Да и для самого Радека она была бы сегодня слишком
убийственной, так как дала бы яркую картину его идейной эволюции, которая
очень напоминает "эволюцию" человека, летящего с шестого этажа на мостовую.
Происхождение настоящей брошюры достаточно объясняет, почему Радек занимает
в ней больше места, чем то, на которое он, пожалуй, имел бы право
претендовать. Радек не выдумал ни одного нового довода против теории
перманентной революции. Он выступил, как эпигон эпигонов. Читателю
рекомендуется, поэтому, видеть в Радеке не просто Радека, а представителя
некоторой коллективной фирмы, неполноправным участником которой Радек стал
ценою отречения от марксизма. Еслиб все же Радек лично нашел, что на его
долю пришлось слишком большое количество пинков, он мог бы, по собственному
усмотрению, передать их более ответственным адресатам. Это уже внутреннее
дело фирмы. С моей стороны возражений не встретится.

* * *

Разные группировки германской коммунистической партии приходили к власти
или боролись за власть, демонстрируя свою пригодность для руководства
критическими упражнениями насчет перманентной революции. Но вся эта
литература - Маслова, Тальгеймера и проч. - развертывалась на таком
плачевном уровне, что не дает даже повода для критического ответа.
Тельманы, Ремеле и др. нынешние вожди по назначению спустили вопрос еще
ступенькой ниже. Все эти критики успели лишь показать, что они не подошли
даже к порогу вопроса. Я поэтому и оставил их... за порогом. Кто способен
интересоваться теоретической критикой Маслова, Тальгеймера и пр., тот после
прочтения этой книжки может вернуться к писаниям названных авторов, чтобы
убедиться в их невежестве и недобросовестности. Этот результат явится, так
сказать, побочным продуктом предлагаемой читателю работы.

Принкипо, 30 ноября 1929 г.
Л. Троцкий.

