Гартли пред
ставить ассоциацию в качестве психического механизма, имеющег
телесную основу.
Конечно, отсутствие реальных опытных сведений о физиологиче
ском механизме ассоциаций придавало схеме Гартли фантастически
характер. Тем не менее истинным прозрением, подтвержденным успе
хами психофизиологии через полтора столетия, являлась версия Гарт
ли о том, что ассоциации возникают только при условии перехода сен
сорного образа (посредством вибраций мозгового вещества) в сфер
деятельности мышц. Кстати, тем самым великий английский врач о
крыл роль незаметных микродвижений мышечного аппарата в пр
цессах восприятия, памяти и даже мышления (в последнем случа
как он полагал, в ассоциативную цепь включается слово, за котор1?
скрыта вибрация органов речи).
Весь этот процесс Гартли считал совершающимся объективно, иц1
че говоря, независимо от сознания. Но другие представители ассоц
ативной психологии замкнули ассоциации в пределах сознания, п{
вратив их во пнутрипсихические действия. Это сочеталось с отказ
от включения ассоциаций в структуру реального действия и с тем,
они становились чисто механическим процессом соединения впеч)
лений и их следов,
Таковой являлась весьма популярная в первой половине прои>
го века психическая доктрина Джеймса Милля, который, исполы
механические и силовые образы физического мира, представили
аналогии с ними и мир психических явлений, который отождествля
ся с тем, что непосредственно дано сознанию. Последнее рисовало
построенным из идей, образующих комплексы, которые движутся
собственным орбитам.
Законам ассоциации приписывалось чисто феноменальное зна<
ние. Они становились правилом появления в сознании сменяю
друг друга в определенной последовательности феноменов, причем
правилом, которое не имело никакого основания, кроме свойств са-
мого сознания.
Важная, имевшая серьезные последствия для будущего психоло-
гии попытка выйти за пределы сознания субъекта была предпринята
Гербартом. За непознаваемой (именно так он считал) душой субъекта
Гербарт оставлял только одну функцию- функцию порождения пред-
ставлений. Однажды появившись, они начинают вытеснять друг дру-
га из сознания, образуя так называемую апперцептивную массу.
Напомним, что понятие об апперцепции ввел Лейбниц. Он обра-
тился к этому понятию, чтобы выделить в неисчислимой массе не-
осознаваемых представлений (перцепций) именно те, которые бла-
годаря вниманию и памяти начинают осознаваться. С тех пор аппер-
цепция стала синонимом особой внутренней активности, "вмешатель-
ство" которой определяет характер представленности субъекту тех или
иных содержаний сознания.
Согласно Гербарту, "апперцептивная масса" - это запас представ-
лений, сложившихся в индивидуальном опыте субъекта. Они силой
удерживают в сознании данный психический элемент. Облекая свое
учение о "статике и динамике представлений" в строгие математиче-
ские формулы, Гербарт надеялся открыть закономерности, которым
подчинена внутренняя психическая активность. Он исходил из того,
что представления сами по себе являются силовыми величинами.
Спонтанная активность тем самым устранялась из сознания в целом,
но переходила в каждый из его элементов, образующий за порогом
сознания насыщенную внутренней энергией область бессознательной
психики. Гербарт полагал, будто благодаря этому удается внедрить в
психологию "нечто похожее на изыскания естественных наук". Из-
мерению подлежат, по его проекту, такие признаки представлений,
как их интенсивность, тормозящий эффект, который они оказывают
ДРУГ на друга, стремление к самосохранению и т. д. Все это происхо-
дит на уровне неосознаваемой субъектом психической динамики.
Картина скрытой за порогом сознания бурной психической актив-
ности оказала влияние на последующую психологию, в частности, по
мнению многих историков, на Фрейда. Во всяком случае, перенос объ-
нения внутренних процессов с уровня сознания как области, от-
ой самонаблюдению субъекта, на область неосознаваемой пси-
и, где и разыгрываются основные действия этого субъекта, отра-
новый поворот в их объяснении. Движущим началом этого пово-
тали процессы, происходящие под эгидой не психологии, а фи-
"ии, прежде всего физиологии органов чувств.
Мышца как орган Ее первые успехи определялись установлением
познавательного прямой зависимости сенсорных элементов созна-
действия ния от нервного субстрата. Открытие "специфи-
ческой энергии" нервной ткани Гельмгольц -
один из основоположников психофизиологии органов чувств - счи-.
