("Наша
революция", 1906 г., стр. 250).
Зиновьев поднимал (в 1925 г.!) большой шум по поводу того, что я ставил (в
1905 г.!) как бы на одну доску крестьянство и интеллигенцию. Ничего
другого, кроме этого, он в приведенных строках не вычитал. Упоминание
интеллигенции вызывалось условиями того периода, когда интеллигенция играла
политически совсем не ту роль, что ныне: от имени крестьянства говорили
тогда сплошь интеллигентские организации; социалисты-революционеры
официально строили свою партию на "триаде" пролетариат, крестьянство,
интеллигенция; меньшевики, как я писал в то время, ловили за ноги каждого
радикального интеллигента, чтобы доказать расцвет буржуазной демократии. О
бессильи интеллигенции, как "самостоятельной" социальной группы, и решающем
значении революционного крестьянства я высказывался уже в то время сотни
раз. Но дело здесь ведь не в отдельной полемической фразе, отстаивать
которую я совсем не собираюсь. Суть цитаты в том, что я принимаю целиком
ленинское содержание демократической диктатуры и требую лишь более точного
определения ее политической механики, т. е. исключения такой коалиции, где
пролетариат будет только заложником в составе мелко-буржуазного
большинства.
Возьмем теперь ленинскую статью 1916 г., которая, как отмечает сам Радек,
направлена была "формально против Троцкого, а на деле против Бухарина,
Пятакова, пишущего эти строки (т. е. Радека) и ряда других товарищей". Это
очень ценное заявление, вполне подтверждающее мое тогдашнее впечатление,
что полемика направлена Лениным по мнимому адресу, ибо меня она, как я
сейчас покажу, совершенно не задевала по существу. В этой статье есть
именно то самое обвинение меня в "отрицании крестьянства" (в двух строках),
которое (обвинение) составило впоследствии главный капитал эпигонов и их
последователей. Между тем "гвоздем" этой статьи - как выражается Радек -
является следующее место:
"Троцкий не подумал, - говорит Ленин, цитируя мои собственные слова, - что,
если пролетариат увлечет непролетарские массы деревни на конфискацию
помещичьих земель, и свергнет монархию, то это и будет завершением
"национальной буржуазной революции", в России, это и будет
революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства".
(Ленин, т. XIII, стр. 214).
Что упрек в "отрицании" крестьянства Ленин направлял в этой статье "не по
адресу", имея на деле в виду Бухарина и Радека, которые действительно
перепрыгивали через демократический этап революции, ясно не только из всего
сказанного выше, но и из самой же приведенной Радеком цитаты, которую он
справедливо называет "гвоздем" ленинской статьи. В самом деле, Ленин прямо
ссылается на слова моей статьи о том, что только независимая и смелая
политика пролетариата может "увлечь непролетарские массы деревни на
конфискацию помещичьих земель, свержение монархии" и пр., и Ленин
прибавляет: "Троцкий не подумал, что... это и будет
революционно-демократической диктатурой". Другими словами, Ленин здесь
признает и, так сказать, удостоверяет, что Троцкий на деле приемлет все
реальное содержание большевистской формулы (сотрудничество рабочих с
крестьянами и демократические задачи этого сотрудничества), но не хочет
признать, что это и будет демократическая диктатура, завершение
национальной революции. Таким образом, в этой наиболее как-будто "острой"
полемической статье спор идет не по поводу программы ближайшего этапа
революции и ее движущих классовых сил, а именно по поводу политического
соотношения этих сил, по поводу политического и партийного характера
диктатуры. Если полемические недоразумения, отчасти, в силу не полной еще
ясности самих процессов, отчасти вследствие фракционных обострений, были
понятны и неизбежны в то время, то совершенно не понятно, как Радек
умудряется вносить в вопрос такую путаницу задним числом.
Полемика моя с Лениным шла по существу о возможности самостоятельности (и о
степени самостоятельности) крестьянства в революции, в частности о
