таки междуорганизмом и средой и в аспекте их простран-

ственных связей, и в аспекте неотъемлемых от них изменений (ско-
рости, ритма и др.) во времени. Но пространство и время выступали
на уровне философской рефлексии со времен Аристотеля как те ка-
тегории, без которых разрушается любая мысль о любом предмете бы-
тия. Применительно же к занимающей нас проблеме теоретических
оснований построения теоретического знания о психике рефлексия,
как уже неоднократно отмечалось, из глобально философской пре-
образуется в особую форму "развертки" когнитивных механизмов по-
строения знания о психической реальности.
Мы рассмотрели этот вопрос на одной из моделей, образ которой
со времен великой научной революции XVII века до наших дней про-
ходит через всю историю знания о психической реальности, родствен-
ного как биологии, так и психологии. В кругу психологических кате-
горий это знание центрируется вокруг одной из них, а именно кате-
гории действия. Как и все другие психологические категории, она
строится (безотносительно к тому, как ее теоретически эксплуатиру-
ют исследователи психики) в сложной сетке других категорий и объ-
яснительных принципов. Притом, как мы могли убедиться, эта сетка
насквозь исторична. История же являет нам образец неразделенно-
сти инвариантного и вариантного. Я привел известное высказывание
Гексли о том, что основу и сущность современного ему (то есть в 70-х
годах прошлого века) учения о нервной системе полностью выража-
ют и иллюстрируют труды Декарта.
Здесь важно отметить, что Томас Гексли - известный во всем мире
самый страстный проповедник учения Дарвина - относил все теоре-
тические достоинства новейших воззрений на нервно-психическую
деятельность за счет Декарта, тогда как уже в эти годы в науке о жи-
вом происходил истинный взрыв творчества, произведенный учени-
ем Дарвина.
Декартова модель "организма-машины" объясняла ряд свойств
живого тела: системность (машина - это устройство, имеющее струк-
туру, которая предполагает согласованное взаимодействие образую-
щих ее компонентов, необходимых и достаточных для успешного фун-
кционирования), целостность (ответная реакция на раздражитель
производится всей "машиной тела"), целесообразность (в машине она
предусмотрена конструктором, в "живой машине" выражена в
Деятельности на благо целого). Однако такие решающие признаки по-
ведения организма, как его активность, изменчивость с целью адап-
тации к новым обстоятельствам, его развитие, - чужды миру механи-
ческих систем (автоматов) и, соответственно, теоретическим моде-
лям организации поведения, которые строились в науке по принци-
м устройства этого мира. СДарвином же утверждалось радикально
J-

новое понимание объяснительных принципов, проблем, категориаль-
ного аппарата психологической науки. На смену механическому де-
терминизму пришел, как отмечалось, биологический. Система "ор-
ганизм" уступила место системе "организм-среда". Прежнее пони-
мание развития как изменения сменилось объяснением развития
адаптацией к среде, борьбой за выживание, влиянием наследствен-
ности, утверждением роли случая, вероятностного подхода и т. д. Но-
вым светом озарились и психофизическая проблема (взамен трактовки
физического агента как раздражителя зародилось представление о сиг-
нале), и психофизиологическая проблема (в плане объяснения эво-
люции нервной системы, служащей органом психики, и перехода от
"атомов" сознания к их работе в жизнеобеспечении организма в ка-
честве его психических функций).
Теперь с иных позиций рассматривалась и психогностическая про-
блема, поскольку познавательная ценность образа определялась по
его способности решать задачу на выживание (отсюда и успех фило-
софии прагматизма). Психосоциальная проблема также приобрела но-
вые оттенки и перспективы разработки, поскольку учение Дарвина
имело дело не с индивидом, а с видом. К тому же воззрение на вид
при ориентированности на общество, обусловленное законами эво-
люции, придало импульс появлению представлений о различии че-
ловеческих рас по уровню психического развития (Г. Спенсер).
