Даже воображение не
могло подсказать мне разгадку тайны. Но тут вскоре произошел
случай с собакой.
Первая услышала об этом моя старая экономка благодаря
своеобразному беспроволочному телеграфу, с помощью которого эти
люди получают информацию о всех происшествиях в округе.
- Что за грустная история, сэр, с этой собакой мистера
Макферсона! - сказала как-то вечером моя экономка.
Я не люблю поощрять подобную болтовню, но на этот раз ее
слова пробудили мой интерес.
- Что же такое случилось с собакой мистера Макферсона?
- Подохла, сэр. Подохла с тоски по хозяину.
- Откуда вы это знаете?
- Как же не знать, когда все только об этом и говорят.
Собака страшно тосковала, целую неделю ничего в рот не брала. А
сегодня два молодых джентльмена из школы нашли ее мертвой
внизу, на берегу, на том самом месте, где случилось несчастье с
ее хозяином.
"На том самом месте"! Эти слова словно врезались в мой
мозг. Во мне родилось какое-то смутное предчувствие, что гибель
собаки поможет распутать дело. То, что собака подохла,
следовало, конечно, объяснить преданностью и верностью всей
собачьей породы. Но "на том самом, месте"? Почему этот
пустынный берег играет такую зловещую роль? Возможно ли, чтобы
и собака пала жертвой какой-то кровной мести? Возможно ли?..
Догадка была смутной, но она начинала принимать все более
определенные формы. Через несколько минут я шел по дороге к
школе. Я застал Стэкхерста в его кабинете. По моей просьбе он
послал за Сэдбери и Блаунтом - двумя учениками, нашедшими
собаку.
- Да, она лежала на самом краю лагуны, -- подтвердил
один из них. - Она, по-видимому, пошла по следам своего
умершего хозяина.
.Я осмотрел труп маленького преданного создания из породы
эрдель-терьеров, лежавший на подстилке в холле. Он одеревенел,
застыл, глаза были выпучены, конечности скрючены. Все его
очертания выдавали страшную муку.
Из школы я прошел вниз к лагуне. Солнце зашло, и на воде,
тускло мерцавшей, как свинцовый лист, лежала черная тень
большого утеса. Место было безлюдно; кругом не было ни признака
жизни, если не считать двух чаек, с резкими криками кружившихся
надо мной. В меркнущем свете дня я смутно различал маленькие
следы собачьих лап на песке вокруг того самого камня, на
котором лежало тогда полотенце ее хозяина. Я долго стоял в
глубокой задумчивости, в то время как вокруг становилось все
темнее и темнее. В голове моей вихрем проносились мысли. Так
бывает в кошмарном сне, когда вы ищете какую-то страшно нужную
вещь и вы знаете, что она где-то здесь рядом, а она все-таки
остается неуловимой и недоступной. Именно такое чувство
охватило меня, когда я в тот вечер стоял в одиночестве на
роковом берегу. Потом я наконец повернулся и медленно пошел
домой.
Я как раз успел подняться по тропке на самый верх обрыва,
когда меня вдруг, как молния, пронзило воспоминание о том, что
я так страстно и тщетно искал1 Если только Уотсон писал не
понапрасну, вам должно быть известно, читатель, что я
располагаю большим запасом современных научных познаний,
приобретенных вполне бессистемно и вместе с тем служащих мне
большим подспорьем в работе. Память моя похожа на кладовку,
битком набитую таким количеством всяческих свертков и вещей,
что я и сам с трудом представляю себе ее содержимое. Я
чувствовал, что там должно быть что-то, касающееся этого дела.
Сначала это чувство было смутно, но в конце концов я начал
догадываться, чем оно подсказано. Это было невероятно,
чудовищно, и все-таки это открывало какие-то перспективы. И я
должен был окончательно проверить свои догадки.
В моем домике есть огромный чердак, заваленный книгами. В
этой-то завали я и барахтался и плавал целый час, пока не
вынырнул с небольшим томиком шоколадного цвета с серебряным
обрезом. Я быстро разыскал главу, содержание которой мне смутно
запомнилось. Да, что говорить, моя догадка была
неправдоподобной, фантастичной, но я уже не мог успокоиться,
пока не выясню, насколько она основательна. Было уже поздно,
когда я лег спать, с нетерпением предвкушая завтрашнюю работу.
Но работа эта наткнулась на досадное препятствие. Только я
проглотил утреннюю чашку чая и хотел отправиться на берег, как
ко мне пожаловал инспектор Бардл из Суссекского полицейского
управления - коренастый мужчина с задумчивыми, как у вола,
глазами, которые сейчас смотрели на меня с самым недоуменным
выражением.
- Мне известен ваш огромный опыт, сэр, - начал он. - Я,
конечно, пришел совершенно неофициально, и о моем визите никто
знать не обязан. Но я что-то запутался в деле с Макферсоном.
Просто не знаю, арестовать мне его или нет.
