Поэтому если павловские пробы нейрофизиологического объяс-
нения этих закономерностей безнадежно устарели, то скрытый за
этим теоретико-сознательным уровнем его творчества надсознатель-
ный уровень вводил в научное объяснение организма такие детер-
минанты (отличные от психологических), которые стали фундамен-
том построения новых исследовательских программ и теоретиче-
Хотя он не был знаком с Сеченовым, однако всегда называл его только по
имени-отчеству,
Павлов И.П. Полк. собр. соч. в 6-ти томах, 2-е изд. Т. 1. М.-Л., 1951.
ских конструктов, обусловив жизненную силу павловских идей, их
способность и далее стимулировать прорывы в непознанное. Реаль-
ным историческим свидетельством этого может служить все разви-
тие психологии в США в XX столетии. Здесь, в особой, отличной
от русской жизни социальной "ткани", его идеи приобрели новый
узор в американском бихевиоризме.
Бихевиористы отнесли науку о поведении по ту сторону как фи-
зиологии, так и психологии сознания. Впоследствии логика науч-
ного познания вынуждала их отступиться от веры своих первых ра-
дикальных лидеров и вводить в объяснение механизмов поведения
как физиологические реалии, так и открытия, касающиеся роли пси-
хического образа (когнитивные карты).
Процесс творчества издавна дает повод для представлений о ре-
шающей роли неосознанных психических факторов в его регуля-
ции. Имеется, однако, широкий спектр расхождений в вопросе о
"фактуре" и динамике неосознаваемых процессов, порождающих
творческий продукт. Творческая активность личности многоплано-
ва. Осознание личностью своих целей и мотивов - необходимая
предпосылка ее адекватного отношения к миру и созидания новых
культурных ценностей.
Этот осознаваемый план активности находится в сложном дина-
мическом соотношении с двумя другими - неосознаваемыми, но
являющимися неотъемлемыми - компонентами работы целостного
психического аппарата, генерирующего творческий продукт.
К подсознательному пласту научного творчества мы относим в
данном контексте накопленный ученым индивидуальный опыт, слу-
жащий непременной предпосылкой скачка его мысли, ее перехода
в новое качество. Этот опыт, записанный в нервных клетках, акту-
ализируется соответственно запросам новой проблемной ситуации,
требующей творческого решения. Естественно, что такое решение
не может быть - по определению - добыто из наличных неосозна-
ваемых (подсознательных) массивов информации. Его еще следует
построить. Поэтому подсознательное служит необходимым, но не-
достаточным условием получения нового научного результата.
Обычно при анализе биографии ученого в поисках объяснения
обстоятельств, приведших его к открытию (новой идее, теории, ги-
потезе и др.) и позволивших ему оказаться впереди других потен-
циальных претендентов на это открытие, обращаются к его про-
шлому - испытанным им в различные периоды влияниям, окруже-
нию, прочитанным книгам и др. Предполагается (и не без основа-
нии), что .совокупность этих обстоятельств определила его выбор
относительно к тому, как это им самим осознавалось.
Затронув, в частности, генезис психоанализа Фрейда, можно в
качестве примера привести изыскания биографами влияний, опре-
делявших состав его учения, причем даже таких, которые сам он
отвергал, считая это учение совершенно оригинальным и гордясь
своей привычкой "сперва анализировать вещи сами по себе, преж-
де чем искать информацию о них в книгах".
Давно уже тривиальным стал вывод о влиянии на Фрейда Шо-
пенгауэра. Фрейд же утверждал: "Доктрина о вытеснении пришла
ко мне независимо от какого бы то ни было источника. Мне неиз-
вестно ни одно внешнее впечатление, которое могло бы мне ее вну-
шить, и в течение длительного времени мне представлялось, что
она является целиком моей, пока Отто Ранк не показал мне места
в книге Шопенгауэра "Мир как воля и представление", где этот
философ пытается объяснить болезнь".
Можно не сомневаться в искренности Фрейда. Но учитывая, что
задолго до того, как писались приведенные строки, он усердно за-
нимался философией, притом именно в годы, когда учение Шо-
пенгауэра приобрело широкую популярность, можно предположить,
что Фрейд с этим учением все-таки был знаком до того, как выдви-
нул свою гипотезу о вытеснении, и что факт знакомства оказался
вытесненным в область подсознательного в силу амбиций создате-
ля психоанализа. Если в отношении Шопенгауэра прямых свиде-
тельств о влиянии нет, то иная ситуация складывается в отношении
влияния на Фрейда античных мыслителей - прежде всего Платона.
