Рослый белокурый хозяин принял нас вежливо и дал
ясные ответы на все вопросы Холмса. Записи в его книгах
свидетельствовали, что с мраморной головы Наполеона работы
Девина было отформовано множество копий, но те три бюста,
которые около года назад он послал Морзу Хэдсону, составляли
половину отдельной партии из шести штук. Другие три бюста из
этой партии были проданы братьям Хардинг в Кенсингтоне. Нет,
бюсты этой шестерки ничем не отличались от всех остальных. Нет,
он не знает, по какой причине кому-нибудь может прийти в голову
уничтожать эти бюсты, подобная мысль кажется ему просто
смешной. Оптовая цена этих бюстов - шесть шиллингов, но в
розничной продаже можно за них взять двенадцать и даже больше.
Бюсты эти изготовляются так: отливают два гипсовых слепка с
двух половинок лица и потом склеивают оба профиля вместе. Всю
эту работу обычно выполняют итальянцы вот в этой самой комнате.
Когда бюст готов, его ставят на стол в коридоре, чтобы он
высох, а потом отправляют на склад. Больше ему нечего нам
рассказать.
Но тут Холмс показал хозяину фотографический снимок, и
этот снимок произвел на хозяина потрясающее впечатление. Лицо
его вспыхнуло от гнева, брови нависли над голубыми тевтонскими
глазами.
- А, негодяй! - закричал он.- Да, я хорошо его знаю.
Моя мастерская пользуется всеобщим уважением, за все время ее
существования в ней только один раз была полиция... по вине вот
этого субъекта! Случилось это больше года назад. Он полоснул на
улице ножом другого итальянца и, удирая от полиции, вбежал ко
мне в мастерскую. Здесь он и был арестован. Его звали Беппо.
Фамилии его я не знаю. Я был справедливо наказан за то, что
взял на работу человека, у которого такое лицо. Впрочем, он был
хороший работник, один из лучших.
- К чему его присудили?
- Тот, кого он ранил, остался в живых, и поэтому его
присудили только к году тюремного заключения. Не сомневаюсь,
что он уже на свободе, но сюда он не посмеет и носа показать. У
меня работает его двоюродный брат. Пожалуй, он может сообщить
вам, где Беппо.
- Нет, нет, - вскричал Холмс, - не говорите его брату
ни слова... умоляю вас, ни одного слова! Дело это очень
серьезное. Чем больше я в него углубляюсь, тем серьезнее оно
кажется мне. В вашей торговой книге помечено, что вы продали
эти бюсты третьего июня прошлого года. А не можете ли вы мне
сообщить, какого числа был арестован Беппо?
- Я могу установить это приблизительно по платежной
ведомости, - ответил хозяин. - Да, - продолжал он, порывшись
в своих бумагах,- последнее жалованье было ему выплачено
двадцатого мая.
- Благодарю вас, - сказал Холмс. - Не буду больше
отнимать у вас время и злоупотреблять вашим терпением.
Попросив его на прощание никому не рассказывать о
разговоре с нами, мы вышли из мастерской и вернулись на запад.
Полдень давно миновал, когда нам наконец удалось наспех
позавтракать в одном ресторане. У входа в ресторан продавались
газеты, и на особом листке, сообщающем о последних известиях,
было напечатано крупными буквами: "Преступление в Кенсингтоне.
Сумасшедший убийца". Заглянув в газету, мы убедились, что
мистеру Хорэсу Харкеру удалось-таки напечатать свою статью. Два
столбца были заполнены сенсационным и пышным описанием событий,
происшедших у него в доме. Холмс разложил газету на столике и
читал, не отрываясь от еды. Раза два он фыркнул.
- Все в порядке, Уотсон, - сказал он. - Послушайте:
"Приятно сознавать, что не может быть разных точек зрения на
это событие, ибо мистер Лестрейд, один из самых опытных
полицейских агентов, и мистер Шерлок Холмс, широко известный
консультант и эксперт, сошлись на том, что цепь причудливых
происшествий, окончившихся так трагически, свидетельствует о
безумии, а не о преступлении. Рассказанные нами факты не могут
быть объяснены ничем, кроме помешательства". Печать, Уотсон,-
настоящее сокровище, если уметь ею пользоваться. А теперь, если
вы уже поели, мы вернемся в Кенсингтон и послушаем, что нам
расскажет владелец "Братьев Хардинг".
Основатель этого большого торгового дома оказался
проворным, вертлявым человеком, очень подвижным и быстрым,
сообразительным и болтливым.
- Да, сэр, я уже все знаю из вечерних газет. Мистер Хорэс
Харкер - наш постоянный покупатель. Мы продали ему этот бюст
несколько месяцев назад. Три таких бюста мы получили у Гельдера
и компании в Степни. Они уже проданы. Кому? Я загляну в свою
торговую книгу и отвечу вам. Да, вот тут все записано. Один
бюст - мистеру Харкеру, другой - мистеру Джосайе Брауну,
живущему в Чизике, на Лабурнумвэли, в Лабурнумлодж, а
третий-мистеру Сэндфорду, живущему в Рединге, на
Лауэр-Гровроуд.
