По словам
автора выходило, что человека, умеющего наблюдать и
анализировать, обмануть просто невозможно. Его выводы будут
безошибочны, как теоремы Эвклида. И результаты окажутся столь
поразительными, что люди непосвященные сочтут его чуть не за
колдуна, пока не поймут, какой процесс умозаключений этому
предшествовал.
"По одной капле воды, - писал автор, - человек, умеющий
мыслить логически, может сделать вывод о возможности
существования Атлантического океана или Ниагарского водопада,
даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не
слыхал. Всякая жизнь - это огромная цепь причин и следствий, и
природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать
выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается
долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому
ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой
области. Прежде чем обратиться к моральным и интеллектуальным
сторонам дела, которые представляют собою наибольшие трудности,
пусть исследователь начнет с решения более простых задач. Пусть
он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять
его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться
ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и
учат, как смотреть и на что смотреть. По ногтям человека, по
его рукавам, обуви и сгибе брюк на коленях, по утолщениям на
большом и указательном пальцах, по выражению лица и обшлагам
рубашки - по таким мелочам нетрудно угадать его профессию. И
можно не сомневаться, что все это, вместе взятое, подскажет
сведущему наблюдателю верные выводы".
- Что за дикая чушь! - воскликнул я, швыряя журнал на
стол. - В жизни не читал такой галиматьи.
- О чем вы? - осведомился Шерлок Холмс.
- Да вот об этой статейке, - я ткнул в журнал чайной
ложкой и принялся за свой завтрак. - Я вижу, вы ее уже читали,
раз она отмечена карандашом. Не спорю, написано лихо, но меня
все это просто злит. Хорошо ему, этому бездельнику, развалясь в
мягком кресле в тиши своего кабинета, сочинять изящные
парадоксы! Втиснуть бы его в вагон третьего класса подземки да
заставить угадать профессии пассажиров! Ставлю тысячу против
одного, что у него ничего не выйдет!
- И вы проиграете, - спокойно заметил Холмс. - А статью
написал я.
- Вы?!
- Да. У меня есть наклонности к наблюдению - и к
анализу. Теория, которую я здесь изложил и которая кажется вам
такой фантастической, на самом деле очень жизненна, настолько
жизненна, что ей я обязан своим куском хлеба с маслом.
- Но каким образом? - вырвалось у меня.
- Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я
единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы
представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков,
и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик,
они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному
следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и,
хорошо знай историю криминалистики, я почти всегда могу указать
им, где ошибка. Все злодеяния имеют большое фамильное сходство,
и если подробности целой тысячи дел вы знаете как свои пять
пальцев, странно было бы не разгадать тысячу первое. Лестрейд
- очень известный сыщик. Но недавно он не сумел разобраться в
одном деле о подлоге и пришел ко мне.
- А другие?
- Чаше всего их посылают ко мне частные агентства. Все
это люди, попавшие в беду и жаждущие совета. Я выслушиваю их
истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман
гонорар.
- Неужели вы хотите сказать, - не вытерпел я, - что, не
выходя из комнаты, вы можете распутать клубок, над которым
тщетно бьются те, кому все подробности известны лучше, чем вам?
- Именно. У меня есть своего рода интуиция. Правда, время
от времени попадается какое-нибудь дело посложнее. Ну, тогда
приходится немножко побегать, чтобы кое-что увидеть своими
глазами. Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я
применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают
дело. Правила дедукции, изложенные мной в статье, о которой вы
отозвались так презрительно, просто бесценны для моей
практической работы. Наблюдательность - моя вторая натура. Вы,
кажется, удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы
приехали из Афганистана?
- Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.
- Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы приехали из
Афганистана. Благодаря давней привычке цепь умозаключений
возникает у меня так быстро, что я пришел к выводу, даже не
замечая промежуточных посылок. Однако они были, эти посылки.
Ход моих мыслей был таков: "Этот человек по типу - врач, но
выправка у него военная. Значит, военный врач. Он только что
приехал из тропиков - лицо у него смуглое, но это не природный
оттенок его кожи, так как запястья у него гораздо белее. Лицо
изможденное, - очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь.
Был ранен в левую руку - держит ее неподвижно и немножко
неестественно. Где же под тропиками военный врач-англичанин мог
натерпеться лишений и получить рану? Конечно же, в
Афганистане". Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я
сказал, что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.