Историки обращают внимание на удивительное сходство между
некоторыми мифами Платона и определенными положениями
Фрейда, претендующими на то, что они якобы извлечены из эмпи-
рии. Указывают на платоновскую трактовку сновидений как испол-
нения желаний, на его учения об Эросе как могущественной побу-
дительной силе, на понятие о реминисценции (воспоминании), а
миф Платона о вознице, пытающемся править колесницей, в кото-
рую впряжены дикий, необузданный черный конь и белый, устрем".
ленный к возвышенным целям.
Разделение Фрейдом психических сил на "Оно", "Я" и "Сверх-Я",;
а также идея извечного конфликта этих сил могут рассматриваться как
схема, восходящая к Платону. Знал ли Фрейд о платоновских мифах?
Имя Платона отсутствует в первом издании "Толкования снови-
дений" (1900) и появляется впервые в четвертом (1914), но истори-
ки установили, что Фрейд, учившийся у "перипатетика XIX века";
Брентано, был хорошо знаком с философией античности. Правда,;;
в беседах со своим биографом Джонсом Фрейд утверждал, что его
знакомство с Платоном было "весьма фрагментарным".
Но за много-много лет до этих бесед в одном из писем, относя-
щихся к периоду работы над "Толкованием сновидений", Фрейд
признавал, что, читая "Историю греческой цивилизации" Буркхард-
та, он обнаружил "неожиданные параллели" со своими мыслями.
Эти параллели впоследствии им не осознавались, влияя, однако, на
ход его идей. Итак, нечто, некогда воспринятое субъектом творче-
ства и подспудно оказывающее на него влияние, образует область
подсознательного.
От этих явлений, служащих давним предметом анализа, перейдем
к другому компоненту в регуляции творческих процессов, назван-
ному нами "надсознательным". На этом уровне происходит непод-
дающаяся сознательно волевому контролю работа творческой мыс-
ли в новом режиме. Здесь эта мысль, будучи детерминирована за-
просами логики развития науки, зависит нетолько от прошлого
(осевшего в подсознательном), но и от будущего. Она как бы реце-
пирует "позывные будущего науки" и строит интеллектуальные про-
дукты, которые являются откликами различной степени адекватно-
сти на этот зов. Какими, однако, средствами мы располагаем, что-
бы реконструировать работу творческой мысли на надсознательном
уровне?
Если в отношении подсознательной детерминации творческого
процесса (в плане выяснения влияний, вошедших в новый интел-
лектуальный синтез) вопрос решается относительно просто, а имен-
но путем использования методов сравнительно-исторического ана-
лиза, то для проникновения в своеобразие надсознательной регуля-
ции научного творчества необходимы другие приемы.
Принципиальное отличие надсознательной активности от дру-
гих форм психической регуляции в том, что в ней интегрируются
личностное и предметно-логическое, притом такое предметно-ло-
гическое, которое еще не отстоялось в науке, а формируется в дан-
ный исторический период. Очевидно, что в качестве присущего си-
стеме науки, имеющей свой строй и закономерности развития, оно
не может описываться в тех же терминах, в каких сам субъект твор-
чества формулирует свои проблемы, гипотезы, проекты, идеи. Эти
идеи и проблемы следует перевести на другой язык, позволяющий
соотнести события, которые представлены на уровне сознания твор-
ческой личности, с независимой от этой личности объективной ло-
Bonaparte М., Freud A., KrisE. (Eds). The Origins of Psychoanalysis.N.-Y., 1954,
Freud S. Collected Papers, 1. London, 1950, p. 297.
гикой движения познания. Мы предложили описать эту логику в
терминах категориального строя науки, подразумевая под катего-
риями наиболее общие, далее неразложимые понятия, организую-
щие работу мысли над конкретными доступными эмпирическому
контролю предметами и проблемами. Выявив основные блоки на-
учно-категориального аппарата и принципы его преобразования, мы
получаем некоторую независимую от всего многообразия и непов-
торимости индивидуальных поисков обобщенную схему, способную
служить ориентировочной основой для расшифровки подлинного
предметно-логического смысла этих поисков.
Располагая подобной схемой, мы можем накладывать ее на по-
лученные отдельным исследователем результаты, трактуя их как сим-
волику и симптоматику процессов, совершающихся в мышлении
этого исследователя на уровне надсознательного. Сосредоточива-
ясь на предметном (теоретическом и эмпирическом) значении сво-
их идей, ученый не осознает их категориальный смысл. Но этот
смысл присутствует незримо в его концепциях и открытиях, в голо-
ве этого ученого. Не осознаваясь им, он регулирует его исследова-
тельский поиск. Можно сказать, что эта регуляция осуществляется
бессознательно. Однако, руководствуясь предложенным выше
разделением бессознательного на два разряда, мы вправе сказать,
что категориальная регуляция совершается надсознательно.