- Вы имеете в виду мистера Яна Мэрдока?
- Да, сэр. Ведь больше и подумать не на кого. Здешнее
безлюдье - огромное преимущество. Мы имеем возможность
ограничить наши поиски. Если это сделал не он, то кто же еще?
- Что вы имеете против него?
Бардл, как выяснилось, шел по моим стопам. Тут был и
характер Мэрдока и тайна, которая, казалось, окружала этого
человека. И его несдержанность, проявившаяся в случае с
собачонкой. И ссоры его с Макферсоном в прошлом, и вполне
основательные догадки об их соперничестве в отношении к мисс
Беллами. Он перебрал все мои аргументы, но ничего нового не
сказал, кроме того, что Мэрдок как будто готовится к отъезду.
- Каково будет мое положение, если я дам ему улизнуть при
наличии всех этих улик? - Флегматичный толстяк был глубоко
встревожен.
- Подумайте-ка, инспектор, в чем основной промах ваших
рассуждений, - сказал ему я. - Он, конечно, сможет без труда
доказать свое алиби в утро убийства. Он был со своими учениками
вплоть до последней минуты и подошел к нам почти тотчас после
появления Макферсона. Потом имейте в виду, что он один, своими
руками, не мог бы так расправиться с человеком, не менее
сильным, чем он сам. И, наконец, вопрос упирается в орудие,
которым было совершено убийство.
- Что же это могло быть. как не плеть или какой-то гибкий
кнут?
- Вы видели раны?
- Да, видел. И доктор тоже.
- А я рассматривал их очень тщательно в лупу. И обнаружил
некоторые особенности.
- Какие же, мистер Холмс?
Я подошел к своему письменному столу и достал увеличенный
снимок.
- Вот мой метод в таких случаях, - пояснил я.
- Что говорить, мистер Холмс, вы вникаете в каждую
мелочь.
- Я не был бы Холмсом, если бы работал иначе. А теперь
давайте посмотрим вот этот рубец, который опоясывает правое
плечо. Вам ничего не бросается в глаза?
- Да нет.
- А вместе с тем совершенно очевидно, что рубец неровный.
Вот тут - более глубокое кровоизлияние, здесь вот - вторая
такая же точка. Такие же места видны и на втором рубце, ниже.
Что это значит?
- Понятия не имею. А вы догадываетесь?
- Может быть, догадываюсь. А может быть, и нет. Скоро я
смогу подробнее высказаться по этому поводу. Разгадка причины
этих кровоизлияний должна кратчайшим путем подвести нас к
раскрытию виновника убийства.
- Мои слова, конечно, могут показаться нелепыми, -
сказал полицейский, - но если бы на спину Макферсона была
брошена докрасна раскаленная проволочная сетка, то эти более
глубоко пораженные точки появились бы в местах пересечения
проволок.
- Сравнение необычайно меткое. Можно также предположить
применение жесткой плетки-девятихвостки с небольшими узлами на
каждом ремне.
- Честное слово, мистер Холмс, мне кажется, вы близки к
истине.
- А может быть, мистер Бардл, раны были нанесены еще
каким-нибудь способом. Как бы то ни было, всех ваших догадок
недостаточно для ареста. Кроме того, мы должны помнить о
последних словах покойника - "львиная грива".
- Я подумал, не хотел ли он назвать имя...
- И я думал о том же. Если бы второе слово звучало хоть
сколько-нибудь похоже на "Мэрдок" - но нет. Я уверен, что он
выкрикнул слово "грива".
- Нет ли у вас других предположений, мистер Холмс?
- Может, и есть. Но я не хочу их обсуждать, пока у меня
не будет более веских доказательств.
- А когда они у вас будут?
- Через час, возможно, и раньше.
Инспектор почесал подбородок, недоверчиво поглядев на
меня.
- Хотел бы я разгадать ваши мысли, мистер Холмс. Может
быть, ваши догадки связаны с теми рыбачьими лодками?
- О нет, они были слишком далеко.
- Ну, тогда это, может быть, Беллами и его дылда-сын? Они
здорово недолюбливали Макферсона. Не могли они убить его?
- Да нет же; вы ничего у меня не выпытаете, пока я не
готов, - сказал я, улыбаясь.
- А теперь, инспектор, нам обоим пора вернуться к нашим
обязанностям. Не могли бы вы зайти ко мне часов в двенадцать?..
Но тут нас прервали, и это было началом конца дела об
убийстве Макферсона.
Наружная дверь распахнулась, в передней послышались
спотыкающиеся шаги, и в комнату ввалился Ян Мэрдок. Он был
бледен, растрепан, костюм его был в страшнейшем беспорядке; он
целился костлявыми пальцами за стулья, чтобы только удержаться
на ногах!
- Виски! Виски! - прохрипел он и со стоном рухнул на
диван.
Он был не один. Вслед за ним вбежал Стэкхерст, без шляпы,
тяжелю дыша, почти в таком же состоянии невменяемости, как и
его спутник.
