«Кушайте на здоровье, милые мои
, Ц сказала она, Ц а если вы пить хотите, то я вам и свежей воды запасу». И в
от принесла она им полное ведро воды, и курочка с петушком напились с крае
шка, а корова в ведро морду сунула и напилась досыта.
Когда все они были накормлены и напоены, девушка подсела к старику за сто
л и ела только то, что он ей оставил.
Вскоре и петушок с курочкой стали головку под крылышко подвертывать, и к
оровушка глазами помаргивать. Тогда девушка сказала: "Не пора ли нам и все
м на покой?

Ты, курочка-красавица!
Красавец-петушок!
Ты, пестрая коровушка!
Что скажете на то?

Петушок, курочка и коровушка отв
ечали: "Дукс!

Ты с нами всеми кушала,
Ты с нами и пила,
Теперь на мягкую кровать
Ты отправляйся мирно спать!

Тут взошла девушка на лестницу, и
зготовила постели, и когда все было готово, пришел старик и лег на одну из
кроватей, прикрывшись до самых ног своей седой бородой.
Девушка легла на другую кровать, помолилась Богу и заснула спокойно.
Так проспала она до полуночи; а тут вдруг и проснулась от страшного шума и
треска во всем доме.
В углу что-то трещало и стучало, дверь распахнулась настежь и ударилась о
стену.
Все балки гудели, словно кто их из стены выворачивал; а потом и лестница ка
к будто обвалилась, и наконец что-то так грохнуло, как будто весь дом рухн
ул разом.
Но так как потом все опять стихло, то она осталась в своей постели и опять
заснула.
Когда же утром она проснулась при ярком солнечном свете, что же она увиде
ла?
Лежала она в большом зале, и все кругом блистало царственною роскошью: на
стенах по зеленому шелковому полю раскидывались золотые цветы; кровать
была из слоновой кости, и одеяло на ней Ц красное, бархатное, а рядом на ст
уле лежала пара красивых туфель, вышитых жемчугом.
Девушка думала, что все это ей во сне видится; но в зал вступили трое богат
о одетых слуг и спросили ее, что она им прикажет. «Ступайте, Ц сказала им д
евушка, Ц я сейчас встану, сварю суп старику, а затем и петушка, и курочку,
и коровушку накормлю».
Она подумала, что старик-то уж, верно, встал, обернулась к его кровати, а на
ней его уже нет, и вместо него лежит какой-то чужой, молодой и красивый…
И вот он проснулся, поднялся и стал говорить ей: «Я королевич; меня заворож
ила злая ведьма и осудила на то, чтобы я жил стариком в лесу, и никто не смел
жить около меня, кроме моих трех слуг в образе петушка, курочки и пестрой к
оровушки. И это должно было длиться до тех пор, пока не придет к нам девушк
а, настолько добрая, что не только к людям, но даже и к животным выкажет себ
я милостивой. Эта девушка Ц ты! Сегодня в полночь мы все благодаря тебе бы
ли избавлены от чар и старый лесной домишко опять превращен в мой короле
вский дворец».
Затем королевич призвал своих слуг и приказал им поехать и привезти роди
телей девушки на празднованье свадьбы.
«Но где же сестры-то мои?» Ц спросила девушка. «Их я запер в подполье, и зав
тра они будут отведены в лес; там придется им быть в услужении у угольщика
до тех пор, пока они не станут добрее и научатся не забывать о бедных живот
ных».

РАДОСТЬ И ГОРЕ ПОПОЛ
АМ.

Жил да был портной, человек привередливый, и жена е
го, добрая старательная и скромная женщина, никак не могла на него угодит
ь. Что бы она ни делала, он всем был недоволен, ворчал, ругался, щипал и бил е
е.
Прослышало, наконец, об этом начальство и засадило его в тюрьму, чтобы нау
чить уму-разуму.
Продержали его сколько-то времени на хлебе и воде, потом отпустили; однак
о же он должен был дать подписку, что не будет больше жену бить, а напротив
Ц мирно с ней жить, и горе и радость с ней делить, как надлежит хорошим суп
ругам.
Некоторое время все шло ладно, а затем он опять принялся за прежнее Ц ста
л ворчать и придираться.
А так как он не смел ее бить, то он захотел ее однажды за волосы схватить и д
ернуть.
Жена от него ускользнула и выскочила во двор, а он-то за ней стал гоняться
с аршином и ножницами и то ножницами, то аршином в нее бросать, то всем, что
под руку попадется. Как попадет в жену, так и хохочет, а не попадет, шумит и б
ушует.
И так продолжал он действовать до тех пор, пока соседи не пришли его жене н
а помощь, -
Опять призван был портной к начальству, опять напомнило ему начальство о
его обещании. «Милостивые государи мои, Ц отвечал портной, Ц я сдержал
обещание мое: я жены не бил и делил с нею радость и горе». Ц «Как же это так?
Ц спросил судья. Ц Недаром же она на вас так жалуется?» Ц «Я ее вовсе не б
ил, а так только, хотел ей немного волосы поправить, да она у меня выскольз
нула и меня покинула. Вот я за ней и погнался, и, чтобы возвратить ее к испол
нению обязанностей, я ей в виде напоминания только стал бросать вслед вс
е, что попадалось под руку. И даже скажу, что при этом и радость, и горе с нею
делил: каждый раз, как попаду в нее, это моя радость, а ей горе; а каждый раз, к
ак дам промах, это ей радость, а мне горе!»
Но судьи этим ответом не удовлетворились и приказали надлежащим образо
м наградить портного за его дела.

