент-стрит, а затем к церкви святой Моники на
Эджвер-роуд. Полгинеи, если доедете за двадцать минут!"
Они умчались, а я как раз соображал, не последовать ли мне
за ними, как вдруг к дому подкатило прелестное маленькое
ландо6. Пальто на кучере было полуэастегнуто, узел галстука
торчал под самым ухом, а ремни упряжи выскочили из пряжек.
Кучер едва успел остановить лошадей, как Ирэн выпорхнула из
дверей виллы и вскочила в ландо. Я видел ее лишь одно
мгновение, но а этого было довольно: очень миловидная женщина с
таким лицом, в которое мужчины влюбляются до смерти. "Церковь
святой Моники, Джон! - крикнула она. - Полгинеи, если доедете
за двадцать минут!"
Это был случай, которого нельзя было упустить, Уотсон. Я
уже начал раздумывать, что лучше: бежать за ней вслед или
прицепиться к задку ландо, как вдруг на улице показался кэб.
Кучер дважды посмотрел на такого неказистого седока, но я
вскочил прежде, чем он успел что-либо возразить. "Церковь
святой Моники, - сказал я, - и полгинеи, если вы доедете за
двадцать минут!" Было без двадцати пяти минут двенадцать, и,
конечно, нетрудно было догадаться, в чем дело.
Мой кэб мчался стрелой. Не думаю, чтобы когда-нибудь я
ехал быстрее, но экипаж и ландо со взмыленными лошадьми уже
стояли у входа в церковь. Я рассчитался с кучером и взбежал по
ступеням. В церкви не было ни души, кроме тех, за кем я
следовал, да священника, который, по-видимому, обращался к ним
с какими-то упреками. Все трое стояли перед алтарем. Я стал
бродить по боковому приделу, как праздношатающийся, случайно
зашедший в церковь. Внезапно, к моему изумлению, те трое
обернулись ко мне, и Годфри Нортон со всех ног бросился в мою
сторону.
"Слава богу! - закричал он. - Вас-то нам и нужно.
Идемте! Идемте!"
"В чем дело?" - спросил я.
"Идите, идите, добрый человек, всего три минуты!"
Меня чуть не силой потащили к алтарю, и, еще не успев
опомниться, я бормотал ответы, которые мне шептали в ухо,
клялся в том, чего совершенно не знал, и вообще помогал
бракосочетанию Ирэн Адлер, девицы, с Годфри Нортоном,
холостяком.
Все это совершилось в одну минуту, и вот джентльмен
благодарит меня с одной стороны, леди - с другой, а священник
так и сияет улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173