I

ВЫНУЖДЕННЫЙ ХАРАКТЕР НАСТОЯЩЕЙ РАБОТЫ И ЕЕ ЦЕЛЬ

Теоретический спрос партии, руководимой право-центристским блоком, шесть
лет подряд покрывался анти-троцкизмом: единственный продукт, который
имеется в неограниченном количестве и раздается даром. Сталин впервые
приобщился к теории в 1924 г. своими бессмертными статьями против
перманентной революции. Даже Молотов получил крещение "вождя" в этой
купели. Фальсификация в полном ходу. На днях я видел случайно объявление об
издании на немецком языке ленинских работ 1917 года. Это неоценимый подарок
передовым немецким рабочим. Но можно заранее представить себе, сколько там
фальсификаций, в тексте и особенно в примечаниях. Достаточно сказать, что
на первом месте в оглавлении поставлены письма Ленина к Колонтай, в
Нью-Иорк. Почему? Только потому, что в письмах этих есть резкие замечания
по моему адресу, основанные на совершенно ложной информации со стороны
Колонтай, которая в тот период делала к своему органическому меньшевизму
прививку истерической ультра-левизны. В русском издании эпигоны вынуждены
были, хоть и двусмысленно, отметить, что Ленин был неправильно
информирован. Можно, однако, не сомневаться, что в немецком издании и этой
уклончивой оговорки нет. Надо еще прибавить, что в тех же письмах Ленина к
Колонтай были неистовые нападки на Бухарина, с которым Колонтай была
солидарна. Но эта часть писем пока-что скрыта. Она появится на свет только
в момент открытой кампании против Бухарина. Ждать этого не долго*1. С
другой стороны, целый ряд ценнейших документов, статей и речей Ленина,
протоколов, писем и пр. остаются скрытыми только потому, что режут Сталина
и К-о или подрывают легенду о троцкизме. В истории трех русских революций,
как и в истории партии, буквально не осталось живого места: теория, факты,
традиции, наследство Ленина, все принесено в жертву борьбе с "троцкизмом",
которая с момента болезни Ленина задумана и организована была, как
персональная борьба с Троцким, а развернулась, как борьба с марксизмом.
/*1 Это предсказание успело с того времени осуществиться./
Снова подтвердилось, что самое, казалось бы, бесцельное перетряхивание
давно отзвучавших споров удовлетворяет обычно какой-то неосознанной
общественной потребности сегодняшнего дня, которая сама по себе вовсе не
идет по линии старых споров. Кампания против "старого троцкизма" была на
самом деле кампанией против октябрьских традиций, которые становились для
новой бюрократии все более стеснительными и невыносимыми. Троцкизмом стали
называть все, от чего нужно было оттолкнуться. Так, борьба с троцкизмом
постепенно стала выражением теоретической и политической реакции в широких
непролетарских, отчасти и в пролетарских кругах и отражением этой реакции в
партии. В частности каррикатурное, исторически-искаженное
противопоставление перманентной революции ленинской линии на "союз с
мужиком" родилось целиком в 1923 году, вместе с периодом
общественно-политической и партийной реакции, как наиболее ее яркое
выражение, как органическое отталкивание бюрократа и собственника от
международной революции с ее "перманентными" потрясениями, как выражение
мещанской и чиновничьей тяги к порядку и покою. Злобная травля против
перманентной революции явилась в свою очередь, только расчисткой почвы для
теории социализма в отдельной стране, т. е. для национал-социализма новой
формации. Разумеется, эти новые социальные корни борьбы против "троцкизма"
сами по себе ничего не говорят ни за ни против правильности теории
перманентной революции. Но без понимания этих подспудных корней спор будет
неизбежно принимать академически бесплодный характер.
Я не мог заставить себя в эти годы оторваться от новых задач и вернуться к
старым вопросам, связанным с периодом революции 1905 г., поскольку они
касались, главным образом, моего прошлого и против него искусственно
направлялись. Разобрать старые разногласия и, в частности, старые мои
ошибки в связи с условиями, их породившими, разобрать с такой полнотой,
чтоб они стали понятны молодому поколению, не говоря о впавших в
политическое детство стариках, можно только в масштабе целой книги.
Казалось диким тратить на это время, свое и чужое, когда в порядке дня
стояли все время гигантской важности новые вопросы: задачи немецкой
революции, вопрос о дальнейших судьбах Англии, вопрос о взаимоотношениях
Америки и Европы, проблемы, открывавшиеся стачками британского
пролетариата, задачи китайской революции, наконец, и в первую голову, наши
внутренние хозяйственные и общественно-политические противоречия и задачи,
- все это достаточно, по моему, оправдывало постоянные отодвигания с моей
стороны историко-полемической работы о перманентной революции. Но
общественное сознание не терпит пустоты. За последние годы теоретическая
пустота заполнялась, как уже сказано, мусором антитроцкизма. Эпигоны,
философы и дельцы партийной реакции, сползали вниз, учились у тупоумного
меньшевика Мартынова, попирали Ленина, барахтались в болоте и все это
называли борьбой с троцкизмом. Они умудрились не дать за эти годы ни одной
сколько-нибудь серьезной или значительной работы, которую можно бы не
стыдясь вслух назвать, ни одной политической оценки, которая бы
сохранилась, ни одного прогноза, который бы подтвердился, ни одного
самостоятельного лозунга, который бы идейно подвинул нас вперед. Везде
труха и халтура.
Сталинские "Вопросы Ленинизма" представляют собою кодификацию этого
идейного мусора, официальный учебник короткомыслия, коллекцию нумерованных
пошлостей (я стараюсь дать наиболее умеренные определения). "Ленинизм"
Зиновьева есть... зиновьевский ленинизм, не больше и не меньше. Принцип его
почти как у Лютера: "Я на этом стою, но... могу также и иначе". Усвоение
этих теоретических плодов эпигонства одинаково невыносимо, с той разницей,
что при чтении зиновьевского "Ленинизма" кажется, будто давишься
непресованной ватой, тогда как сталинские "Вопросы" вызывают физическое