КОРОЛЕК

Во времена былые в каждом звуке был свой смысл и зн
ачение. В те времена и у птиц был собственный язык, для всех понятный, а теп
ерь мы слышим только чириканье, карканье да присвистыванье, и только у не
многих Ц что-то вроде музыки без слов.
И вот пришло однажды птицам в голову, что им не следует долее жить без госп
одина и повелителя, и потому они решились одного из своей среды избрать с
ебе в короли.
Только одна из птиц, пигалица, воспротивилась: свободною жила она и свобо
дною хотела умереть; она удалилась в глухие и никем не посещаемые болота
и более уже не показывалась среди пернатых.
Захотелось птицам о своем общем деле посоветоваться, и вот в одно прекра
сное майское утро слетелись они с полей и лесов на совещание: орлы и зябли
ки, совы и вороны, жаворонки и воробьи Ц да разве их всех перечислить? Даж
е и сама кукушка изволила пожаловать, и даже предвестник ее, удод, который
всегда бывает слышен дня за два раньше кукушки; между прочим, к общей стае
примешалась и еще маленькая птичка, у которой имени не было.
Курица, которая случайно ничего об этом общем деле не слыхала, подивилас
ь такому большому собранию. «Как, как, как, Ц закудахтала она, Ц что-то не
так!» Но петух успокоил свою милую подругу и рассказал ей, для чего они соб
рались.
И вот решено было на собрании, что королем должна быть та из птиц, которой
всех выше может взлететь.
Древесная лягушка, засевшая где-то в кустах, услышав это, как бы в предупр
еждение, заквакала: «Нет, нет, нет, нет!» А ворон выразил одобрение важным и
звонким карканьем.
И вот было решено, что все в это же самое прекрасное майское утро должны вз
лететь ввысь, чтобы никто потом не смел сказать: «Я бы еще выше мог поднять
ся, да тут вечер наступил Ц и я не успел».
Итак, по одному знаку вся стая взвилась вверх. Пыль столбом поднялась всл
ед за нею в поле; раздался сильнейший шум и шелест, и свист крыльев, и издал
и казалось, что с поля поднялась черная туча. Но маленькие птички вскоре п
оотстали, не могли лететь далее и пали на землю. Те, кто побольше, дольше мо
гли выдержать, но никто не мог сравниться с орлом, который поднялся так вы
соко, что самому солнцу глаза мог повыклевать. И когда он увидел, что никто
из птиц не мог подняться до него, то и подумал: «Зачем мне лететь еще выше, я
и так буду королем», Ц и стал спускаться.
Все птицы, ниже его летевшие, крикнули ему: «Ты должен быть нашим королем
Ц ведь никто не взлетел выше тебя!» Ц «Кроме меня!» Ц крикнула маленька
я безымянная птичка, которая забилась в грудные перья орла; и так как она н
исколько не была утомлена, то стала подниматься так высоко, что, пожалуй, н
а седьмое небо могла бы заглянуть.
Залетев на такую высоту, она сложила крылья, стремглав спустилась вниз и
тоненьким звонким голосом своим крикнула: «Я королек! Я королек!» Ц «Ты
Ц наш король? Ц закричали все птицы в гневе. Ц Ты только хитростью и лук
авством добилась того, что взлетела так высоко!»
И вот поставили другое условие: тот будет королем, кто глубже всех сумеет
опуститься в недра земли. Как все засуетились! Широкогрудый гусь поспешн
о выбрался на берег; петух торопливо стал рыть в земле ямочку; даже утка, и
та попыталась сползти в какой-то ров, да ноги себе повредила и заковыляла
поскорее к соседнему пруду.
А безымянная птичка выискала себе маленькую норку, забралась в нее и опя
ть своим тоненьким голоском стала кричать оттуда: «Я королек! Я королек!»

