Торжествующий Лестрейд вскочил и наклонился над запиской.
- Что это? - изумился он. - Ведь вы смотрите не на ту
сторону?
- Нет, я смотрю именно туда, куда нужно.
- Да вы с ума сошли! Переверните бумажку. Записка-то ведь
написана карандашом на обороте!
- Зато здесь я вижу обрывок счета гостиницы, который
весьма интересует меня.
- Ничего в нем нет особенного! Я уже видел его: "Окт.
4-го. Комната - 8 шил. Завтрак - 2 шил.6 пенс. Коктейль - 1
шил. Ленч - 2 шил. 6 пенс. Стакан хереса - 8 пенс". Вот и
все. Не вижу ничего интересного.
- Вполне возможно, что не видите. А между тем этот счет
имеет большое значение. Что касается записки, она тоже имеет
значение, во всяком случае, ее инициалы. Так что поздравляю вас
еще раз, Лестрейд.
- Ну, хватит терять время! - сказал тот, поднимаясь с
места. - Я, знаете ли, считаю, что надо работать, а не сидеть
у камина и разводить разные там теории. До свидания, мистер
Холмс. Посмотрим, кто первым доберется до сути этого дела.
Он собрал принесенную одежду, сунул ее в саквояж и
направился к двери.
- Два слова, Лестрейд, - медленно произнес Холмс,
обращаясь к спине своего уходящего соперника. - Я могу вам
открыть разгадку вашего дела. Леди Сент-Саймон - миф. Ее нет и
никогда не было.
Лестрейд обернулся и с грустью взглянул на моего друга.
Потом он посмотрел на меня, трижды постучал пальцем по лбу,
многозначительно покачал головой и поспешно вышел.
Как только за ним закрылась дверь, Холмс встал и надел
пальто.
- В том, что сказал этот субъект, есть доля истины, -
заметил он. - Нельзя все время сидеть дома, надо работать.
Поэтому, Уотсон, я должен ненадолго оставить вас наедине с
вашими газетами.
Шерлок Холмс покинул меня в половине шестого, но я недолго
оставался в одиночестве, ибо не прошло и часа, как к нам явился
посыльный из гастрономического магазина с большущей коробкой. С
помощью мальчика, пришедшего с ним вместе, он распаковал ее, и,
к моему великому удивлению, на скромном обеденном столе нашей
квартирки появился роскошный холодный ужин. Здесь была парочка
холодных вальдшнепов, фазан, паштет из гусиной печенки и
несколько пыльных, покрытых паутиной бутылок старого вина.
Расставив все эти лакомые блюда, оба посетителя исчезли,
подобно духами из "Тысячи и одной ночи", успев сказать только,
что за все уплачено и велено доставить по этому адресу.
Около девяти в комнату бодрыми шагами вошел Холмс. Лицо
его было серьезно, но в глазах блестел огонек, по которому я
сразу угадал, что он не обманулся в своих догадках.
- А, ужин уже на столе! - сказал он, потирая руки.
- Вы, значит, ждете гостей? Они накрыли на пять персон.
- Да, я думаю, что к нам может кое-кто зайти, - ответил
он. - Странно, что лорда Сент-Саймона еще нет... Ага! Кажется,
я слышу на лестнице его шаги.
Он не ошибся. В комнату быстро вошел наш утренний
посетитель, еще сильнее прежнего раскачивая висевший на шнурке
лорнет. На его аристократическом лице отражалось сильнейшее
смятение.
- Стало быть, мой посыльный застал вас дома? - спросил
Холмс.
- Да, но признаюсь, содержание письма поразило меня сверх
всякой меры. Есть ли у вас доказательства того, что вы
сообщили?
- Есть, и самые веские.
Лорд Сент-Саймон опустился в кресло и провел рукой по лбу.
- Что скажет герцог! - прошептал он. - Что он скажет,
когда услышит об унижении, которому подвергся один из членов
его семьи!
- Но ведь тут чистейшая случайность. Я никак не могу
согласиться, что в этом есть что-нибудь унизительное.
- Ах, вы смотрите на такие вещи с другой точки зрения!
- Я решительно не вижу здесь ничьей вины. Мне кажется,
эта леди просто не могла поступить иначе. Конечно. она
действовала чересчур стремительно, но ведь у нее нет матери -
ей не с кем было посоветоваться в критическую минуту.
- Это оскорбление, сэр, публичное оскорбление! - сказал
лорд Сент-Саймон, барабаня пальцами по столу.
- Однако вы должны принять в расчет то исключительно
положение, в котором оказалась бедная молодая девушка.
- Я не собираюсь принимать в расчет что бы то ни было. Со
мной поступили бесчестно. Я просто вне себя.
- Кажется, звонят, - заметил Холмс. - Да, я слышу шаги
на площадке... Что ж, если я не в силах убедить, вас, лорд
Сент-Саймон, более снисходительно отнестись ко всему
случившемуся, то, может быть, это скорее удастся адвокату,
которого я пригласил.
Холмс распахнул дверь и впустил в комнату даму и
господина.
