Я отмерил это расстояние. Оно привело меня
почти к самой стене дома, и я воткнул там колышек. Вообразите
мое торжество, Уотсон, когда в двух дюймах от колышка я увидел
в земле конусообразное углубление! Я понял, что это была
отметина, сделанная Брайтоном при его измерении, и что я
продолжаю идти по его следам.
От этой исходной точки я начал отсчитывать шаги,
предварительно определив с помощью карманного компаса, где
север, где юг. Десять шагов и еще десять шагов (очевидно
имелось в виду, что каждая нога делает поочередно по десять
шагов) в северном направлении повели меня параллельно стене
дома, и, отсчитав их, я снова отметил место своим колышком.
Затем я тщательно отсчитал пять и пять шагов на восток, потом
два и два - к югу, и они привели меня к самому порогу старой
двери. Оставалось сделать один и один шаг на запад, но тогда
мне пришлось бы пройти эти шаги по выложенному каменными
плитами коридору. Неужто это и было место, указанное в
документе?
Никогда в жизни я не испытывал такого горького
разочарования, Уотсон. На минуту мне показалось, что в мои
вычисления вкралась какая-то существенная ошибка. Заходящее
солнце ярко освещало своими лучами пол коридора, и я видел, что
эти старые, избитые серые плиты были плотно спаяны цементом и,
уж конечно, не сдвигались с места в течение многих и многих
лет. Нет, Брайтон не прикасался к ним, это было ясно. Я
постучал по полу в нескольких местах, но звук получался
одинаковый повсюду, и не было никаких признаков трещины или
щели. К счастью, Месгрейв, который начал вникать в смысл моих
действий и был теперь не менее взволнован, чем я, вынул
документ, чтобы проверить мои расчеты
- И вниз! - вскричал он. - Вы забыли об этих словах: "и
вниз".
Я думал, это означало, что в указанном месте надо будет
копать землю, но теперь мне сразу стало ясно, что я ошибся.
- Так, значит, у вас внизу есть подвал? - воскликнул я.
- Да, и он ровесник этому дому. Скорее вниз, через эту
дверь!
По винтовой каменной лестнице мы спустились вниз, и мой
спутник, чиркнув спичкой, зажег большой фонарь, стоявший на
бочке в углу. В то же мгновение мы убедились, что попали туда,
куда нужно, и что кто-то недавно побывал здесь до нас.
В этом подвале хранились дрова, но поленья, которые, как
видно, покрывали прежде весь пол, теперь были отодвинуты к
стенкам, освободив пространство посередине. Здесь лежала
широкая и тяжелая каменная плита с заржавленным железным
кольцом в центре, а к кольцу был привязан плотный клетчатый
шарф.
- Черт возьми, это шарф Брайтона! - вскричал Месгрейв.
- Я не раз видел этот шарф у него шее. Но что он мог здесь
делать, этот негодяй?
По моей просьбе были вызваны два местных полисмена, и в их
присутствии я сделал попытку приподнять плиту, ухватившись за
шарф. Однако я лишь слегка пошевелил ее, и только с помощью
одного из констеблей мне удалось немного сдвинуть ее в сторону.
Под плитой была черная яма, и все мы заглянули в нее. Месгрейв,
стоя на коленях, опустил свой фонарь вниз.
Мы увидели узкую квадратную каморку глубиной около семи
футов, шириной и длиной около четырех. У стены стоял низкий,
окованный медью деревянный сундук с откинутой крышкой; в
замочной скважине торчал вот этот самый ключ - забавный и
старомодный. Снаружи сундук был покрыт толстым слоем пыли.
Сырость и черви до того изъели дерево, что оно поросло плесенью
даже изнутри. Несколько металлических кружков, таких же, какие
вы видите здесь, - должно быть, старинные монеты - валялись
на дне. Больше в нем ничего не было.
Однако в первую минуту мы не смотрели на старый сундук -
глаза наши были прикованы к тому, что находилось рядом.
Какой-то мужчина в черном костюме сидел на корточках, опустив
голову на край сундука и обхватив его обеими руками. Лицо этого
человека посинело и было искажено до неузнаваемости, но, когда
мы приподняли его, Реджинальд Месгрейв по росту, одежде и
волосам сразу узнал в нем своего пропавшего дворецкого. Брайтон
умер уже несколько дней назад, но на теле у него не было ни
ран, ни кровоподтеков, которые могли бы объяснить его страшный
конец. И когда мы вытащили труп из подвала, то оказались перед
загадкой, пожалуй, не менее головоломной, чем та, которую мы
только что разрешили...