«Ты наш король? Ц вскричали птицы еще более гневно. Ц Неужели же ты дума
ешь, что добьешься этого своими хитростями!» И вот они решили задержать е
е в той норе и, не выпуская, заморить голодом.
Сова была посажена у норы сторожем, она должна была не выпускать оттуда п
лутоватую птицу под страхом смерти.
Когда же завечерело, то птицы, много летавшие, очень устали и отправились
семьями на покой. Одна только сова осталась у норки и все смотрела внутрь
ее своими большими круглыми глазами.
Вот наконец и она утомилась и подумала: «Один-то глаз уж, конечно, мне можн
о закрыть; довольно и другого, чтобы уследить за маленьким злодеем!» И зак
рыла сова один глаз, и упорно смотрела другим в ту же нору.
Птичка хотела было выйти оттуда и уж голову высунула, но сова ей тотчас же
загородила дорогу, и головка опять спряталась. А сова опять один глаз отк
рыла, а другой закрыла и думала так провести всю ночь.
Но как-то раз, закрывая другой глаз, она позабыла открыть тот, что был закр
ыт, а как закрылись оба глаза, она и заснула. Маленькая птичка заметила это
и тотчас выскользнула из норы. С той поры сова не смеет птицам и на глаза п
оказаться среди бела дня, а не то все птицы сейчас налетают на нее и начина
ют ее клевать. Летает она только по ночам и ненавидит мышей, которые роют в
земле такие гадкие норы.
И та маленькая птичка тоже не особенно охотно показывается, опасаясь тог
о, что птицы ее изловят и что ей от них достанется. Она больше держится по и
згородям, и когда видит себя в полной безопасности, тогда решается крикн
уть: «Я королек!» Так ее в шутку корольком и прозвали.
Но никто так не был доволен, что не подчинился корольку, как жаворонок. Чут
ь только солнышко покажется, он уже начинает кругами взлетать вверх и вс
е поет, все поет: «Какая радость! Какая сладость!» Ц пока серебристый голо
сок его не замрет в вышине.

КАМБАЛА

Давно уж рыбы были недовольны, что в царстве их пор
ядка нет. Никто не обращался к другому за советом, плыл, куда вздумается, п
ересекал путь тем, которые желали не разлучаться, либо загораживал им до
рогу, и сильный нередко наносил слабому такой удар хвостом, что того дале
ко откидывало в сторону, а то и проглатывал его без всяких околичностей.

«Как бы хорошо это было, Ц говорили между собою рыбы, Ц кабы у нас был кор
оль, который бы у нас судил суды правые», Ц и порешили выбрать себе в пове
лители того, кто быстрее всех рассекает волны и потому может всегда оказ
ать слабому помощь.
И вот они вытянулись в ряд у берега, и щука хвостом подала всем знак, по кот
орому все пустились плыть. Стрелою мчалась вперед всех щука, а с нею селед
ка, пескарь, окунь, карп и другие многие. Плыла и камбала, тоже думала, что до
стигнет цели.
Вдруг раздался общий крик: «Селедка всех обогнала!» Ц «Кто обогнал? Ц с
досадою воскликнула плоская и тяжеловесная камбала, далеко отставшая о
т всех. Ц Кто, кто обогнал?» Ц «Селедка», Ц отвечали ей. «Ничтожная, гола
я селедка!? Ц воскликнула завистливая камбала. Ц Голая селедка?!»
С той пор в наказание у завистливой камбалы и рот на сторону.

ВЫПЬ И УДОД

Где вы наших коров пасете?" Ц спросил ктото старог
о пастуха. «А вот здесь, сударь, где травы не очень обильны и не очень тощи; п
отому что и те и другие не полезны для коров». Ц «Почему же так?» Ц "А вот и
звольте прислушаться, Ц отвечал пастух, Ц это ведь на лугу выпь кричит
таким густым басом… Тоже ведь в пастухах была, и удод тоже. Я вот сейчас ра
сскажу, как они пасли.
Выпь для своих стад выбирала всегда самые тучные зеленые луга, где цвето
в изобилие; вот ее коровы от той травы всегда были бодры и в теле, да уж очен
ь дики.
А удод пас свое стадо по высоким, сухим горным откосам, где ветер песок кру
тит, а коровенки его бывали худы и никак не могли сил набраться.
Бывало, вечером выпь своих коров собрать не может, все так врозь и разбега
ются. Бывало, кричит до хрипоты: «В путь пойдем! В путь пойдем!» Ц а они все
ее голоса не слушают!
А удод, напротив, коров своих еле на ноги поднять может: так они истощены и
бессильны. «Подь, подь, подь!» Ц кричит бедняга, из сил выбивается, а коров
ы его все лежат на песочке.
Вот так-то и всегда бывает с теми, кто меры не знает!
Ведь вот и теперь Ц ни удод, ни выпь стад не пасут, а все еще выпь кричит по-
прежнему хриплым басом: «В путь пойдем!» Ц а удод все надсаживается, выкр
икивая: «Подь, подь, подь!»

СОВА

Назад тому лет двести, а может быть, и побольше, когд
а люди еще далеко не были настолько умны и плутоваты, как теперь, случилос
ь в небольшом городке диковинное происшествие.
Одна из очень больших сов залетела ночью из соседнего леса в житницу одн
ого из горожан и на рассвете не решалась выйти из своего укромного уголк
а из опасения, что при вылете ее, как и всегда, птицы поднимут страшный кри
к.
Когда поутру слуга заглянул в житницу, чтобы достать из нее соломы, он так
перепугался, увидев в углу сову, что тотчас выбежал, бросился к хозяину и в
озвестил ему: «В житнице сидит чудовище, какого я в жизнь свою не видал, Ц
глазами ворочает и каждого живьем проглотить готово». Ц «Знаю я тебя, Ц
сказал ему хозяин, Ц за черным дроздом в поле гоняться Ц на это ты масте
р; а к дохлой собаке без палки не подойдешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103