- Немного
французский, немного немецкий, музыка и рисование...
- Вот это да! - снова вскричал он. - Значит и говорить
не о чем. Кратко, в двух словах, вопрос вот в чем: обладаете ли
вы манерами настоящей леди? Если нет, то вы нам не подходите,
ибо речь идет о воспитании ребенка, который в один прекрасный
день может сыграть значительную роль в истории Англии. Если да,
то разве имеет джентльмен право предложить вам сумму,
выраженную менее, чем трехзначной цифрой? У меня, сударыня, вы
будете получать для начала сто фунтов в год.
Вы, конечно, представляете, мистер Холмс, что подобное
предложение показалось мне просто невероятным - я ведь
осталась совсем без средств. Однако джентльмен, прочитав
недоверие на моем лице, вынул бумажник и достал оттуда деньги.
- В моих обычаях также ссужать юным леди половину
жалованья вперед, - сказал он, улыбаясь на самый приятный
манер, так что глаза его превратились в две сияющие щелочки
среди белых складок лица, - дабы они могли оплатить мелкие
расходы во время путешествия и приобрести нужный гардероб.
"Никогда еще я не встречала более очаровательного и
внимательного человека", - подумалось мне. Ведь у меня уже
появились кое-какие долги, аванс был очень кстати, и все-таки
было что-то странное в этом деле, и, прежде чем дать согласие,
я попыталась разузнать об этом человеке побольше.
- А где вы живете, сэр? - спросила я.
- В Хемпшире. Чудная сельская местность. "Медные буки", в
пяти милях от Уинчестера. Место прекрасное, моя дорогая юная
леди, и дом восхитительный - старинный загородный дом.
- А мои обязанности, сэр? Хотелось бы знать, в чем они
состоят.
- Один ребенок, очаровательный маленький проказник, ему
только что исполнилось шесть лет. Если бы вы видели, как он
бьет комнатной туфлей тараканов! Шлеп! Шлеп! Шлеп! Не успеешь и
глазом моргнуть, а трех как не бывало.
Расхохотавшись, он откинулся на спинку стула, и глаза его
снова превратились в щелочки.
Меня несколько удивил характер детских забав, но отец
смеялся - я решила, что он шутит.
- Значит, мои обязанности - присматривать за ребенком?
- спросила я.
- Нет-нет, не только присматривать, не только, моя
дорогая юная леди! - вскричал он. - Вам придется также - я
уверен, вы и протестовать не будете, - выполнять кое-какие
поручения моей жены при условии, разумеется, если эти поручения
не будут унижать вашего достоинства. Немного, не правда ли?
- Буду рада оказаться вам полезной.
- Вот именно. Ну, например, речь пойдет о платье. Мы,
знаете ли, люди чудаковатые, но сердце у нас доброе. Если мы
попросим вас надеть платье, которое мы дадим, вы ведь не будете
возражать против нашей маленькой прихоти, а?
- Нет, - ответила я в крайнем удивлении.
- Или сесть там, где нам захочется? Это ведь не покажется
вам обидным?
- Да нет...
- Или остричь волосы перед приездом к нам?
Я едва поверила своим ушам. Вы видите, мистер Холмс, у
меня густые волосы с особым каштановым отливом. Их считают
красивыми. Зачем мне ни с того ни с сего жертвовать ими?
- Нет, это невозможно, - ответила я.
Он жадно глядел на меня своими глазками, и я заметила, что
лицо у него помрачнело.
- Но это - обязательное условие, - сказал он. -
Маленькая прихоть моей жены, а дамским капризам, как вам
известно, сударыня, следует потакать. Значит, вам не угодно
остричь волосы?
- Нет, сэр, не могу, - твердо ответила я.
- Что ж... Значит вопрос решен. Жаль, жаль, во всех
остальных отношениях вы нам вполне подходите. Мисс Стопер, в
таком случае мне придется познакомиться с другими юными леди.
Заведующая агентством все это время сидела, просматривая
свои бумаги и не проронив ни слова, но теперь она глянула на
меня с таким раздражением, что я поняла: из-за меня она
потеряла немалое комиссионное вознаграждение.
- Вы хотите остаться в наши списках? - спросила она.
- Если можно, мисс Стопер.
- Мне это представляется бесполезным, поскольку вы
отказались от очень интересного предложения, - резко заметила
она. - Не будем же мы из кожи лезть вон, чтобы подобрать для
вас такое место. Всего хорошего, мисс Хантер.
Она позвонила в колокольчик, и мальчик проводил меня
обратно в приемную.
