органами чувств и централь-
ным органом. Благодаря деятельности центра познаются общие ка-
чества, которые косвенно воспринимаются нами при каждом ощу-
щении, таковы движение, покой, фигура, величина, число, единство.
Важнейшей операцией центра является, далее, различение ощуще-
ний: "Невозможно различить посредством отдельных чувств, что слад-
Маковельский. Досократики. Ч. 1-3. Казань, 1914-1919, с. 207.
кое есть нечто отличное от белого, но и то и другое должно быть яс-
ным чему-нибудь единому" (Аристотель). Какова же природа этого
центра, где лежат жизненные корни "общего чувствилища"? Они ухо-
дят, по Аристотелю, в область прямых связей организма со свойства-
ми среды (сухим и влажным), ибо центральный орган является одно-
временно и органом осязания. Тело представляет собой среду, при-
росшую к осязающему органу, через нее возникают ощущения во всем
их разнообразии.
Аристотелевская гипотеза об "общем чувствилище" направляла в
дальнейшем работу физиологов, искавших в центральной нервной си-
стеме отделы, в которых оно могло бы быть локализовано. ;
С Аристотелем связана также первая попытка опреде-
Мехонизм лить физиологический механизм ассоциаций. Он по-
ассоцисщий лагал, что душа обладает способностью посредством
центрального ощущающего органа - "общего чувстви-
лища" - восстанавливать в органах чувств в уменьшенном виде сле-
ды прежних движений, а стало быть, и прежних впечатлений в том
порядке, в каком они производились внешними объектами.
Запечатление образа предмета он объяснял тем, что движение, воз-
никшее в органе, не исчезает сразу же, но сохраняется (застаивает-
ся). Иногда ему противодействуетдругое движение, способное устра-
нить сохранившийся след. Движения могут быть сходными, проти-
воположными и следующими одно за другим, что и служит основа-
нием для разграничения видов ассоциаций: по сходству, контрасту и
временной последовательности. При большой прозорливости этихдо-
гадок они носили совершенно умозрительный характер и поэтому, ко-
нечно, не смогли продвинуть позитивное знание о физиологическом
субстрате психического.
Существенных успехов в опытном изучении этого субстрата доби-
лись два врача, работавшие вАлександрии в III веке до н. э., - Геро-
фил и Эразистрат, которым принадлежит ряд крупных анатомических
открытий, и прежде всего открытие нервов. До них нервы не отлича-
ли от связок и сухожилий. Александрийские врачи производили
вскрытие человеческих тел (что в дальнейшем категорически запре-
щалось). Это позволило им детально описать устройство мозга и дру-
гих органов.
В вопросе об органе "животной души" оба александрийца разо-
шлись с Аристотелем и вернулись к Алкмеону. Но у Алкмеона еще не
было дифференцированного подхода, тогда как александрийцы счи-
тали, что "животная душа" локализуется в определенных частях моз-
га. Герофил главное значение придал мозговым желудочкам. И это
мнение удерживалось много веков. Эразистрат же обратил внимание
на кору, связав богатства извилин мозговых полушарий человека с его
умственным превосходством над другими животными. Эразистрату
принадлежит также открытие различия междучувствительными и дви-
гательными нервами. Это различие, вскоре забытое, было вновь от-
крыто в XIX веке.
Успехи врачей-александрийцев были обусловлены сопоставлени-
ем анатомических данных о строении нервной системы с экспери-
ментальным изучением зависимости функций от раздражений и раз-
резов различных частей мозга.
Филопон (VI век н. э.) сообщает об опытах, в которых путем раз-
дражения оболочек мозга вызывались двигательные параличи и по-
теря чувствительности. Имеются сведения, что опыты ставились и над
живыми людьми (приговоренными к казни преступниками).
Использовав опыт александрийских врачей и последующей меди-
цины, древнеримский врач Гален (II век н. э.) синтезировал достиже-
ния античной философии, биологии и медицины в детально разра-
ботанную систему.
Органами души он признал мозг, сердце и печень. Каждому из ор-
ганов приписывалась одна из "психических" функций соответствен-
но разделению частей души, предложенному Платоном: печень - но-
ситель вожделений, сердце - гнева и мужества, мозг - разума. В моз-
гу главная роль отводилась желудочкам, в особенности заднему. Здесь,
по Галену, производится и хранится высший сорт пневмы, соответ-
ствующий разуму, который является существенным признаком чело-
века, подобнотомукаклокомоция (имеющая свою "душу", или пнев-
му) типична для животных, а рост (опять-таки предполагающий осо-
бую пневму) -для растений.