Глубинные сдвиги совершались и в тех категориях, посредством
которых осмысливалась и исследовалась психическая реальность (об-
раз, действие, мотив и др.). Всех этих изменений в аналитических це-
лях я коснусь порознь. В подлинной же работе аппарата научно-пси-
хологического мышления они совершались как внутренние, соотне-
сенные в единую сетку. Мы имели возможность убедиться в истори-
ческой природе этой сетки, незримо правящей исследовательским
трудом тех, кто обратился, используя средства науки, к тайнам пси-
хической жизни. В их умах складываются различные понятийные кон-
структы, добытые посредством изобретенных ими конкретных мето-
дик. О своих результатах они оповещали в текстах, интерпретирую-
щих связи и закономерности изученных ими психических феноме-
нов. Но чтобы реконструировать те скрытые от их взора, хотя и пра-
вящие их умами, сетки, нужна специальная исторически ориентиро-
ванная исследовательская деятельность. Она и есть предмет теорети-
ческой психологии, имеющей свою сферу познания.
Часть II
БАЗИСНЫЕ КАТЕГОРИИ
ПСИХОЛОГИИ
Глава 3. Теоретическое и категориальное
в системе науки
Теория и ее На протяжении веков сменяли друг друга представ-
категориальная ления о явлениях, которые поныне, при всех на-
основа ших теоретических разногласиях, мы неколебимо
отличаем от других явлений бытия и готовы назвать
психическими. Каковы же неявные, по существу, интуитивно прини-
маемые основания уверенности в этом? Решение возможно лишь при
одном условии: если будут разграничены теоретические и категори-
альные аспекты в работе научной мысли. За теоретической рефлек-
сией скрыта деятельность категориального аппарата науки. Эта реф-
лексия порождает различные варианты анализа и объяснения иссле-
дуемых явлений. Один вариант сменяет другой. Между ними посто-
янно происходят столкновения различной степени продуктивности.
Порой они образуют в сообществе центры притяжения различных на-
учных сил. Мода на одни концепции сменяется другими. Теории воз-
вышаются и гибнут. Очевидно, что при всех этих контраверзах сохра-
няется безразличная к ним, живущая на собственных основаниях
и собственной жизнью психическая реальность, подобно тому как
законы природы продолжают действовать безотносительно к степени
и характеру их познанности.
Исторический опыт учит, что сохраняется не только отображае-
мая в различных сменяющих друг друга теоретических конструкци-
ях реальность психических явлений. От века к веку складывается ин-
фраструктура всех этих теоретических конструкций, скрытая за ни-
ми, направляющая исследовательский поиск отдельных деятелей и
их групп, но вовсе не разрушающаяся, когда они сходят с историче-
ской сцены, уступая место другим, способным к новым исканиям
и построению своих гипотез, теорий, фактов. Ведь эти другие могут
продвигаться в дебри непознанного только потому, что в свою оче-
РДЬ, как и их предшественники, опираются на ту же инфраструк-
1-
туру. Ее образуют объяснительные принципы и категории, обозна-
ченные нами как категориальный аппарат научного познания. Об-
ращение к нему и открывает "тайну" предмета психологии, кото-
рый, как и сама объективная психическая форма жизни, сохраняет-
ся при смене и конфронтации любых теоретических проекций это-
го предмета, претендующих на объяснение своеобразия этой фор-
мы, закономерности ее развития.
Коротко обозначая сказанное, можно провизорно констатировать,
что предмет психологии дан в системе ее категорий. Естественно, что
это утверждение немедленно требует разъяснений, касающихся ка-
тегориального аппарата психологии.
Подобно языку, наука имеет свой тончайше устроенный аппарат,
свой "органон", в формах которого постигается содержание исследу-
емой действительности.
Система этих форм, не извне прилагаемых к содержанию, а из-
нутри его организующих, образует категориальный аппарат. Соглас-
но философской традиции под категориями имеются в виду наибо-
лее общие, предельные понятия (такие, например, как "количество",
"качество", "форма", "содержание" и т. п.). Они действительны для
любых проявлений умственной активности, к каким бы объектам она
ни устремлялась.
Когда же объектом этой активности становится отдельный фраг-
мент бытия (в нашем случае психическая реальность), аппарат фило-
софских категорий, продолжая определять движение исследователь-
ской мысли, недостаточен, чтобы освоить данный конкретный фраг-
мент, превратить его в предмет научного знания. Этот предмет вы-
страивается благодаря функционированию системы специально-на-
учных категорий. Именно она, развиваясь исторически, позволяет
осмыслить изучаемое явление не только глобально (в категориях ко-
личества и качества, возможности и действительности и т. п.), но также
в его специфических характеристиках, отличающих определенную об-
ласть знания от всех остальных.