ощущение мелко-изрубленной щетины. Эти две книги, каждая по своему,
отражают и увенчивают эпоху идейной реакции.
Примеривая и пригоняя все вопросы к "троцкизму" - справа, слева, сверху,
снизу, спереди и с тылу - эпигоны умудрились, в конце концов, поставить все
мировые события в прямую или косвенную зависимость от того, как выглядела у
Троцкого перманентная революция в 1905 году. Набитая фальсификациями
легенда "троцкизма" стала некоторым фактором современной истории. И, хотя
право-центристская линия последних лет скомпрометировала себя во всех
частях света рядом банкротств исторического масштаба, тем не менее, борьба
с центристской идеологией Коминтерна уже немыслима сейчас, или, по крайне
мере, крайне затруднена без оценки старых споров и прогнозов, ведущих свое
происхождение с начала 1905 года. Возрождение марксистской, сталобыть
ленинской, мысли в партии немыслимо без полемического аутодафе для
макулатуры эпигонов, без теоретически-беспощадной экзекуции аппаратных
экзекуторов. Написать такую книгу совсем не трудно. Все элементы ее налицо.
Но именно потому и трудно писать ее, что приходится, по слову великого
сатирика Салтыкова, спускаться в область "азбучных испарений" и оставаться
продолжительное время в этой совсем не духовитой атмосфере. Тем не менее
это стало абсолютно неотложным, ибо на борьбе с перманентной революцией
непосредственно строится защита оппортунистической линии в области проблем
Востока, т. е. большей половины человечества.
Я уже совсем было приступил к этой непривлекательной работе, -
теоретической полемике с Зиновьевым и Сталиным, отложив для часов отдыха
книги наших классиков (и водолазы вынуждены подниматься наверх, чтобы
глотнуть свежего воздуха), - как вдруг неожиданно для меня появилась в
обращении статья Радека, посвященная "углубленному" противопоставлению
теории перманентной революции - воззрениям Ленина на тот же вопрос. Сперва
я собирался отложить работу Радека в сторону, чтоб уж не отвлекаться от
уготованной мне судьбою комбинации из непрессованной ваты и рубленной
щетины. Но целый ряд дружеских писем заставил меня внимательнее прочитать
работу Радека, и я пришел к такому выводу: для более узкого круга лиц,
которые думают самостоятельно, не под указку, и добросовестно учатся
марксизму, работа Радека вреднее официальной литературы - в том же смысле,
в каком оппортунизм в политике тем опаснее, чем он замаскированнее, и чем
лучшей личной репутацией прикрыт. Радек является одним из моих ближайших
политических друзей. Это достаточно запечатлено событиями последнего
периода. Но в течение последних месяцев ряд товарищей с тревогой следил за
эволюцией Радека, который с крайнего левого фланга оппозиции передвинулся
на ее правый фланг. Все мы, ближайшие друзья Радека, знаем, что его
блестящие политические и литературные данные сочетаются с исключительной
импульсивностью и впечатлительностью, качествами, которые в условиях
коллективной работы являются ценным источником инициативы и критики, но в
обстановке разобщенности могут дать совсем иные плоды. Последняя работа
Радека, - в связи с рядом его предшествующих выступлений, - вынуждает
признать, что Радек потерял компас, или, что компас этот находится под
воздействием длительной магнитной аномалии. Работа Радека совсем не есть
эпизодическая экскурсия в прошлое; нет, это не вполне продуманная, но не
менее от этого вредная поддержка официального курса, со всей его
теоретической мифологией.
Охарактеризованная выше политическая функция нынешней борьбы с "троцкизмом"
ни в каком случае не означает, разумеется, что внутри самой оппозиции,
которая сложилась, как марксистский оплот против идейно-политической
реакции, недопустима внутренняя критика и, в частности, критика моих старых
расхождений с Лениным. Наоборот, такая работа самоуяснения может быть
только плодотворной. Но здесь, во всяком случае, требовалось сугубое
соблюдение исторической перспективы, серьезная работа над источниками и
освещение прошлых распрей светом нынешней борьбы. Обо всем этом нет у
Радека и помина. Как бы не замечая того, он просто включается в цепь борьбы
против "троцкизма", пользуясь не только односторонне подобранными цитатами,
но и в корне ложным официальным их истолкованием. Там, где он, как будто
бы, отмежевывается от официальной кампании, он делает это настолько
двусмысленно, что оказывает ей на самом деле двойную поддержку
"беспристрастного" свидетеля. Как всегда бывает при идейном сползании, в
последней работе Радека нельзя найти и следов его политической
проницательности и литературного мастерства. Работа без перспектив, без
трех измерений, работа в одной плоскости цитат и именно поэтому - плоская
работа.
Из какой политической потребности она родилась? Из разногласий, возникших у
Радека с подавляющим большинством оппозиции по вопросам китайской
революции. Раздаются, правда, отдельные голоса в том смысле, что китайские
разногласия сейчас "не актуальны" (Преображенский). Но на эти голоса нельзя
даже серьезно откликаться. Весь большевизм вырос и окончательно сложился на
критике и проработке, по свежим следам, опыта 1905 года, когда этот опыт
был еще непосредственным переживанием первого поколения большевиков. Как же
иначе, на каком другом событии могут ныне учиться новые поколения
пролетарских революционеров, если не на свежем, еще не остывшем, еще
дымящемся кровью опыте китайской революции? Только безжизненные педанты
могут "откладывать" вопросы китайской революции, чтобы затем на досуге
изучать их в "спокойной" обстановке. Большевикам-ленинцам это тем менее к
лицу, что революции в странах Востока еще никак не сняты с порядка дня, а
сроки их никому не известны.
Заняв ложную позицию в вопросах китайской революции, Радек пытается
ретроспективно обосновать ее односторонним и искаженным изображением старых
моих разногласий с Лениным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199