Пока мистер Хардинг говорил, Холмс что-то записывал. Вид у
него был чрезвычайно довольный. Однако он ничего не объяснил
мне и только сказал, что нам нужно торопиться, потому что нас
ждет Лестрейд. Действительно, когда мы приехали на
Бейкер-стрит, сыщик уже ждал нас, нетерпеливо шагая по комнате.
По его важному виду нетрудно было догадаться, что день прошел
для него не бесплодно.
- Как дела, мистер Холмс? - спросил он.
- Нам пришлось как следует поработать, и поработали мы
недаром, - сказал мой друг. - Мы посетили обоих лавочников и
хозяина мастерской. Я проследил судьбу каждого бюста с самого
начала.
- Судьбу каждого бюста! - воскликнул Лестрейд. - Ладно,
ладно, мистер Холмс, у всякого свои методы, и я не собираюсь
спорить с вами, но мне кажется, что я за день достиг большего,
чем вы. Я установил личность убитого.
- Да что вы говорите!
- И определил причину преступления.
- Превосходно!
- У нас есть инспектор, специалист по части итальянских
кварталов. А на шее убитого оказался католический крестик.
Кроме того, смуглый оттенок его кожи невольно наводит на мысль,
что он уроженец юга. Инспектор Хилл узнал его с первого
взгляда. Его зовут Пьетро Венуччи, он родом из Неаполя, один из
самых страшных головорезов Лондона. Как видите, все начинает
проясняться. Его убийца тоже, вероятно, итальянец. Пьетро
выслеживал его. Он носил в кармане его фотографию, чтобы по
ошибке не зарезать кого-нибудь другого. Он выследил своего
врага, видел, как тот вошел в дом, дождался, когда тот вышел,
напал на него и в схватке получил смертельную рану... Что вы об
этом думаете, мистер Шерлок Холмс?
Холмс с жаром пожал ему руки.
- Превосходно, Лестрейд, превосходно! - воскликнул он.
- Но я не вполне понимаю, как вы объясните уничтожение бюстов.
- Опять бюсты! Вы никак не можете выкинуть эти бюсты из
головы. В конце концов, история с этими бюстами - пустяки.
Мелкая кража, за которую можно присудить самое большее к шести
месяцам тюрьмы. Вот убийство - стоящее дело, и, как видите, я
уже держу в своих руках все нити.
- Как же вы собираетесь поступить дальше?
- Очень просто. Я отправлюсь вместе с Хиллом в
итальянский квартал, мы разыщем человека, изображенного на той
фотографии, и я арестую его по обвинению в убийстве. Хотите
пойти с нами?
- Едва ли. Пожалуй, нет. Мне кажется, мы добьемся успеха
гораздо проще. Не могу ручаться, потому что это зависит...
Словом, это зависит от одного обстоятельства, которое не в
нашей власти. Два шанса за успех и один против. Итак, я
надеюсь, что, если вы пойдете со мною сегодня ночью, мы
арестуем его.
- В итальянском квартале?
- Нет. По-моему, гораздо вернее искать его в Чизике. Если
вы, Лестрейд, сегодня ночью поедете со мной в Чизик, я обещаю
вам завтра отправиться с вами в итальянский квартал. От этой
отсрочки никакого вреда не будет. А теперь нужно немного
поспать, потому что выходить раньше одиннадцати часов нет
смысла, а вернуться нам удастся, вероятно, только утром.
Пообедайте с нами, Лестрейд, и ложитесь на этот диван. А вы,
Уотсон, позвоните и вызовите рассыльного. Мне необходимо
немедленно отправить письмо.
Холмс провел вечер, роясь в кипах старых газет, которыми
был завален один из наших чуланов. Когда он наконец вышел из
чулана, в глазах его сияло торжество, но он ничего не сказал
нам о результатах своих поисков. Я уже так изучил методы моего
друга, что, даже не понимая его замысла целиком, догадывался,
каким образом он рассчитывает захватить преступника. Этот
странный преступник теперь попытается уничтожить два оставшихся
бюста, один из которых находится, как я запомнил, в Чизике.
Несомненно, цель нашего ночного похода - захватить его на
месте преступления. Я не мог не восхищаться хитростью моего
друга, который нарочно сообщил вечерней газете совершенно
ложные догадки, чтобы убедить преступника, что тот может
действовать без всякого риска. И я не удивился, когда Холмс
посоветовал мне захватить с собой револьвер. Он сам взял с
собой свое любимое оружие - охотничий хлыст, в рукоять
которого налит свинец.