В теоретическом "знаниевом" плане эта область представлена в
совокупности взаимосвязанных понятий, закрепленных в терминах,
признаки которых указывают на признанное наукой существенным
для данного разряда явлений (например, в психологии выделяются
признаки, по которым мышление отграничивается от восприятия,
эмоциональные процессы -от волевых, ценностные ориентации лич-
ности - от ее способностей и т. д.). В словаре терминов и в многооб-
разии их сочетаний перед нами простирается освоенное наукой "зна-
ниевое" поле - в его основных разграничительных линиях, компо-
нентах и связях между ними.
Термины могут приобретать различную степень обобщенности и
указывать как на обширные группы явлений (например, "память"),
так и на специальные феномены (например, "узнавание"). Во всех
этих случаях мы остаемся в пределах науки как знания, какой бы сте-
пени обобщенности ни достигали наши понятия и теоретические схе-
мы. Поэтому недостаточно указать на то, что категориям присуща наи-
высшая степень обобщенности, чтобы перейти к анализу науки как
деятельности. Категории являются предельными понятиями, не вы-
водимыми из других и не сводимыми к другим. Из этого, однако, не
следует, что отношение категорий к другим понятиям сходно с отно-
шением между общими и частные понятиями, каким оно выступает
благодаря формально-логической процедуре включения в класс.
В этом случае категории выступали бы только в качестве предельно
общих разрядов знания, тогда как их предназначение - быть органи-
заторами производства знания.
Развитие науки - это изменение и состава знания, и его форм, от
которых он неотчленим. Они и образуют систему категорий - "сет-
ку". Ее невозможно отслоить от аппарата научного познания. В пре-
образованиях, которые он испытывает в процессе роста знания, наи-
более устойчивыми являются именно эти "сетки". Они определяют
зону и направленность видения эмпирически данного и образуют кар-
кас программ по его исследованию с целью теоретического освоения.
Сколь нераздельны бы ни были "знаниевый" и деятельностный
планы науки, они неслиянны.
В категориях представлен деятельностный план. Они - рабочие
принципы мысли, ее содержательные формы, организующие процесс
исследования.
В категориях представлено единство инвари-
Единство инвариантного антного и вариантного в динамике познания.
и вариантного Они содержательны (поскольку в них скон-
центрировано содержательное, предметное
знание об определенных фрагментах познанного мира, в нашем слу-
чае психосферы) и в то же время формальны в смысле относительной
независимости от непрерывно изменяющегося состава знаний. Оче-
видно, что чем более длительный, более насыщенный содержанием
исторический период становится объектом познания, тем явственнее
выступает устойчивое, типичное, закономерное для процесса в целом,
э не только для его преходящих фаз и ступеней.
Подобно языковым формам категории науки актуализируются и
ивут, пока применяются с целью получить ответ на вопрос (типа опи-
сания - "чтоэтотакое?", объяснения - "почему?", "каким образом?",
Для чего?", предсказания). Употребляя язык с его открытыми или

скрытыми вопросно-ответными формами, его носители-творцы, по-
дыскивая нужный "речевой оборот", никогда не задумываются над
задачей преобразования этих форм, хотя (объективно, неосознанно)
непрерывно решают именно такую задачу. Никогда ни один исследо-
ватель не ставит перед собой цель - разработать или развить такую-
то категорию (например, психического образа или психического дей-
ствия). Перед ним возникают только специальные научные пробле-
мы: выяснить, например, какова зависимость восприятий человека
от характера раздражителей или отсутствия раздражителей в услови-
ях сенсорной депривации, от нервного субстрата (например, правого
или левого полушария), от стресса, установки и т. д.
Решая эти задачи, исследователь оперирует категорией образа. По-
лученный им результат в свою очередь может произвести в этой кате-
гории сдвиг. Изучение, например, зависимости зрительной перцеп-
ции от мышечных ощущений произвело сдвиг в категории образа, рас-
крыв факторы (детерминанты), определяющие "проецированность"
образа вовне, объяснив механизм, под действием которого субъект
локализует восприятие не в нервном устройстве, где оно возникает, а
во внешнем предметном мире. Изучение роли установки показало за-
висимость образа от психической преднастройки. Изучение разли-
чий в функциях правого и левого полушарий позволило конкретизи-
ровать в общей картине познания внешних объектов характер отно-
шений между сенсорным образом и умственным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96