Признаюсь, Уотсон, пока что я был обескуражен результатами
своих поисков. Я предполагал, что стоит мне найти место,
указанное в древнем документе, как все станет ясно само собой,
но вот я стоял здесь, на этом месте, и разгадка тайны, так
тщательно скрываемой семейством Месгрейвов была, по-видимому,
столь же далека от меня, как и раньше. Правда, я пролил свет на
участь Брайтона, но теперь мне предстояло еще выяснить, каким
образом постигла его эта участь и какую роль сыграла во всем
этом исчезнувшая женщина. Я присел на бочонок в углу и стал еще
раз перебирать в уме все подробности случившегося...
Вы знаете мой метод в подобных случаях, Уотсон: я ставлю
себя на место действующего лица и, прежде всего уяснив для себя
его умственный уровень, пытаюсь вообразить, как бы я сам
поступил при аналогичных обстоятельствах. В этом случае дело
упрощалось: Брайтон был человек незаурядного ума, так что мне
не приходилось принимать в расчет разницу между уровнем его и
моего мышления. Брайтон знал, что где-то было спрятано нечто
ценное. Он определил это место. Он убедился, что камень,
закрывающий вход в подземелье, слишком тяжел для одного
человека. Что он сделал потом? Он не мог прибегнуть к помощи
людей посторонних. Ведь даже если бы нашелся человек, которому
.он мог бы довериться, пришлось бы отпирать ему наружные двери,
а это было сопряжено со значительным риском. Удобнее было бы
найти помощника внутри дома. Но к кому мог обратиться Брайтон?
Та девушка была когда-то преданна ему. Мужчина, как бы скверно
не поступил он с женщиной никогда не верит, что ее любовь
окончательно потеряна для него. Очевидно, оказывая Рэчел мелкие
знаки внимания Брайтон попытался помириться с ней, а потом
уговорил ее сделаться его сообщницей. Ночью они вместе
спустились в подвал, и объединенными усилиями им удалось
сдвинуть камень. До этой минуты их действия были мне так ясны,
как будто я наблюдал их собственными глазами.
Но и для двух человек, особенно если один из них женщина,
вероятно, это была нелегкая работа. Даже нам - мне и
здоровенному полисмену из Суссекса - стоило немалых трудов
сдвинуть эту плиту. Что же они сделали, чтобы облегчить свою
задачу? Да, по-видимому, то же, что сделал бы и я на их месте.
Тут я встал, внимательно осмотрел валявшиеся на полу дрова и
почти сейчас же нашел то, что ожидал найти. Одно полено длиной
около трех футов было обломано на конце, а несколько других
сплющены: видимо, они испытали на себе действие значительной
тяжести. Должно быть, приподнимая плиту, Брайтон и его
помощница вводили эти поленья в щель, пока отверстие не
расширилось настолько, что в него уже можно было проникнуть, а
потом подперли плиту еще одним поленом, поставив его
вертикально, так что оно вполне могло обломаться на нижнем
конце - ведь плита давила на него всем своим весом. Пока что
все мои предположения были как будто вполне обоснованы.
Как же должен был я рассуждать дальше, чтобы полностью
восстановить картину ночной драмы? Ясно, что в яму мог
забраться только один человек, и, конечно, это был Брайтон.
Девушка, должно быть, ждала наверху. Брайтон отпер сундук и
передал ей его содержимое (это было очевидно, так как ящик
оказался пустым), а потом... что же произошло потом?
Быть может, жажда мести, тлевшая в душе этой пылкой
женщины, разгорелась ярким пламенем, когда она увидела, что ее
обидчик - а обида, возможно, была гораздо сильнее, чем мы
могли подозревать, - находится теперь в ее власти. Случайно ли
упало полено и каменная плита замуровала Брайтона в этом
каменном гробу? Если так, Рэчел виновна лишь в том, что
умолчала о случившемся. Или она намеренно вышибла подпорку, и
сама захлопнула ловушку? Так или иначе, но я словно видел перед
собой эту женщину: прижимая к груди найденное сокровище, она
летела вверх по ступенькам винтовой лестницы, убегая от
настигавших ее заглушенных стонов и отчаянного стука в каменную
плиту, под которой задыхался ее неверный возлюбленный.
Вот в чем была разгадка ее бледности, ее возбуждения,
приступов истерического смеха на следующее утро. Но что же
все-таки было в сундуке? Что сделала девушка с его содержимым?
Несомненно, это были те самые обломки старого металла и осколки
камней, которые она при первой же возможности бросила в пруд,
чтобы скрыть следы своего преступления...
Минут двадцать я сидел неподвижно, в глубоком раздумье.
Мейсгрев, очень бледный, все еще стоял, раскачивая фонарь, и
глядел вниз, в яму.
- Это монеты Карла Первого2, - сказал он, протягивая мне
несколько кружочков, вынутых из сундука. - Видите, мы
правильно определили время возникновения нашего "обряда".