В одиннадцать часов у наших дверей остановился экипаж. По
Хаммерсмитскому мосту мы переехали на противоположный берег
Темзы. Здесь кучер получил приказание подождать. Мы пошли
пешком и вскоре вышли на пустынную дорогу, окруженную изящными
домиками. Вокруг каждого домика был маленький сад. При свете
уличного фонаря на воротах одного из них мы прочли надпись:
"Вилла Лабурнум". Обитатели дома, вероятно, уже спали, так как
весь дом был погружен во тьму, и только круглое оконце над
входной дверью тускло сияло, бросая пятно света на садовую
тропинку. Мы вошли в ворота и притаились в густой тени
деревянного забора, отделяющего садик от дороги.
Впрочем, ожидание наше оказалось недолгим и окончилось
самым неожиданным и странным образом. Внезапно, без всякого
предупреждения, садовая калитка распахнулась, и гибкая темная
фигурка, быстрая и подвижная, как обезьяна, помчалась по
садовой тропинке. Мы видели, как она мелькнула в луче света,
падавшем из окна, и исчезла в черной тени. Наступила долгая
тишина, во время которой мы стояли затаив дыхание. Наконец
слабый треск коснулся нашего слуха - это распахнулось окно.
Потом снова наступила тишина. Преступник бродил по дому. Мы
внезапно увидели, как вспыхнул в комнате свет его потайного
фонаря. Того, что он искал, там, вероятно, не оказалось, потому
что через минуту свет переместился в другую комнату.
- Идемте к открытому окну. Мы схватим его, когда он
выпрыгнет, - прошептал Лестрейд.
Но преступник выпрыгнул из окна раньше, чем мы успели
двинуться с места. Он остановился в луче света, держа под
мышкой что-то белое, потом воровато оглянулся. Тишина пустынной
улицы успокоила его. Повернувшись к нам спиной, он опустил свою
ношу на землю, и через мгновение мы услышали сначала стук
сильного удара, а затем постукивание и потрескивание. Он так
погрузился в свое занятие, что не расслышал наших крадущихся
шагов. Холмс, как тигр, прыгнул ему на спину, а мы с Лестрейдом
схватили его за руки и надели на него наручники. Когда он
обернулся, я увидел безобразное бледное лицо, искаженное
злобой, и убедился, что это действительно тот человек, которого
я видел на фотографии.
Но не на пленника устремил Холмс все свое внимание. Он
самым тщательным образом исследовал то, что наш пленник вынес
из дома. Это был разбитый вдребезги бюст Наполеона, совершенно
такой же, как тот, что мы видели сегодня поутру. Холмс
поочередно подносил к свету каждый осколок, не пропустив ни
одного, но все они нисколько не отличались от любых других
обломков гипса. Едва он успел закончить свое исследование, как
дверь отворилась и перед нами предстал хозяин дома -
добродушный полный мужчина в рубашке и брюках.
- Мистер Джосайа Браун, если не ошибаюсь? - сказал
Холмс.
- Да, сэр. А вы, без сомнения, мистер Шерлок Холмс?
Посыльный принес мне вашу записку, и я поступил так, как вы мне
посоветовали. Мы закрыли все двери и ждали, что произойдет. Рад
видеть, что негодяй не ушел от вас. Пожалуйте, джентльмены, в
дом, выпейте на дорогу.
Но Лестрейду хотелось поскорее доставить пленника в
надежное убежище, и через несколько минут наш кэб уже вез нас
четверых в Лондон. Пленник не произнес ни слова; он злобно
глядел на нас из-под шапки курчавых волос.
В полицейском участке его тщательно обыскали, но не нашли
ничего, кроме нескольких шиллингов и длинного кинжала, на
рукояти которого были обнаружены следы крови.
- Все в порядке,- сказал Лестрейд, прощаясь с нами.-
Хилл знает этих людей и без труда установит его личность.
Увидите, моя версия подтвердится полностью. Однако я очень
благодарен вам, мистер Холмс, за то, что вы с таким мастерством
устроили преступнику ловушку. Я до сих пор не совсем понимаю,
как вам пришло это в голову.
- Боюсь, в такой поздний час не стоит заниматься
разъяснениями, - сказал Холмс. - Кроме того, некоторые
подробности еще не вполне установлены, а это дело - одно из
тех, которые необходимо доводить до конца. Если вы заглянете ко
мне завтра в шесть, я докажу вам, что даже сейчас мы еще не
вполне понимаем подлинное значение этого своеобразного дела.
Посетив нас на следующий вечер, Лестреид сообщил нам все,
что удалось установить о личности арестованного. Фамилия его
неизвестна, а зовут его Беппо. Это самый отчаянный головорез во
всем итальянском квартале. Когда-то он был искусным
скульптором, но потом сбился с пути и дважды побывал в тюрьме:
один раз - за мелкое воровство, другой раз - за нанесение
раны своему земляку. По-английски говорит он превосходно. До
сих пор не выяснено, ради чего он разбивал бюсты, и он упорно
отказывается отвечать на вопросы об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173