образ и действие Психический образ и психическое действие
сомкнулись в целостный продукт. Предметность
образа и активность его построения объяснялись не интенцией со-
знания (как у Брентано), а реальным взаимодействием организма с
объектами внешнего мира,
Такой вывод получил прочное экспериментальное обоснование в
работах Гельмгольца и его последователя на этом пути Сеченова. Гель-
мгольц сделал принципиально важный шаг к новому объяснению об-
раза, предложив гипотезу, согласно которой работа зрительной си-
стемы при построении пространственного образа происходит по ана-
логу логической схемы.
Под влиянием главной методологической книги той эпохи "Логи-
ки" Джона Стюарта Милля Гельмгольц назвал эту схему "бессозна-
тельным умозаключением". Бегающий по предметам глаз, сравнива-
ющий их, анализирующий и т. д., производит операции, в принципе
сходные с тем, что делает мысль, следуя формуле: "если... то...".
Из этого следовало, что построение умственного (не имеющего чув-
ственной ткани) образа происходит по типу действий, которым орга-
низм первоначально обучается в школе прямых контактов с окружа-
ющими предметами.
Прежде чем стать абстрактными актами сознания, эти действия
испытываются в сенсомоторном опыте, причем не осознаваемом субъ-
ектом. Иначе говоря, осознавать внешний мир в форме образов субъ-
ект способен только потому, что не осознает своей интеллектуальной
работы, скрытой за видимой картиной мира.
Сеченов доказал рефлекторный характер этой работы. Чувственно-
двигательную активность глаза он представил как модель "согласова-
ния движения с чувствованием" в поведении целостного организма.
В двигательном аппарате, взамен привычного взгляда на него как
на сокращение мышц и ничего более, он увидел особое психическое
действие, которое направляется чувствованием, то есть психическим
образом среды, к которой оно прилаживается. Тем самым был обнажен
могучий пласт объективно данной работающему организму психиче-
ской реальности, служащий фундаментом процессов и феноменов со-
знания, какими они явлены способному к самонаблюдению субъекту.
Между тем исторически назревшая потребность
Интроспективная отграничить предмет психологии от предметов
трактовка образа других дисциплин получила отражение в тех на-
учных программах, которые приняли за ее уни-
кальную область феномены или акты сознания, какими они открыты
олько субъекту, способному их созерцать, а также представить о них
и самоотчет. На этой предпосылке базировалась новая дисциплина.
Расщепить "материю" сознания на "атомы" в виде простейших
психических образов, из которых она строится, - таков был исход-
ный план Вундта, автора первой версии экспериментальной психо-
логии. Брентано отверг схему и план Вундта, сохранив верность по-
стулату о том, что у психологии нет никакой иной области исследо-
вания, кроме сознания. Но последнее состоит из внутренних актов
субъекта, одним из которых является сосуществующий в этом акте
предмет. Не восприятие, а воспринимание, не представление, а пред-
ставливание - вот что должно занимать психологию во внутреннем
опыте. Иначе говоря - акты сознания, его действия или функции, а
не элементы.
В этой концепции своеобразно преломилось уже состоявшееся в
психофизиологии открытие сопряженности образа с действием, при-
том также и умственным действием (сравните концепцию "бессозна-
тельных умозаключений" Гельмгольца, соединенную Сеченовым со
взглядом на мышцу как орган предметного мышления). Но психофи-
зиологи объясняли эту сопряженность сенсомоторным механизмом,
скрытым от сознания. Брентано же и его многочисленные последо-
ватели утвердили ее в пределах сознания, впрочем отличая свое по-
нимание сознания от "непосредственного опыта" в том толковании,
которое придала ему вундтовская школа.
Структурной интерпретации психического образа была противо-
поставлена функциональная. Но истинная функция образа обнажа-
ется не иначе как при обращении к реальному предметному действию,
которое строится исходя из диктуемого психическим образом "диаг-
ноза" о состоянии внешней среды. В теории же Брентано вся психи-
ческая активность замыкалась в кругу внутреннего мира субъекта.
Вместе с тем, отвергая вундтовскую версию о структуре сознания
как чувственной ткани, нити которой призван разъять эксперимент,
Брентано считал необходимым подвергнуть опытному изучению,
вслед за сенсорикой, процессы мышления.