возможности самостоятельной крестьянской партии. Я обвинял в этой полемике
Ленина в преувеличении самостоятельной роли крестьянства. Ленин обвинял
меня в недооценке революционной роли крестьянства. Это вытекало из логики
самой полемики. Но разве же не презрения заслуживает тот, кто сейчас, два
десятилетия спустя, пользуется этими старыми цитатами, отрывая их от
фундамента тогдашних партийных отношений и придавая абсолютную ценность
каждому полемическому преувеличению или эпизодической ошибке, вместо того,
чтобы вскрыть, в свете величайшего революционного опыта, каков был
действительный стержень разногласий, и какова была их реальная, а не
словесная амплитуда.
Вынужденный ограничивать себя в выборе цитат, я лишь сошлюсь здесь на
конспективные тезисы Ленина об этапах революции, написанные им в конце 1905
года, но впервые опубликованные только в 1926 г., в V-м ленинском Сборнике
оппозиционерами, Радеком в том числе, как лучший подарок оппозиции, ибо
Ленин по всем статьям сталинского уложения оказывался повинным в
"троцкизме". Важнейшие пункты резолюции VII-го пленума ИККИ, осуждающей
троцкизм, кажутся как бы сознательно и преднамеренно направленными против
основных тезисов Ленина. Сталинцы скрежетали зубами по поводу опубликования
этих тезисов. Редактор "Сборника" Каменев со свойственным ему не очень
застенчивым "благодушием" прямо говорил мне, что, если бы дело не шло к
блоку с нами, он ни в коем случае не допустил бы опубликования этого
документа. Наконец, в статье Костржевой в "Большевике" тезисы эти оказались
злостно фальсифицированы именно для того, чтоб не подводить Ленина под
обвинение в "троцкистском" отношении к крестьянству вообще, к середняку в
особенности.
Приведу здесь еще следующую оценку самим Лениным разногласий со мною,
данную им в 1909 г.:
"Т. Троцкий в этом рассуждении сам допускает "участие представителей
демократического населения" в "рабочем правительстве, т. е. допускает
правительство из представителей пролетариата и крестьянства. На каких
условиях допускать участие пролетариата в правительстве революции, - вопрос
особый, и по этому вопросу, очень может быть, большевики не сойдутся не
только с Троцким, но и с польскими с.-д. Но вопрос о диктатуре
революционных классов никоим образом не сводится к вопросу о "большинстве"
в том или ином революционном правительстве, об условиях допустимости
участия с.-д. в том или ином правительстве" (т. XI, ч. I, стр. 229,
подчеркнуто мною).
В приведенной цитате Ленина снова удостоверяется, что Троцкий приемлет
правительство из представителей пролетариата и крестьянства, значит не
"перепрыгивает" через это последнее. Ленин подчеркивает при этом, что
вопрос о диктатуре не сводится к вопросу о большинстве в правительстве. Это
совершенно бесспорно. Дело идет прежде всего о совместной борьбе рабочих и
крестьян, и следовательно о борьбе пролетарского авангарда за влияние на
крестьян против либеральной или национальной буржуазии. Но если вопрос о
революционной диктатуре рабочих и крестьян не сводится к вопросу о том или
ином большинстве в правительстве, то, при победе революции, он неизбежно
приводит к этому вопросу, как решающему. Как мы видели, Ленин осторожно (на
всякий случай) оговаривается, что, если дело дойдет до вопроса об участии
партии в революционном правительстве, может быть мы с Троцким и с польскими
товарищами разойдемся насчет условий этого участия. Речь шла, таким образом
о возможном разногласии, поскольку Ленин теоретически допускал участие в
демократическом правительстве представителей пролетариата, в качестве
меньшинства. События показали, однако, что мы не разошлись. В ноябре 1917
года на верхах партии шла неистовая борьба по вопросу о коалиционном
правительстве с эсерами и меньшевиками. Ленин, не возражая в принципе
против коалиции на советской основе, категорически требовал твердо
обеспеченного большевистского большинства. Я шел рука об руку с Лениным.