тал не уступающим по своей значимости для науки закону Ньютона.
Но наряду с установлением факта производности ощущений от-1
устройства органа, его структурных характеристик в исследованиях!
по физиологии рецепторов выявилась еще одна зависимость, долгот
время остававшаяся в тени, но в дальнейшем радикально изменив-1
шая трактовку категории действия.
Это было связано с установкой на экспериментальный анализ i
только начального звена в процессе взаимодействия организма
внешним раздражителем, но и завершающего звена этого процесса
именно - мышечной реакции. Именно этот эффект побудил иссл<
дователей выйти за пределы актов и элементов сознания к реальное
действию организма в окружающем его пространстве. Вопреки пр
обретшему большую популярность воззрению Канта об априорное
(до-опытного и вне-опытного характера) восприятия пространств
психофизиологии возникают концепции, согласно которым это в(
приятие вырабатывается постепенно благодаря связи между проду
тами деятельности органов чувств (сенсорными образами) и двиг
тельными реакциями. Сетчатая оболочка глаза сама по себе несц
собна ощущать пространственную смежность и раздельность точ
воспринимаемом образе. Эту способность она приобретает благо)
ря тому, что при освещении различных пунктов меняется xapaicf
движения глазных мышц ("двигательных придатков" органа чувс
В результате каждый пункт сетчатки все прочнее ассоциируется
определенным мышечным сигналом. Двигательная "развертка
здаетсхемудля построения посредством "воспитанной мышцей"
чатки пространственного образа объекта.
Эти исследования, проведенные физиологами - учеными, ор>
тировавшимися на принципы и методы естественных наук, суще
венно влияли на преобразование общего стиля психологическо
мышления, обогащая его категориальный аппарат и прежде всего
тегорию действия. Преодолевалось, как мы видели, расщепленисИ
нятия о действии на внутреннее (исходящие от субъекта, трактуемо
в качестве последней причинной инстанции) и внешнее (произ1
ное в силу своей пассивности от физических воздействий). ДейС
во все большей степени приобретало характер целостного сенсс
торного акта.
При этом следует особое внимание обратить на два момента.
Прежде всего, деятельность мышцы могла войти в этот целостный
акт только потому, что она приобретала значение не чисто моторной,
мышечной реакции, но и выполняющей познавательную работу. Это
имело, естественно, свои предпосылки в самом устройстве органа, на-
деленного "сенсорами" - чувствительными нервами, которые способ-
ны различать сигналы, информирующие об эффекте действия. Из этого
в свою очередь следовал важнейший для понимания динамики цело-
стного сенсомоторного акта вывод о своеобразии его регуляции, ко-
торая впоследствии была обозначена термином "обратная связь".
Именно в сфере изучения психомоторных действий зародилось это по-
нятие, ставшее фундаментальным в теориях саморегуляции поведе-
ния. Механизм саморегуляции работал в режиме, предполагающем,
что активность психофизиологической структуры действия реализу-
ется объективно, безотносительно к импульсам, "излучаемым" акта-
ми сознания. Тем самым снималось расщепление различных типов
действия на три разряда: а) чисто сознательные, б) бессознательные
(непроизвольные) и в) чисто рефлекторные, не имеющие отношения
к психике, поскольку исчерпывающе объяснимы "связью нервов".
Все эти преобразования в категории действия были обусловлены не
умозрительными соображениями о соотношении между психикой и со-
знанием (как, например, в учении Гербарта), а исследовательской прак-
тикой, побуждающей при изучении такого объекта, как органы чувств
и органы движений, коренным образом изменять прежние воззрения
на характер отношений между этими органами, фиксировать их внут-
реннюю взаимозависимость и утверждать благодаря этому во внутрен-
нем составе знания о психике принципиально новую интерпретацию
такого ее неотъемлемого компонента, как психическое действие.
Как мы видели, важнейшей предпосылкой всех этих преобразова-
ний стало открытие того, что мышца, рассматривавшаяся прежде как
энергетическая машина, выступала отныне и как особый орган чувств.
Неосознаваемость или крайне слабая осознаваемость сенсорных сиг-
налов, сообщаемых этим органом, побудила физиологов говорить о
неосознаваемых ощущениях", или, как образно выражался Сеченов,
о темном мышечном чувстве". Но какая бы терминология ни исполь-
лась, признание мышцы органом не только локомоции, ной сен-
сорной активности разрушало все прежние дуалистические модели
твия, преобразуя их из физиологических, с одной стороны, и по-
Дземых имманентной, произвольной активностью сознания -
РУ"ой, в психологические структуры, имеющие объективный (не-
мый от интенций субъекта) и в то же время не сводимый к фи-
"гическим реакциям статус в общей системе знаний о регуляции
"ведения.