Нервная система представляет ветвистый ствол, каждая из ветвей
которого живет самостоятельной жизнью. Нервы построены из того
же вещества, что и мозг. Они служат ощущению и движению. Гален
различал: а) чувствительные, "мягкие" нервы, идущие к органам ощу-
щений, и б) связанные с мышцами, "твердые" нервы, посредством
которых выполняются произвольные движения.
Кроме автоматизмов сердца, сосудов и других внутренних систем,
все остальные движения Гален считал произвольными. Мышца при-
водится в движение нервом посредством проносящейся по нему пси-
хической (душевной) пневмы. Зависимость любого мышечного дви-
жения, связанного с моторным нервом, от участия психического фак-
тора души казалась безусловной не только Галену, но и всем поколе-
ниям после него, пока не был открыт механизм рефлекса.
Развитие психофизиологических представлений в античном мире
приостановилось на уровне, запечатленном системой представлений
Значение проблем,
открытых в период
античности
Галена. От этого уровня, с использованием достижений арабоязыч-.
ной культуры, научному знанию об организме предстояло продолжить
свое дальнейшее развитие лишь через полтора тысячелетия.
Завершая обзор представлений древних о ма-
териальном субстрате деятельности души
(то есть представлений, внутренне связанных
с психофизиологической проблемой), обратим
внимание на следующее обстоятельство. Если
иметь в виду только фактические позитивные знания в этой области,
то есть эмпирические открытия, вошедшие в общий комплекс совре-
менных научных истин, то они крайне скудны и касаются исключи-
тельно анатомии организма.
Физиологические объяснения опирались на фиктивные понятия,
каковым, например, являлось понятие о пневме - вещественном но-
сителе жизненных и психических явлений. Но при всей его фанта-
стичности этот термин отражал реальную потребность мысли в том,
чтобы постичь динамику совершающихся в материальном субстрате
изменений. От пневмы ведет свое происхождение учение о "живот-
ных духах" как потоках проносящихся по телу с огромной быстротой
частиц, подобных потокам разогретого воздуха. В Новое время эти
частицы были подведены под законы механики и до конца XVI II века
выполняли в умах естествоиспытателей и врачей ту функцию, кото-
рую взяло на себя в дальнейшем понятие о нервном процессе. И то,
что для взгляда, чурающегося исторического подхода, может пока-
заться мифологическим конструктом, являлось результатом напря-
женной работы естественнонаучной мысли и непременной предпо-
сылкой ее дальнейших успехов.
Психологические поиски древних шли впереди анатомо-физио-
логических находок. Более того, сами физиологические схемы порож-
дались запросами психологической мысли, исходившей из общего
принципа зависимости души от организма. Учение о локализации ду-
ши в различных частях организма возникло после того, как в составе
самой души были вычленены различные "части".
Чтобы физиологически объяснить психологию, нужно сперва
иметь психологию. И это остается верным применительно нетолько
к древней эпохе, когда и физиологии-то, по существу, не было, но и
ко всем последующим фазам научного прогресса.
Аристотель не пришел бы к своим умозрительным (фантастическим)
рассуждениям о "пневматическом" механизме ассоциаций, если бы
сначала не выделил сами ассоциации как особые формы запоминания
и воспроизведения. Это же относится и к аристотелевскому понятию
об "общем чувствилище" как главном психическом "центре".
В течение многих веков анатомы и физиологи подыскивали для
этого центра место в организме исходя из психологических сообра-
жений о том, что деятельность отдельных органов чувств сама по себе
недостаточна для познания общих качеств вещей, для сопоставления
ощущений различных модальностей и т. д.
Учение о физиологической основе темпераментов опять-таки от-
правлялось от психологической типологии, связанной с интересами
медицинской практики. Ведь все построения относительно элемен-
тов ("соков"), образующих тип, были насквозь умозрительными, ибо
являлись не обобщением фактов, а производной учения о четырех
"корнях" всего существующего (в греческой философии).
Тонкий психологический анализ привел Демокрита к различению
четырех вкусовых качеств - сладкого, соленого, кислого и горького.
Через две с лишним тысячи лет экспериментальная психология в по-
исках основных чувственных элементов пришла к такому же выводу.