Вернувшись домой - в буфете у меня было пусто, а на столе
- лишь новые счета, - я спросила себя, не поступила ли я
неосмотрительно. Что из того, что у этих людей есть какие-то
причуды и они хотят, чтобы исполнялись самые неожиданные их
капризы? Они ведь готовы платить за это. Много ли в Англии
гувернанток, получающих сотню в год? Кроме того, какой прок от
моих волос? Некоторым даже идет короткая стрижка, может, пойдет
и мне? На следующий день я подумала, что совершила ошибку, а
еще через день перестала в этом сомневаться. Я уже собиралась,
подавив чувство гордости, пойти снова в агентство, чтобы
узнать, не занято ли еще это место, как вдруг получаю письмо от
этого самого джентльмена. Вот оно, мистер Холмс, я прочту его.
"Медные буки", близ Винчестера.
Дорогая мисс Хантер!
Мисс Стопер любезно согласилась дать мне ваш адрес, и я
пишу вам из дома, желая осведомиться, не переменили ли вы свое
решение. Моя жена очень хочет, чтобы вы приехали к нам, - я
описал ей вас, и вы ей страшно понравились. Мы готовы платить
вам десять фунтов в месяц, то есть сто двадцать в год в
качестве компенсации за те неудобства, которые могут причинить
наши требования. Да они не так уж и суровы. Моя жена очень
любит цвет электрик, и ей хотелось бы, чтобы вы надевали платье
такого цвета по утрам. Вам совершенно незачем тратиться на
подобную вещь, поскольку у нас есть платье моей дорогой дочери
Алисы (ныне пребывающей в Филадельфии), думаю, оно будет вам
впору. Полагаю, что и просьбу занять определенное место в
комнате или выполнить какое-либо иное поручение вы не сочтете
чересчур обременительной. Что же касается ваших волос, то
их действительно очень жаль: даже во время нашей краткой беседы
я успел заметить, как они хороши, но тем не менее я вынужден
настаивать на этом условии. Надеюсь, что прибавка к жалованью
вознаградит вас за эту жертву. Обязанности в отношении ребенка
весьма несложны. Пожалуйста, приезжайте, я встречу вас в
Винчестере. Сообщите каким поездом вы прибудете. Искренне ваш
Джефро Рукасл".
Вот какое письмо я получила, мистер Холмс, и твердо решила
принять предложение. Однако, прежде чем сделать окончательный
шаг, мне хотелось бы услышать ваше мнение.
- Что ж, мисс Хантер, коли вы решились, значит, дело
сделано, - улыбнулся Холмс.
- А вы не советуете?
- Признаюсь, место это не из тех, что я пожелал бы для
своей сестры.
- А что все-таки под этим кроется, мистер Холмс?
- Не знаю. Может, у вас есть какие-либо соображения?
- Я думаю, что мистер Рукасл - добрый, мягкосердечный
человек. А его жена, наверное, немного сумасшедшая. Вот он и
старается держать это в тайне, опасаясь, как бы ее не забрали в
дом для умалишенных, и потворствует ее причудам, чтобы с ней не
случился припадок.
- Может быть, может быть. На сегодняшний день это самое
вероятное предположение. Тем не менее место это вовсе не для
молодой леди.
- Но деньги, мистер Холмс, деньги!
- Да, конечно, жалованье хорошее, даже слишком хорошее.
Вот это меня и тревожит. Почему они дают сто двадцать фунтов,
когда легко найти человека и за сорок? Значит, есть какая-то
веская причина.
- Вот я и подумала, что, если расскажу вам все
обстоятельства дела, вы позволите мне в случае необходимости
обратиться к вам за помощью. Я буду чувствовать себя гораздо
спокойнее, зная, что у меня есть заступник.
- Можете вполне на меня рассчитывать. Уверяю вас, ваша
маленькая проблема обещает оказаться наиболее интересной за
последние месяцы. В деталях определенно есть нечто
оригинальное. Если у вас появятся какие-либо подозрения или
возникнет опасность...
- Опасность? Какая опасность?
- Если бы опасность можно было предвидеть, то ее не нужно
было бы страшиться, - с самым серьезным видом пояснил Холмс.
- Во всяком случае, в любое время дня и ночи шлите телеграмму,
и я приду вам на помощь.
- Тогда все в порядке. - Выражение озабоченности исчезло
с ее лица, она проворно поднялась. - Сейчас же напишу мистеру
Рукаслу, вечером остригу мои бедные волосы и завтра отправлюсь
в Винчестер.
Скупо поблагодарив Холмса и попрощавшись, она поспешно
ушла.
- Во всяком случае, - сказал я, прислушиваясь к ее
быстрым, твердым шагам на лестнице, - она производит
впечатление человека, умеющего за себя постоять.
- Ей придется это сделать, - мрачно заметил Холмс. - Не
сомневаюсь, через несколько дней мы получим от нее известие.