1253 177
От сенсомоторного
действия к интел-
лектуальному
В то же время в исследованиях функций орга-
нов чувств народилась идея трактовки сенсомо-
торного действия как компонента более слож-
ной структуры. Построение ее достигается по-
средством серии операций, "алгоритмы" которых отнюдь не подобны
простым сочетаниям элементов, изображаемым учением об ассоциа-
циях. Эти операции, как уже отмечалось, Гельмгольц назвал "бессоз-
нательными умозаключениями".
Среди многих опытов Гельмгольца в этом направлении можно ука-
зать на использование им различного рода призм, искажающих визу-,
альный образ в естественных условиях видения. Несмотря на то что
преломление лучей дает искаженное восприятие объекта, испытуен1
мые очень скоро научились видеть сквозь призму правильно. Этодо
стигалось благодаря опыту, состоявшему в многократной проверке,
действительного положения объекта, его формы, величины и т д. по-)
средством движения глаз, рук, всего тела. Обобщая относящиеся щ
этой области факты, Гельмгольц и выдвинул свою гипотезу о "бессоз-
нательных умозаключениях", которые производит не абстрактный ум
а глазодвигательный аппарат. Так, умозаключение о величине пред-1
мета строится путем варьирования действий, устанавливающих связ
между величиной изображения на сетчатке и степенью напряжения
мышц, производящих приспособление глаза к расстояниям. На эл
же базируется константность (постоянство) восприятия, достигаем
благодаря все той же импликации как форме бессознательного вьп
да ("если... то..."). Если величина образа на сетчатке такая-то, а на
пряжение мышц подает данный сигнал (о характере их сокращения
то, несмотря на изменчивость величины образа, который возник>
по законам оптики, мы воспринимаем константность предмета.
Гипотеза Гельмгольца о бессознательных умозаключениях разрушав
казавшуюся прежде непреодолимой пропасть между действием телеснь
(мышечным движением) и действием умственным, которое веками бЫ<
ло принято относить за счет активности души или сознания. Гипотез
Гельмгольца воспринял и прочно утвердил в русской психологии Сече
нов. Он развил ее в свою концепцию "предметного мышления", соглас
но которой умственные операции сравнения, анализа, синтеза, умозап
лючения имеют в качестве своей телесной инфраструктуры реальные деЙ
ствия оперирующего с внешними объектами организма.
Сеченову же принадлежала и другая идея - искан
Интериоризация пути объяснения внутренних психических деЯ
действий ствий в сфере действий реальных, производимых
процессе адаптации живой системы к прострап
ственно-временным координатам внешней среды.
В своей работе "Рефлексы головного мозга" Сеченов определил
мысль как заторможенный рефлекс, как "две трети рефлекса". Такое
определение могло дать повод для предположения, что царство мыс-
ди начинается там, где кончается непосредственное реальное взаи-
модействие человека с его предметным, внешним окружением. От-
сюда следовало, что мысль в отличие от чувственного впечатления не
имеет отношения к двигательному компоненту, а тем самым и к кон-
тактам организма с независимым от него объектом.
Но Сеченов совершенно иначе решал эту проблему. Он отстаивал
формулу о целостном, нераздельном психическом акте, сохраняющем
свою трехчленную целостность при незримости двигательного завер-
шения. Так обстоит дело, например, при "зрительном мышлении"
(основанном на такой фундаментальной операции, как сравнение, ре-
ализуемой посредством двигательной механики, когда глаза "пере-
бегают" с одного предмета на другой). В этом случае, как писал Сече-
нов, "умственные образы предметов как бы накладываются друг на
друга". Если воспринимается один предмет, акт сравнения тоже не-
пременно совершается - наличный предмет сравнивается с уже име-
ющейся в сознании меркой.
В какой же форме представлена эта мерка? Репродуцируется весь
прежний целостный процесс восприятия, стало быть, и двигательное
звено этого процесса. Иначе говоря, прежние внешние действия пре-
образуются во внутренние. Реальное сравнение, произведенное по-
средством этих внешних действий, становится "умственной меркой"
для всех последующих операций, которые означают обеспечиваемое
мышечной работой соизмерение образов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96