От этих рассуждений общего характера перейдем к рассмотре-
нию психоанализа Фрейда и попытаемся рассмотреть его истоки,
исходя не из влияний (Шопенгауэра, Платона или других), многие
из которых определяли формирование психоаналитической доктри-
ны на уровне подсознательного, а из контекста категориального раз-
вития психологического познания.
В этом плане особый интерес представляет период, непосредствен-
но предшествующий появлению первой программы психоаналитиче-
ских исследований, изложенной в "Толковании сновидений".
Как известно, этой работе предшествовала другая, написанная j
Фрейдом в соавторстве с Брейером, - "Очерки об истерии". Обра-1
щаясь к этой книге, современный читатель воспринимает текст
сквозь призму последующих наслоений всего того, что писали и
продолжают писать о Фрейде. Поэтому легко может сложиться впе-
чатление, будто в ней уже представлена система основных понятий.
психоанализа. Тем более что от этой книги принято вести историю
психоаналитического течения.
Следует, однако, отметить, что к учению о бессознательной пси- ;
хике, в создании которого Фрейд видел свою главную заслугу, оЩ
тогда еще не пришел.
В этом же 1895 году Фрейд садится лихорадочно писать свой "Про-
ект научной психологии", в котором присутствовал редукционист-
ский, механистический взгляд на психику. "Цель психологии, - пи-
сал он, - представить психические процессы в количественно опре-
деленных состояниях специфических материальных частиц". Это сви-
детельствует о том, что над Фрейдом все еще довлела дилемма: либо
"чистая" физиология, либо обращение к сознанию как источнику
стремлений, целей и т. д., притом довлела в середине 90-х годов, ког-
да передовая психофизиология уже выработала новую альтернативу
древней концепции сознания, с которой в те времена считалось не-
раздельно сопряженным научное изучение психических актов.
Оглядываясь на общую ситуацию в период, предшествовавший
появлению психоанализа, можно выделить три направления: экспе-
риментальную психологию, где лидирующими фигурами выступа-
ли исследователи, занятые анализом сознания с помощью специ-
альных приборов и отождествлявшие сознание и психику. Основ-
ными школами здесь являлись структурализм, восходящий к Вунд-
ту, и функционализм, восходящий к Брентано. Что касается понятия
о бессознательном, которое психологи-эксперименталисты отвер-
гали, то оно давно уже (со времен Лейбница) существовало в фило-
софском лексиконе. Попытки Гербарта перевести его на конкрет-
но-научный, математически точный язык успехом не увенчались, и
это понятие стало поводом для философских спекуляций Шопен-
гауэра и Гартмана. Наконец, имелось еще одно направление, заслу-
живающее особого внимания.
Дилемма, возникавшая тогда перед каждым мыслящим врачом-
неврологом, была того же типа, что и дилемма, с которой сталки-
вались натуралисты при изучении мозга, органов чувств, мышеч-
ных реакций. Естественнонаучное объяснение означало в эту эпоху
только одно: выведение психических явлений из устройства тела и
совершающихся в нем физиологических (физико-химических по
природе) процессов. Психические явления темны, неопределенны,
запутаны. Пытаясь отыскать их причину в строении нервных кле-
ток (нейрогистология, с изучения которой Фрейд начинал свою
карьеру, быстро развивалась в рассматриваемый период), врач оста-
ется на твердой почве. Обращаясь к психическому как таковому, он
"опадает в зыбкую область, где нет опорных точек, которые можно
ыло бы проверить микроскопом и скальпелем. Но именно естест-
веннонаучный опыт вынуждал признать за психическим самостоя-
"Їе значение таких исследователей, как Пфлюгер, Гельмгольц,
РВИН, Сеченов, в строго научном складе мышления которых ни-
то не сомневался. Какую позицию занять натуралисту и врачу при
столкновении с фактами, не укладывавшимися в привычные анато-
мо-физиологические представления? Традиция могла предложить
единственную альтернативу: вернуться к понятию о сознании. Но в
эпоху, когда указанное понятие не приобрело серьезного научного
содержания, это означало вновь оказаться в бесплодной области
субъективной психологии.
Для Гельмгольца вопрос звучал так: если образ невыводим из
устройства сетчатки, а старое представление о сознании как кон-
структоре образа не может быть принято, чем заменить это пред-
ставление?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96