Предсказание моего друга, как всегда, сбылось. Прошла
неделя, в течение которой я неоднократно возвращался мыслями к
нашей посетительнице, задумываясь над тем, в какие дебри
человеческих отношений может завести жизнь эту одинокую
женщину. Большое жалованье, странные условия, легкие
обязанности - во всем этом было что-то неестественное, хотя я
абсолютно был не в состоянии решить, причуда это или какой-то
замысел, филантроп этот человек или негодяй. Что касается
Холмса, то он подолгу сидел, нахмурив лоб и рассеянно глядя
вдаль, но когда я принимался его расспрашивать, он лишь махал в
ответ рукой.
- Ничего не знаю, ничего! - раздраженно восклицал он. -
Когда под рукой нет глины, из чего лепить кирпичи?
Телеграмма, которую мы получили, прибыла поздно вечером,
когда я уже собирался лечь спать, а Холмс приступил к опытам,
за которыми частенько проводил ночи напролет. Когда я уходил к
себе, он стоял, наклонившись над ретортой и пробирками; утром,
спустившись к завтраку, я застал его в том же положении. Он
открыл желтый конверт и, пробежав взглядом листок, передал его
мне.
- Посмотрите расписание поездов, - сказал он и
повернулся к своим колбам.
Текст телеграммы был кратким и настойчивым:
"Прошу быть гостинице "Черный лебедь" Винчестере завтра
полдень. Приезжайте! Не знаю, что делать. Хантер".
- Поедете со мной? - спросил Холмс, на секунду отрываясь
от своих колб.
- С удовольствием.
- Тогда посмотрите расписание.
- Есть поезд в половине десятого, - сказал я, изучая
справочник. - Он прибывает в Винчестер в одиннадцать тридцать.
- Прекрасно. Тогда, пожалуй, я отложу анализ ацетона,
завтра утром нам может понадобиться максимум энергии.
В одиннадцать утра на следующий день мы уже были на пути к
древней столице Англии. Холмс всю дорогу не отрывался от газет,
но после того как мы переехали границу Хампшира, он отбросил их
принялся смотреть в окно. Стоял прекрасный весенний день,
бледно-голубое небо было испещрено маленькими кудрявыми
облаками, которые плыли с запада на восток. Солнце светило
ярко, и в воздухе царило веселье и бодрость. На протяжении
всего пути, вплоть до холмов Олдершота, среди яркой весенней
листвы проглядывали красные и серые крыши ферм.
- До чего приятно на них смотреть! - воскликнул я с
энтузиазмом человека, вырвавшегося из туманов Бейкер-стрит.
Но Холмс мрачно покачал головой.
- Знаете, Уотсон, - сказал он, - беда такого мышления,
как у меня, в том, что я воспринимаю окружающее очень
субъективно. Вот вы смотрите на эти рассеянные вдоль дороги
дома и восхищаетесь их красотой. А я, когда вижу их, думаю
только о том, как они уединенны и как безнаказанно здесь можно
совершить преступление.
- О Господи! - воскликнул я. - Кому бы в голову пришло
связывать эти милые сердцу старые домики с преступлением?
- Они внушают мне страх. Я уверен, Уотсон, - и
уверенность эта проистекает из опыта, - что в самых
отвратительных трущобах Лондона не свершается столько страшных
грехов, сколько в этой восхитительной и веселой сельской
местности.
- Вас прямо страшно слушать.
- И причина этому совершенно очевидна. То, чего не в
состоянии совершить закон, в городе делает общественное мнение.
В самой жалкой трущобе крик ребенка, которого бьют, или драка,
которую затеял пьяница, тотчас же вызовет участие или гнев
соседей, и правосудие близко, так что единое слово жалобы
приводит его механизм в движение. Значит, от преступления до
скамьи подсудимых - всего один шаг, А теперь взгляните на эти
уединенные дома - каждый из них отстоит от соседнего на добрую
милю, они населены в большинстве своем невежественным
бедняками, которые мало что смыслят в законодательстве.
Представьте, какие дьявольски жестокие помыслы и
безнравственность тайком процветают здесь из года в год. Если
бы эта дама, что обратилась к нам за помощью, поселилась в
Винчестере, я не боялся бы за нее. Расстояние в пять миль от
города - вот где опасность! И все-таки ясно, что опасность
угрожает не ей лично.
- Понятно. Если она может приехать в Винчестер встретить
нас, значит, она в состоянии вообще уехать.
- Совершенно справедливо. Ее свобода передвижения не
ограничена.
- В чем же тогда дело? Вы нашли какое-нибудь объяснение?
- Я придумал семь разных версий, и каждая из них
опирается на известные нам факты. Но какая из них правильная,
покажут новые сведения, которые, не сомневаюсь, нас ждут. А вот
и купол собора, скоро мы узнаем, что же хочет сообщить нам мисс
Хантер.
"Черный лебедь" оказался уважаемой в городе гостиницей на
Хайд-стрит, совсем близко от станции, там мы и нашли молодую
женщину. Она сидела в гостиной, на столе нас ждал завтрак.
- Я рада, что вы приехали, - серьезно сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173