- Послушать вас, так это очень просто, - улыбнулся я. -
Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думал, что
такие люди существуют лишь в романах.
Шерлок Холмс встал и принялся раскуривать трубку.
- Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном,
делаете мне комплимент, - заметил он. - А по-моему, ваш Дюпен
- очень недалекий малый. Этот прием - сбивать с мыслей своего
собеседника какой-нибудь фразой "к случаю" после
пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной
трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические
способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким,
по-видимому, считал его По.
- Вы читали Габорио? - спросил я. - Как, по-вашему,
Лекок - настоящий сыщик?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
- Лекок - жалкий сопляк, - сердито сказал он. - У него
только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит.
Подумаешь, какая проблема - установить личность преступника,
уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре
часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить
сыщиков, как не надо работать.
Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных
героев, что я опять начал злиться. Я отошел к окну и повернулся
спиной к Холмсу, рассеянно глядя на уличную суету. "Пусть он
умен, - говорил я про себя, - но, помилуйте, нельзя же быть
таким самоуверенным!"
- Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни
настоящих преступников, - ворчливо продолжал Холмс. - Будь ты
хоть семи пядей во лбу, какой от этого толк в нашей профессии?
Я знаю, что мог бы прославиться. На свете нет и не было
человека, который посвятил бы раскрытию преступлений столько
врожденного таланта и упорного труда, как я. И что же?
Раскрывая нечего, преступлений нет, в лучшем случае
какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими
незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда
видят все насквозь.
Меня положительно коробил этот хвастливый тон. Я решил
переменить тему разговора.
- Интересно, что он там высматривает? - спросил я,
показывая на дюжего, просто одетого человека, который медленно
шагал по другой стороне улицы, вглядываясь в номера домов. В
руке он держал большой синий конверт, - очевидно, это был
посыльный.
- Кто, этот отставной флотский сержант? - сказал Шерлок
Холмс.
"Кичливый хвастун! - обозвал я его про себя. - Знает же,
что его не проверишь!"
Едва успел я это подумать, как человек, за которым мы
наблюдали, увидел номер на нашей двери и торопливо перебежал
через улицу. Раздался громкий стук, внизу загудел густой бас,
затем на лестнице послышались тяжелые шаги.
- Мистеру Шерлоку Холмсу, - сказал посыльный, входя в
комнату, и протянул письмо моему приятелю.
Вот прекрасный случай сбить с него спесь! Прошлое
посыльного он определил наобум и, конечно, не ожидал, что тот
появится в нашей комнате.
- Скажете, уважаемый, - вкрадчивейшим голосом спросил я,
- чем вы занимаетесь?
- Служу посыльным, - угрюмо бросил он. - Форму отдал
заштопать.
- А кем были раньше? - продолжал я, не без злорадства
поглядывая на Холмса.
- Сержантом королевской морской пехоты, сэр. Ответа не
ждать? Есть, сэр. - Он прищелкнул каблуками, отдал честь и
вышел.
ГЛАВА III. ТАЙНА ЛОРИСТОН-ГАРДЕНС
Должен сознаться, что я был немало поражен тем, как
оправдала себя на деле теория моего компаньона. Уважение мое к
его способностям сразу возросло. И все же я не мог отделаться
от подозрения, что все это было подстроено заранее, чтобы
ошеломить меня, хотя зачем, собственно, - этого я никак не мог
понять. Когда я взглянул на него, он держал в руке прочитанную
записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что
свидетельствовало о напряженной работе мысли.
- Как же вы догадались? - спросил я.
- О чем? - хмуро отозвался он.
- Да о том, что он отставной сержант флота?
- Мне некогда болтать о пустяках, - отрезал он, но тут
же, улыбнувшись, поспешил добавить: - Извините за резкость. Вы
прервали ход моих мыслей, но, может, это и к лучшему. Так,
значит, вы не сумели увидеть, что он в прошлом флотский
сержант?
- Нет, конечно.
- Мне было легче понять, чем объяснить, как я догадался.