- Лорд Сент-Саймон, - сказал он, - позвольте
представить вас мистеру и миссис Фрэнсис Хей Маултон. С миссис
Маултон вы, кажется, уже знакомы.
При виде новых посетителей наш клиент вскочил с места. Он
стоял выпрямившись, опустив глаза, заложив руку за борт
сюртука, - воплощение оскорбленного достоинства. Дама
подбежала к нему и протянула руку, но он упорно не поднимал
глаз. Так было, пожалуй, лучше для него, если он хотел остаться
непреклонным: вряд ли кто-нибудь мог бы устоять перед ее
умоляющим взглядом.
- Вы сердитесь, Роберт? - сказала она. - Что ж, я
понимаю, вы не можете не сердиться.
- Сделайте одолжение, не оправдывайтесь, - с горечью
произнес лорд Сент-Саймон.
- Да, да, я знаю, я виновата, мне надо было поговорить с
вами перед тем, как уйти, но я словно обезумела и с той самой
минуты, как вдруг увидела Фрэнка, уже не сознавала, что делаю и
что говорю. Удивительно еще, как это я не упала в обморок перед
алтарем!
- Быть может, сударыня, вам угодно, чтобы мы - я и мой
друг удалились на то время, пока вы будете объясняться с лордом
Сент-Саймоном? - спросил Холмс.
- Если мне будет позволено выказать мое мнение, -
вмешался мистер Маултон, - я скажу, что хватит делать тайну из
этой истории. Что до меня, так я бы хотел, чтобы вся Европа и
вся Америка услышали наконец правду.
Маултон был крепкий, загорелый молодой человек небольшого
роста, с резкими чертами лица и быстрыми движениями.
- Ну хорошо, тогда я расскажу, как было дело, - сказала
его спутница. - Мы с Фрэнком познакомились в 1881 году на
прииске Мак-Квайра, близ Скалистых гор, где папа разрабатывал
участок. Мы дали друг другу слово. Но вот однажды папа напал на
богатую золотоносную жилу и разбогател, а участок бедного
Фрэнка все истощался и в конце концов совсем перестал что-либо
давать. Чем богаче становился папа, тем беднее становился
Фрэнк. Папа теперь и слышать не хотел о нашем обручении и увез
меня во Фриско. Но Фрэнк не сдавался. Он поехал за мной во
Фриско, и мы продолжали видеться без ведома папы. Папа страшно
рассердился бы, если б узнал об этом, поэтому мы и решили все
сами. Фрэнк сказал, что он уедет и тоже наживет состояние и что
приедет за мной только тогда, когда у него будет столько же
денег, сколько у папы. А я пообещала, что буду ждать его,
сколько бы ни понадобилось, и не выйду замуж за другого, пока
он жив. "Если так, - сказал мне Фрэнк, - почему бы нам не
обвенчаться теперь же? Я буду уверен в тебе, а твоим мужем
стану лишь тогда, когда вернусь". Так мы и решили. Он отлично
все устроил, священник обвенчал нас, и Фрэнк уехал искать
счастья, а я вернулась к папе.
Через некоторое время я узнала, что Френк в Монтане. Потом
он уехал искать золото в Аризону, а следующее известие о нем я
получила уже из Нью-Мексико. Потом появилась длинная газетная
статья о нападении на прииски индейцев-апачей, и в списке
убитых было имя моего Фрэнка. Я потеряла сознание и потом
несколько месяцев была тяжело больна. Папа уже думал, что у
меня чахотка, и водил меня по всем докторам Фриско. Больше года
я ни слова не слыхала о Фрэнке и была совершенно уверена, что
он умер. Тут во Фриско приехал лорд Сент-Саймон, потом мы с
папой поехали в Лондон, была решена свадьба, и папа был очень
доволен, но я все время чувствовала, что ни один мужчина в мире
не может занять в моем сердце то место, какое я отдала моему
Фрэнку.
И все-таки, если бы я вышла замуж за лорда Сент-Саймона, я
была бы ему верной женой. Мы не вольны в нашей любви, но
управлять своими поступками в нашей власти. Я шла с ним к
алтарю с твердым намерением исполнить свой долг, насколько это
было в моих силах. Но вообразите себе, что я почувствовала,
когда, подойдя к алтарю и оглянувшись, вдруг увидела Фрэнка. Он
стоял возле первой скамьи и смотрел прямо на меня. Сначала я
подумала, что это призрак. Но когда я оглянулась снова, он
по-прежнему стоял там и взглядом словно спрашивал, рада я, что
вижу его, или нет. Удивляюсь, как я не упала в обморок. Все
кружилось передо мной, и слова священника доносились до меня,
точно жужжание пчелы. Я не знала, как быть. Остановить брачную
церемонию, решиться на скандал в церкви? Я снова взглянула на
него и, должно быть, он прочитал мои мысли, потому что приложил
палец к губам, как бы советуя молчать. Потом я увидела, как он
торопливо пишет что-то на клочке бумаги, и поняла, что эта
записка предназначалась мне. Проходя мимо него я уронила букет,
и он, возвращая цветы, успел сунуть мне в руку записку. В ней
было всего несколько слов: он просил, чтобы я вышла к нему, как
только он подаст знак. У меня, конечно, не было и тени
сомнения, что теперь мой главный долг - повиноваться ему и
делать все, что он скажет.