- Пожалуй, мы найдем еще кое-что, оставшееся от Карла
Первого! - вскричал я, вспомнив вдруг первые два вопроса
документа. - Покажите-ка мне содержимое мешка, который вам
удалось выудить в пруду.
Мы поднялись в кабинет Месгрейва, и он разложил передо
мной обломки. Взглянув на них, я понял, почему Месгрейв не
придал им никакого значения: металл был почти черен, а камешки
бесцветны и тусклы. Но я потер один из них о рукав, и он
засверкал, как искра, у меня на ладони. Металлические части
имели вид двойного обруча, но они были погнуты, перекручены и
почти потеряли свою первоначальную форму.
- Вы, конечно, помните, - сказал я Месгрейву, - что
партия короля главенствовала в Англии даже и после его смерти.
Очень может быть, что перед тем, как бежать, ее члены спрятали
где-нибудь самые ценные вещи, намереваясь вернуться за ними в
более спокойные времена.
- Мой предок, сэр Ральф Месгрейв, занимал видное
положение при дворе и был правой рукой Карла Второго3 во время
его скитаний.
- Ах, вот что! - ответил я. - Прекрасно. Это дает нам
последнее, недостающее звено. Поздравляю вас, Месгрейв! Вы
стали обладателем - правда, при весьма трагических
обстоятельствах - одной реликвии, которая представляет собой
огромную ценность и сама по себе и как историческая редкость.
- Что же это такое? - спросил он, страшно взволнованный.
- Не более не менее, как древняя корона английских
королей.
- Корона?!
- Да, корона. Вспомните, что говорится в документе: "Кому
это принадлежит?" "Тому, кто ушел". Это было написано после
казни Карла Первого. "Кому это будет принадлежать?" "Тому, кто
придет". Речь шла о Карле Втором, чье восшествие на престол уже
предвиделось в то время. Итак, вне всяких сомнений, эта измятая
и бесформенная диадема венчала головы королей из династии
Стюартов.
- Но как же она попала в пруд?
- А вот на этот вопрос не ответишь в одну минуту.
И я последовательно изложил Месгрейву весь ход моих
предположений и доказательств. Сумерки сгустились, и луна уже
ярко сияла в небе, когда я кончил свой рассказ.
- Но интересно почему же Карл Второй не получил обратно
свою корону, когда вернулся? - спросил Месгрейв, снова
засовывая в полотняный мешок свою реликвию.
- О, тут вы поднимаете вопрос, который мы с вами вряд ли
сможем когда-либо разрешить. Должно быть, тот Месгрейв, который
был посвящен в тайну, оставил перед смертью своему преемнику
этот документ в качестве руководства, но совершил ошибку, не
объяснив ему его смысла. И с этого дня вплоть до нашего времени
документ переходил от отца к сыну, пока наконец не попал в руки
человека, который сумел вырвать его тайну, но поплатился за это
жизнью...
Такова история "Обряда дома Месгрейвов", Уотсон. Корона и
сейчас находится в Харлстоне, хотя владельцам замка пришлось
немало похлопотать и заплатить порядочную сумму денег, пока они
не получили официального разрешения оставить ее у себя. Если
вам вздумается взглянуть на нее, они, конечно, с удовольствием
ее покажут стоит вам только назвать мое имя.
Что касается той женщины, она бесследно исчезла. По всей
вероятности, она покинула Англию и унесла в заморские края
память о своем преступлении.
Перевод Д. Лифшиц
Примечания
1 V. R. - Victoria Regina - королева Виктория (лат.).
2 Карл I (1600-1685) - английский король (1625-1649).
Казнен 30 января 1649 года во время Английской буржуазной
революции.
3 Карл II (1630-1685) - английский король (1660-1685),
сын Карла 1.

Артур Конан-Дойль. Москательщик на покое
В то утро Шерлок Холмс был настроен на
философско-меланхолический лад. Его живой, деятельной натуре
свойственны были такие резкие переходы.
- Видели вы его? - спросил он.
- Кого? Старичка, который только что вышел от вас?
- Его самого.
- Да, мы с ним столкнулись в дверях.
- И что вы о нем скажете?
- Жалкое, никчемное, сломленное существо.
- Именно, Уотсон. Жалкое и никчемное. Но не такова ли и
сама наша жизнь? Разве его судьба - не судьба всего
человечества в миниатюре? Мы тянемся к чему-то. Мы что-то
хватаем. А что остается у нас в руках под конец? Тень. Или того
хуже: страдание.
- Это один из ваших клиентов?
- Пожалуй, что так. Его направили ко мне из
Скотленд-Ярда. Знаете, как врачи иной раз посылают неизлечимых
больных к знахарю. Они рассуждают так: сами мы ничего больше
сделать не можем, а больному все равно хуже не будет.
- Что же у него стряслось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173