Но Демокрит не ограничился феноменологией ощущений. Он искал
их материальный субстрат в различии структуры атомов (сладкий вкус
он считал порождением относительно больших круглых атомов, со-
леный - атомов с острыми углами и т. д.). Описание различий в ато-
мах было совершенно спекулятивным, тогда как описание различных
вкусовых ощущений соответствовало реальности.
Вправе ли мы, однако, прийти к выводу о том, что испытание вре-
менем выдержали лишь те мнения, которые касались психологиче-
ских фактов (ощущений, ассоциаций), тогда как выработанные древ-
ними греками физиологические представления не имеют никакого
значения для современного научного мышления?
Такой вывод нетрудно сделать, если рассматривать указанные фи-
зиологические представления сами по себе, безотносительно к катего-
риальной функции, которую они выполняли в общем движении науч-
ных идей. Если же учесть эту функцию, то окажется, что принципи-
альные подходы древних не так уж далеки от современных проблем,
дискуссий и поисков. Установка древних на выяснение физиологиче-
ской (органической) основы психики в принципе являлась правиль-
ной. Наивно выглядят их ответы. Но вопросы, поставленные ими, со-
храняют свою актуальность. И, кто знает, быть может, наши ответы по-
кажутся в не столь отдаленном времени еще более наивными тем, кто
выработает новые решения, отвечая на все те же вопросы, которые впер-
вые осмыслил и над которыми столетиями бился древнегреческий ум.
Проблема отношений психических процессов к нейрогумораль-
ным остается по-прежнему одной из самых острых.
Учение о локализации психических функций, несмотря на успехи
нейрофизиологии, нейрогистологии, нейропсихологии идругихдис-
циплин, вооруженных электронными микроскопами, телеметриче-
скими и биохимическими методами, электронно-вычислительными
машинами и другой новейшей экспериментальной аппаратурой, со-
держит в настоящее время еще больше белых пятен, чем в античные
времена.
Конечно, представления о физиологическом механизме ассоциа-
ций существенно преобразовались по сравнению с аристотелевским
движением потоков пневмы. Но и сегодня о динамике нервных (или
нейрогуморальных) процессов в мозгу при актах запоминания и вос-
произведения по ассоциации (не говоря о более сложной - смысло-
вой памяти) известно очень мало. Проблема же, поставленная Ари-
стотелем, находится в центре интересов многих самых современных
лабораторий, изучающих нейрофизиологию и биохимию памяти.
Демокритовский подход к ощущениям состоял не только в "атоми-
зации" сенсорной сферы. Поисками исходных ингредиентов "материи"
или "ткани" сознания занялась в XIX веке структуралистская психо-
логия Вундта-Титченера, которая оказалась в тупике именно потому,
что представляла ощущения не по-демокритовски, не как эффекты фи-
зических воздействий на воспринимающий орган, а по Беркли и
Юму- как первичные феномены сознания. От этой чисто психологи-
ческой линии отличалось психофизиологическое направление, искав-
шее не элементы сознания в их мнимой первозданности, а нервные эле-
менты, от функционирования которых зависит возникновение ощу-
щений. На этом втором пути были экспериментально установлены мно-
гие факты. Выяснилось, например, что не вся поверхность языка оди-
наково чувствительна к веществам, вызывающим разграниченные
Демокритом вкусовые качества, что некоторые ощущения, считавши-
еся вкусовыми, в действительности следует отнести за счет обоняния.
Демокрит искал ответ на вопрос, который до него ни перед кем не
возникал и который и сегодня - в век тончайших физико-химиче-
ских и кибернетических методов - остается столь же актуальным, как
и тогда, когда основным орудием натуралиста было наблюдение.
Вопрос этот звучит так: каковы отношения между качеством ощу-
щений и структурными особенностями вызывающего их внешнего ма-
териального источника? Вряд ли кто-либо отважится утверждать, что
психология располагает сегодня конкретно-научным решением это-
го вопроса, тем более применительно к таким ощущениям, как вку-
совые. Однако сформулирован он был в общем виде именно так, как
и сегодня его понимает научная психология, - в отличие от тех
доктрин, для которых (начиная от "физиологического идеализма" Ио-
ганна Мюллера) у ощущаемых качеств не существует иного объектив-
ного коррелята, кроме структуры самого органа чувств.
Что касается еще одного важнейшего приобретения древней пси-
хологии - учения о темпераментах, то порожденные им понятия "хо-
лерик", "флегматик", "меланхолик" и "сангвиник" продолжают жить
и в современном языке, что, конечно, было бы невозможно, если бы
они не подкреплялись реально наблюдаемыми различиями челове-
ческих типов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96