Придя домой, я все рассказала моей служанке, которая знала
Фрэнка еще в Калифорнии и очень любила его. Я велела ей молчать
обо всем, сложить кое-что из самых необходимых вещей и
приготовить мне пальто. Я знаю, мне следовало бы поговорить с
лордом Сент-Саймоном, но это было так трудно в присутствии его
матери и всех этих важных гостей! И я решила, что сначала
убегу, а потом уже объяснюсь с ним. Мы просидели за столом
минут десять, не больше, я вот, глядя в окно, я увидела Фрэнка,
стоявшего на противоположном тротуаре. Он кивнул мне и зашагал
по направлению к парку. Я вышла из столовой, накинула пальто и
пошла вслед за ним. На улице ко мне подошла какая-то женщина и
начала рассказывать что-то о лорде Сент-Саймоне. Я почти не
слушала ее, но все же уловила, что у него тоже была какая-то
тайна до нашей женитьбы. Вскоре мне удалось отделаться от этой
женщины, и я нагнала Фрэнка. Мы сели в кэб и поехали на
Гордон-сквер, где он успел снять квартиру, и это была моя
настоящая свадьба после стольких лет ожидания. Фрэнк,
оказывается, попал в плен к апачам, бежал, приехал во Фриско,
узнал, что я, считая его умершим, уехала в Англию, поспешил
вслед за мной сюда и наконец разыскал меня как раз в день моей
второй свадьбы.
- Я прочитал о венчании в газетах, - пояснил американец.
- Там было указано название церкви и имя невесты, но не было
ее адреса.
- Потом мы начали советоваться, как нам поступить. Фрэнк
с самого начала стоял за то, чтобы ничего не скрывать, но мне
было так стыдно, что захотелось исчезнуть и никогда больше не
встречать никого из этих людей, разве только написать несколько
слов папе, чтоб он знал, что я жива и здорова. Я с ужасом
представляла себе, как все эти лорды и леди сидят за свадебным
столом и ждут моего возвращения. Итак, Фрэнк взял мое
подвенечное платье и остальные вещи, связал их в узел, чтобы
никто не мог выследить меня, и отнес в такое место, где никто
не мог бы их найти. По всей вероятности, мы завтра же уехали бы
в Париж, если бы сегодня к нам не пришел этот милый джентльмен,
мистер Холмс, хотя каким чудом он нас нашел, просто уму
непостижимо. Он доказал нам - очень убедительно и мягко, -
что я была не права, а Фрэнк прав и что мы сами себе повредим,
если будем скрываться. Потом он сказал, что может предоставить
нам возможность поговорить с лордом Сент-Саймоном без
свидетелей, и вот мы здесь. Теперь, Роберт, вы знаете все. Мне
очень, очень жаль, если я причинила вам горе, но я надеюсь, что
вы будете думать обо мне не так уж плохо.
Лорд Сент-Саймон слушал этот длинный рассказ все с тем же
напряженным и холодным видом. Брови его были нахмурены, а губы
сжаты.
- Прошу извинить меня, - сказал он, - но не в моих
правилах обсуждать самые интимные свои дела в присутствии
посторонних.
- Так вы не хотите простить меня? Не хотите пожать мне
руку на прощание?
- Нет, почему же, если это может доставить вам
удовольствие.
И он холодно пожал протянутую ему руку.
- Я полагал, - начал было Холмс, - что вы не откажетесь
поужинать с нами.
- Право, вы требуете от меня слишком многого, - возразил
достойный лорд. - Я вынужден примириться с обстоятельствами,
но вряд ли можно ожидать, чтобы я стал радоваться тому, что
произошло. С вашего позволения, я пожелаю вам приятного вечера.
Он сделал общий поклон и торжественно удалился.
- Но вы-то, надеюсь, удостоите меня своим обществом, -
сказал Шерлок Холмс. - Мне, мистер Маултон, всегда приятно
видеть американца, ибо я из тех, кто верит, что недомыслие
монарха и ошибки мистера3, имевшего место в давно минувшие
годы, не помешают нашим детям превратиться когда-нибудь в
граждан некой огромной страны, у которой будет единый флаг -
англо-американский.
- Интересный выдался случай, - заметил Холмс, когда
гости ушли. - Он с очевидностью доказывает, как просто можно
иной раз объяснить факты, которые на первый взгляд
представляются почти необъяснимыми. Что может быть проще и
естественнее ряда событий, о которых нам рассказала молодая
леди? И что может быть удивительнее тех выводов, которые легко
сделать, если смотреть на вещи, скажем, с точки зрения мистера
Лестрейда из Скотланд-Ярда!
- Так вы, значит, были на правильном пути с самого
начала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173