Представьте себе, что вам нужно доказать, что дважды два -
четыре, - трудновато, не правда ли, хотя вы в этом твердо
уверены. Даже через улицу я заметил на его руке татуировку -
большой синий якорь. Тут уже запахло морем. Выправка у него
военная, и он носит баки военного образца. Стало быть, перед
нами флотский. Держится он с достоинством, пожалуй, даже
начальственно. Вы должны были бы заметить, как высоко он держит
голову и как помахивает своей палкой, а с виду он степенный
мужчина средних лет - вот и все приметы, по которым я узнал,
что он был сержантом,
- Чудеса! - воскликнул я.
- А, чепуха, - отмахнулся Холмс, но по лицу его я видел,
что он доволен моим восторженным изумлением. - Вот я только
что говорил, что теперь больше нет преступников. Кажется, я
ошибся. Взгляните-ка! - Он протянул мне записку, которую
принес посыльный.
- Послушайте, да ведь это ужасно! - ахнул я, пробежав
еее глазами.
- Да, что-то, видимо, не совсем обычное, - хладнокровно
заметил он. - Будьте добры, прочтите мне это вслух.
Вот письмо, которое я прочел:
"Дорогой мистер Шерлок Холмс!
Сегодня ночью в доме No 3 в Лористон-Гарденс на
Брикстон-роуд произошла скверная история. Около двух часов ночи
наш полисмен, делавший обход, заметил в доме свет, а так как
дом нежилой, он заподозрил что-то неладное. Дверь оказалась
незапертой, и в первой комнате, совсем пустой, он увидел труп
хорошо одетого джентльмена; в кармане он нашел визитные
карточки: "Енох Дж. Дреббер, Кливленд, Огайо, Соединенные
Штаты". И никаких следов грабежа, никаких признаков
насильственной смерти. На полу есть кровяные пятна, но на трупе
ран не оказалось. Мы не можем понять, как он очутился в пустом
доме, и вообще это дело - сплошная головоломка. Если вы
приедете в любое время до двенадцати, вы застанете меня здесь.
В ожидании вашего ответа или приезда я оставляю все как было.
Если не сможете приехать, я сообщу вам все подробности и буду
чрезвычайно обязан, если вы соблаговолите поделиться со мной
вашим мнением.
Уважающий вас Тобиас Грегсон"
- Грегсон - самый толковый сыщик в Скотленд-Ярде, -
сказал мой приятель. - Он и Лестрейд выделяются среди прочих
ничтожеств. Оба расторопны и энергичны, хотя банальны до ужаса.
Друг с другом они на ножах. Они ревнивы к славе, как
профессиональные красавицы. Будет потеха, если оба нападут на
след.
Удивительно неторопливо журчала его речь!
- Но ведь, наверное, нельзя терять ни секунды, -
встревожился я. - Пойти позвать кэб?
- А я не уверен, поеду я или нет. Я же лентяй, каких свет
не видел, то есть, конечно, когда на меня нападет лень, а
вообще-то могу быть и проворным.
- Вы же мечтали о таком случае!
- Дорогой мой, да что мне за смысл? Предположим, я
распутаю это дело - ведь все равно Грегсон, Лестрейд и
компания прикарманят всю славу. Такова участь лица
неофициального.
- Но он просит у вас помощи.
- Да. Он знает, что до меня ему далеко, и сам мне это
говорил, но скорее отрежет себе язык, чем признается кому-то
третьему. Впрочем, пожалуй, давайте поедем и посмотрим.
Возьмусь за дело на свой риск. По крайней мере посмеюсь над
ними, если ничего другого мне не останется. Пошли!
Он засуетился и бросился за своим пальто: приступ энергии
сменил апатию.
- Берите шляпу, - велел он.
- Хотите, чтобы я поехал с вами?
- Да, если вам больше нечего делать.
Через минуту мы оба сидели в кэбе, мчавшем нас к
Брикстон-роуд.
Стояло пасмурное, туманное утро, над крышами повисла
коричневатая дымка, казавшаяся отражением грязно-серых улиц
внизу. Мой спутник был в отличном настроении, без умолку болтал
о кремонских скрипках и о разнице между скрипками Страдивариуса
и Амати. Я помалкивал; унылая погода и предстоявшее нам
грустное зрелище угнетали меня.
- Вы как будто совсем не думаете об этом деле, --
прервал я наконец его музыкальные рассуждения.
- У меня еще нет фактов, - ответил он. - Строить
предположения, не зная всех обстоятельств дела, - крупнейшая
ошибка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173