- Скорее, скорее, виски! - кричал он. - Мэрдок чуть
жив. Я еле дотащил его сюда. По пути он дважды терял сознание.
Полкружки спиртного оказали поразительное действие. Мэрдок
приподнялся на локте и сбросил с плеч пиджак.
- Ради Бога, - прокричал он, - масла, опиума, морфия!
Чего угодно, лишь бы прекратить эту адскую боль!
Мы с инспектором невольно вскрикнули от изумления. Плечо
Мэрдока было располосовано такими же красными, воспаленными,
перекрещивающимися рубцами, как и тело Фицроя Макферсона.
Невыносимые боли пронизывали, по-видимому, всю грудную
клетку несчастного; дыхание его то и дело прерывалось, лицо
чернело, и он судорожно хватался рукой за сердце, а со лба
скатывались крупные капли пота. Он мог в любую минуту умереть.
Но мы вливали ему в рот виски, и с каждым глотком он оживал.
Тампоны из ваты, смоченной в прованском масле, казалось,
смягчали боль от страшных ран. В конце концов его голова тяжело
упала на подушку. Измученное тело припало к последнему
источнику жизненных сил. Был ли то сон или беспамятство, но, во
всяком случае, он избавился от боли.
Расспрашивать его было немыслимо, но как только мы
убедились в том, что жизнь его вне опасности, Стэкхерст
повернулся ко мне.
- Господи Боже мой, Холмс, - воскликнул он, - что же
это такое? Что это такое?
- Где вы его подобрали?
- Внизу, на берегу. В точности в том же самом месте, где
пострадал несчастный Макферсон. Будь у Мэрдока такое же слабое
сердце, ему бы тоже не выжить. Пока я вел его к вам, мне
несколько раз казалось, что он отходит. До школы было слишком
далеко, поэтому я и приволок его сюда.
- Вы видели его на берегу?
- Я шел по краю обрыва, когда услышал его крик. Он стоял
у самой воды, шатаясь, как пьяный. Я сбежал вниз, набросил на
него какую-то одежду и втащил наверх. Холмс, умоляю вас,
сделайте все, что в ваших силах, не пощадите трудов, чтобы
избавить от проклятия наши места, иначе жить здесь будет
невозможно. Неужели вы, со всей вашей мировой славой, не можете
нам помочь?
- Кажется, могу, Стэкхерст. Пойдемте-ка со мной! И вы,
инспектор, тоже! Посмотрим, не удастся ли нам предать убийцу в
руки правосудия.
Предоставив погруженного в беспамятство Мэрдока заботам
моей экономки, мы втроем направились к роковой лагуне. На
гравии лежал ворох одежды, брошенной пострадавшим. Я медленно
шел у самой воды, а мои спутники следовали гуськом за мной.
Лагуна была совсем мелкая, и только под обрывом, где залив
сильнее врезался в сушу, глубина воды достигала четырех-пяти
футов. Именно сюда, к этому великолепному, прозрачному и
чистому, как кристалл, зеленому водоему, конечно, и собирались
пловцы. У самого подножия обрыва вдоль лагуны тянулся ряд
камней; я пробирался по этим камням, внимательно всматриваясь в
воду. Когда я подошел к самому глубокому месту, мне удалось
наконец обнаружить то, что я искал.
- Цианея! - вскричал я с торжеством. - Цианея! Вот она,
львиная грива!
Странное существо, на которое я указывал, и в самом деле
напоминало спутанный клубок, выдранный из гривы льва. На
каменном выступе под водой на глубине каких-нибудь трех футов
лежало странное волосатое чудовище, колышущееся и трепещущее; в
его желтых космах блестели серебряные пряди. Все оно
пульсировало, медленно и тяжело растягиваясь и сокращаясь.
- Достаточно она натворила бед! - вскричал я. - Настал
ее последний час. Стэкхерст, помогите мне! Пора прикончить
убийцу!
Над выступом, где притаилось чудовище, лежал огромный
валун: мы со Стэкхерстом навалились на него и столкнули в воду,
подняв целый фонтан брызг. Когда волнение на воде улеглось, мы
увидели, что валун лег куда следовало. Выглядывавшая из-под
него и судорожно трепещущая желтая перепонка свидетельствовала
о том, что мы попали в цель. Густая маслянистая пена сочилась
из-под камня, мутя воду и медленно поднимаясь на поверхность.
- Потрясающе! - воскликнул инспектор. - Но что же это
было, мистер Холмс? Я родился и вырос в этих краях и никогда не
видывал ничего подобного. Такого в Суссексе не водится.
- К счастью для Суссекса, - заметил я. - Ее,
по-видимому, занесло сюда юго-западным шквалом. Приглашаю вас
обоих ко мне, и я покажу вам, как описал встречу с этим
чудовищем человек, однажды столкнувшийся с ним в открытом море
и надолго запомнивший этот случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173