Как уже говорилось, первым наметил такую перспективу ближай-
ший ученик Вундта О. Кюльпе. По его плану группа молодых психо-
логов из Вюрцбургского университета, сплоченная новой исследова-
тельской программой, занялась экспериментальным анализом того,
как субъект выполняет задания, требующие работы мысли. Методи-
ка исследования включала изощренное самонаблюдение (интроспек-
цию), призванное проследить шаг за шагом, что же происходит в со-
знании в процессе решения. Оказалось, что чувственная ткань (обра-
зы) не играют сколько-нибудь значимой роли. Испытуемые фикси-
ровали некие состояния, которые можно было просто назвать мыс-
лями как таковыми, лишенными сенсорной "примеси".
К сходным выводам и независимо от "кюльпевцев" пришли дру-
гие психологи - француз А. Вине, американец Р. Вудвортс.
Свободные от сенсорных компонентов мысли напоминали сверх-
чувственные идеи Платона. Сознание, в котором самая изощренная
и натренированная интроспекция была бессильна узреть нечто чув-
ственно "осязаемое", становилось призрачной "материей". Действи-
тельный смысл этих исканий запечатлело их столкновение с особой
психической реальностью, а именно - умственным образом предме-
та. Конечно, неединичного.
Следует в этой связи подчеркнуть, что во всех случаях, когда гово-
рится об образе, необходимо соединить этот термин с картиной пред-
метного мира, из которой отдельный штрих (в виде изолированного
объекта) может быть выделен только в целях научно ориентированной
абстракции. (Например, в условиях лабораторного эксперимента.)
Умственные образы издавна обозначались непси-
Целостность хологическими терминами - такими, как понятие
образа (в логике), значение слова (в филологии) и т. д.
В качестве компонента психической реальности
они стали выделяться благодаря тому, что в системе психологическо-
го мышления утвердился вывод об их несводимости к чувственным
образам, об их особой представленности в сознании, их неидентич-
ности тому, как осознается его - сознания - сенсорная ткань. Тем не
менее умственные образы являются важнейшим компонентом всего
строя психической жизни и тем самым системы научно-психологи-
ческого знания, а не только логической или филологической систе-
мы. Что же касается их особого, несводимого кдругим представитель-
ства в этом строе, то именно оно определило их роль в дальнейшем
развитии психологической категории образа. На сей раз - умствен-
ного образа, который совместно с чувственным создает один из це-
лостных блоков категориального аппарата психологической науки.
Важный вклад в его разработку внесла гештальттеория. Она фор-
мировалась в противовес обоим направлениям психологии созна-
ния - как структурализму, так и функционализму. Структурализм ори-
ентировался, следуя стратегии физики или химии, на поиск элемен-
тов - "атомов" психики, функционализм - на изучение функций, по-
добных биологическим.
Образ мысли гештальтистов складывается под впечатлением но-
вых направлений за пределами психологии. Не идеалы механики и
HS эволюционная биология, а революционные события в физике вдох-
новили их на изобретение своего плана реформы психологии.
Открытие рентгеновских лучей и радиоактивности, открытие
нком (у которого учился один из лидеров гештальтизма В. Келер)
кванта действия, теория относительности и нараставший удельный вес
категории физического поля повлияли на умы группы психологов, де-
визом которых стал термин "гештальт" (особая организованная цело-
стность). Его прообразом служило физическое понятие о поле.
Смысл любой теоретической конструкции выявляет не только то,
что она утверждает, но и то, что она отвергает. Гештальтизм отверг
"атомизм" структурной школы, ее версию о первоэлементах созна-
ния. Функционализм же был отвергнут гештальттеорией по причине
трактовки им психических функций какдействий или процессов, со-
вершаемых "Я" ради заранее поставленной цели. Вместе с тем, от-
вергнув теории сознания, гештальтизм выступил также против бихе-
виористской теории поведения, которая требовала изгнать из психо-
логии само понятие о сознании как загадочном агенте, изнутри пра-
вящем телесными реакциями организма.
Просчеты этих направлений были предопределены тем категори-
альным аппаратом, посредством которого они "высвечивали" пси-
хическую реальность, и прежде всего слабостью категории образа.
У структуралистов она сводилась к элементам, для воссоединения ко-
торых они апеллировали либо к ассоциациям, либо к загадочной внут-
ренней силе - апперцепции. У функционалистов ощущения, воспри-
ятия, представления объяснялись не столько причинными фактора-
ми (в виде внешних влияний на органы чувств), сколько целями, за-
данными сознанием субъекта. Это придавало функционалистским
концепциям телеологический характер. Но разве научное знание
вправе приписывать объективным процессам (например, излучению)
направленность на цель?