* * *

Теперь послушаем, к чему собственно сводит Радек весь вопрос о
демократической диктатуре пролетариата и крестьянства.
"В чем же основном - спрашивает он - правильной оказалась старая
большевистская теория 1905 г.? В том, что совместное выступление
петроградских рабочих и крестьян (солдат петроградского гарнизона)
опрокинуло царизм (в 1917 году. Л. Т.). В основном ведь формула 1905 г.
предвидит лишь соотношение классов, а не конкретное политическое
учреждение".
Ну, уж извините! Если я называю старую ленинскую формулу "алгебраической",
то вовсе не в том смысле, что ее позволительно свести к пустому месту, как
это, не задумавшись, делает Радек. "Основное осуществилось: пролетариат и
крестьянство совместно разбили царизм". Но это "основное" осуществлялось во
всех без исключения победоносных и полупобедоносных революциях. Царей,
феодалов, попов везде и всегда били своими боками пролетарии или
предпролетарии, плебеи и мужики. Это было уже в XVI столетии в Германии и
даже ранее того. В Китае "милитаристов" били те же рабочие и крестьяне.
Причем же тут демократическая диктатура? В старых революциях ее не было, не
было и в китайской. Почему? Потому, что верхом на рабочих и крестьянах,
выполнявших черную работу революции, сидела буржуазия. Радек так сильно
отвлекся от "политических учреждений", что позабыл самое "основное" в
революции: кто руководит и кто берет власть. Между тем, революция есть
борьба за власть. Это есть борьба политическая, которую классы ведут не
голыми руками, а через посредство "политических учреждений" (партий и пр.).
"Люди, не продумавшие сложности метода марксизма и ленинизма, - громит нас,
грешных, Радек, - поняли дело так: непременно дело должно кончиться
совместным правительством рабочих и крестьян, да некоторые даже подумали,
что это непременно должно быть коалиционное правительство партий, рабочей и
крестьянской".
Вот какие эти "некоторые" простаки!.. А что же думает сам Радек? Что
победоносная революция не должна привести к новому правительству, или что
это правительство не должно отобразить и закрепить определенное соотношение
революционных классов? Радек так углубил "социологически" проблему, что от
нее ничего не осталось, кроме словесной шелухи.
Насколько недопустимо отвлекаться от вопроса о политических формах
сотрудничества рабочих и крестьян, лучше всего покажут нам следующие слова
из доклада самого же Радека в Коммунистической Академии в марте 1927 г.
"Я в "Правде" написал в прошлом году статью об этом (кантонском)
правительстве, назвав его крестьянско-рабочим. А товарищ в редакции, думая,
что я ошибся, исправил: рабоче-крестьянское правительство. Я не протестовал
и так и оставил: рабоче-крестьянское правительство".
Таким образом, Радек в марте 1927 года (не в 1905 году!), считал, что может
существовать крестьянско-рабочее правительство, в отличие от
рабоче-крестьянского. Редактор "Правды" этого не понял. Признаюсь, и я не
понимаю, хоть убей. Что такое рабоче-крестьянское правительство, мы хорошо
знаем. Ну, а что такое крестьянско-рабочее правительство, в отличие от
рабоче-крестьянского и в противовес ему? Потрудитесь объяснить эту
загадочную перестановку прилагательных! Тут мы подходим к самой сердцевине
вопроса. В 1926 году Радек думал, что кантонское правительство Чан-Кай-Ши
является крестьянско-рабочим, и в 1927 году он это определение повторил. На
деле же оказалось, что это было буржуазное правительство, эксплоатировавшее
революционную борьбу рабочих и крестьян и затем утопившее их в крови. Чем
же объясняется эта ошибка? Радек просто обознался? На расстоянии можно
обознаться. Тогда так и говори: не понял, не разглядел, ошибся. Но нет, тут
не фактическая ошибка, из-за недостатка информации, а, как ясно становится
сейчас, глубоко принципиальная. Крестьянско-рабочее правительство, в
противовес рабоче-крестьянскому, это и есть Гоминдан. Ничего другого оно не
может означать. Если крестьянство не идет за пролетариатом, то оно идет за
буржуазией. Думаю, что в моей критике сталинской фракционной идеи
"двухсоставной рабоче-крестьянской партии" этот вопрос достаточно выяснен.
(См. "Критика программы Коминтерна"). Кантонское "крестьянско-рабочее"
правительство, в отличие от рабоче-крестьянского, и есть на языке нынешней
китайской политики единственно мыслимое выражение "демократической
диктатуры" в противовес пролетарской диктатуре, иначе сказать, воплощение
сталинской гоминдановской политики в противовес большевистской, которую
Коминтерн называет "троцкистской".

IV

КАК ВЫГЛЯДЕЛА ТЕОРИЯ ПЕРМАНЕНТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ НА ПРАКТИКЕ?

Критикуя теорию, Радек присоединяет к ней, как мы видели, и "тактику, из
нее вытекающую". Это очень важное прибавление. Официальная критика
"троцкизма" в этом вопросе осторожно ограничивалась теорией... Но Радеку
этого не достаточно. Он ведет борьбу против определенной (большевистской)
тактической линии в Китае. Ему нужно эту линию скомпрометировать теорией
перманентной революции, а для этого необходимо доказать, или хоть сделать
вид, будто это кем-то уже доказано, что из этой теории в прошлом вытекала
неправильная тактическая линия. Радек вводит здесь в прямое заблуждение
своих читателей. Возможно, что сам он не знает истории революции, в которой
никогда не принимал прямого участия. Но он, повидимому, совершенно не дал
себе труда проверить вопрос по документам. Между тем главные из них собраны
во II томе моих "Сочинений": проверка доступна сейчас каждому грамотному
человеку.
Итак, да будет Радеку известно: почти на всех этапах первой революции у
меня была полная солидарность с Лениным в оценке сил революции и ее
очередных задач, несмотря на то, что весь 1905 год я провел нелегально в
России, а 1906 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199