Что же касается бихевиоризма, то он под гипнозом древней вер-
сии о сознании перечеркнул само понятие о сознании как регуляторе
поведения.
В понятии гештальта светила перспектива вывести психологиче-
скую науку на новый путь. Гештальт - это целостность, которая опре-
деляет происходящее с ее компонентами. Первичны целостные вос-
приятия, а не отдельные ощущения, свойства которых этими целост-
ностями и определяются.
Гештальт изменяется по собственным, имманентным ему законам,
не нуждаясь в направляющей его извне цели. Гештальт организует по-
ведение организма, которое без него оборачивается серией слепыхре-
акций, случайных проб и ошибок. Во всех случаях за термином "геш-
тальт" стояла категория психического образа. В ее обогащении - глав-
ная историческая миссия, достойно исполненная гештальтизмом.
Стремясь покончить с довлевшей над психологией верой в то, что
ее суверенность можно отстоять только в противовес более "твердым
наукам (физике, химии, биологии), гештальтисты придали глобаль-
ный характер воплощенному в гештальте принципу системной орга-
низации. "Гештальтированы" все объекты. Субстрат психики - си-
стема мозга в такой же степени, как и коррелирующая с ней система
сознания. Отношение же между веществом мозга и психическим ми-
ром следует мыслить не по типу механического взаимодействия меж-
ду ними, но по типу изоморфизма (соответствия одной структуры дру-
гой подобно тому, как топографическая карта соответствует в основ-
ных элементах отображенной на ней местности).
Не порождаясь материальными структурами, а лишь соответствуя
им, психические образы выступали как причина самих себя. Гешталь-
тизм изменял стиль психологического мышления, утверждал в нем
системную ориентацию, что позволило существенно обогатить эмпи-
рическую основу представлений о сознании и его образном строе.
Особым ответвлением этой научной школы стали работы К. Левина
и его учеников, центрированные на проблеме мотивации поведения,
о чем будет сказано в связи с рассмотрением категории мотива.
Резонанс гештальтистских идей зазвучал в других исследователь-
ских направлениях, в частности в необихевиоризме Толмена, пред-
ложившего считать регулятором поведения крыс в лабиринте "ког-
нитивную карту", что внесло в классический бихевиоризм категорию
психического образа.
Возможно, что введение И.П. Павловым в учение о высшей
нервной деятельности понятия о динамическом стереотипе также от-
разило потребность в преодолении "атомизма", который гештальти-
сты инкриминировали этому учению.
Категория образа (стоявшая за неологизмом "гештальт") охваты-
вала все уровни когнитивной организации психики - как сенсорный
(чувственно-образный), так и интеллектуальный. Само понятие об
интеллекте было изменено после классических опытов Келера над че-
ловекообразными обезьянами, справлявшимися с новыми задачами,
Для решения которых недостаточно было прежних навыков (услов-
ных рефлексов). Келер объяснил наблюдаемое поведение, оперируя
представлением о сенсорном поле и его реорганизации в случае ре-
шения.
ДРУГОЙ лидер гештальтизма М. Вертгеймер перешел от животного
интеллекта к человеческому. Притом интеллекту высшего, какой толь-
ко может быть, уровня, поскольку одним из его испытуемых был
" Эйнштейн.
В работах, посвященных этой высшей форме мышления (Вертгей-
Р назвал его продуктивным), в качестве объяснительных принци-
использовались все те же понятия "реорганизация", "центриров-
ка", "группирование", которые считались всеобщими для способов
построения и преобразования гештальта. Но именно такой подход об-
нажал слабость гештальтистской схемы, считавшейся пригодной для
всех случаев жизни, в том числе и жизни психической, обретающей
различные формы на различных уровнях развития.
Отсутствие историзма и ориентация на те феномены, которые дей-
ствительны для ситуаций "здесь и теперь", препятствовали разработ-
ке категории психического образа в его лонгитюдной динамике, враз-
личных генетических срезах. Между тем прошлое и будущее психи-
ческого образа органично представлено в его "работе" в качестве де-
терминанты актуального поведения.
Это слабое звено гештальтизма сказалось в игнорировании того,
что в "ткани" образа имеются различные уровни организации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96