что на значительном своем протяжении "одна шестая
часть земного шара" представляет царство первобытной отсталости; что
производительность труда, несмотря на национализацию средств произ-
водства, еще гораздо ниже, чем в капиталистических странах; наконец, - и
это сейчас важнее всего, - что главные отряды мирового пролетариата раз-
биты, неуверены в себе и лишены надежного руководства. Так, Октябрьская
революция, в которой вожди ее видели только вступление к мировой револю-
ции, но которая ходом вещей получила на время самодовлеющее значение,
обнаруживает на новой исторической ступени свою глубокую зависимость от
мирового развития. Снова становится очевидно, что исторический вопрос:
кто - кого? не может быть разрешен в национальных рамках; что внутренние
успехи или неудачи лишь подготовляют более или менее благоприятные усло-
вия для его разрешения на мировой арене.

Советская бюрократия, надо отдать ей эту справедливость, приобрела
огромный опыт управления людскими массами: их убаюкиванья, их разделения
и обессиления, их прямого обмана - с целью неограниченного властвования
над ними. Но именно по этой самой причине она утратила всякие следы спо-
собности революционного воспитания масс. Задушив самостоятельность и
инициативу народных низов у себя дома, она и на мировой арене естествен-
но уже не может пробуждать критическую мысль и революционную отвагу. К
тому же, как правящий и привилегированный слой, она неизмеримо более це-
нит на Западе помощь и дружбу родственных ей по социальному типу буржу-
азных радикалов, реформистских парламентариев, профсоюзных бюрократов,
чем отделенных от нее социальной пропастью рядовых рабочих. Здесь не
место для истории упадка и вырождения Третьего Интернационала, - вопрос,
которому автор посвятил ряд самостоятельных исследований, опубликованных
почти на всех языках цивилизованного мира. Факт таков, что, в качестве
руководительницы Коминтерна, национально-ограниченная и консервативная,
невежественная и безответственная советская бюрократия не принесла миро-
вому рабочему движению ничего, кроме бедствий. Как бы в виде историчес-
кого воздаяния, нынешнее международное положение СССР определяется в го-
раздо большей степени последствиями поражений мирового пролетариата, чем
успехами изолированного социалистического строительства. Достаточно на-
помнить, что разгром китайской революции 1925-1927 г.г., развязавший ру-
ки японскому милитаризму на Востоке, и разгром германского пролетариата,
приведший к торжеству Гитлера и бешеному росту германского милитаризма,
являются в одинаковой мере плодами политики Коминтерна.

Предав мировую революцию, но чувствуя себя преданной ею, термидори-
анская бюрократия главные свои усилия направила на то, чтоб "нейтрализо-
вать" буржуазию. Для этого надо было казаться умеренной, солидной, под-
линной опорой порядка. Но чтоб долго и с успехом казаться чем-либо, надо
стать им на деле. Об этом позаботилась органическая эволюция правящего
слоя. Так, отступая постепенно перед последствиями собственных ошибок,
бюрократия пришла к мысли застраховать неприкосновенность СССР путем
включения его в систему европейско-азиатского статус-кво. Что может
быть, в самом деле, лучше вечного пакта о взаимном ненападении между со-
циализмом и капитализмом? Нынешняя официальная формула внешней политики,
широко рекламированная не только советской дипломатией, которой позволи-
тельно говорить на условном языке своей професии, но и Коминтерном, ко-
торому полагается говорить на языке революции, гласит: "Ни пяди чужой
земли не хотим, но не уступим ни вершка и своей земли". Как будто дело
идет о простом столкновении из-за кусков земли, а не о мировой борьбе
двух непримиримых социальных систем!

Когда СССР счел более благоразумным уступить Японии Восточно-китайс-
кую железную дорогу, этот акт слабости, подготовленный крушением китайс-
кой революции, воспевался, как проявление уверенной в себе силы на служ-
бе мира. На самом деле, сдавая врагу крайне важную стратегическую ма-
гистраль, советское правительство облегчило Японии ее дальнейшие захваты
в северном Китае и ее нынешние покушения на Монголию. Вынужденная жертва
означала не "нейтрализацию" опасности, а, в лучшем случае, короткую отс-
рочку, чрезвычайно разжигая в то время аппетиты правящей военной клики в
Токио.

Вопрос о Монголии есть уже вопрос о ближайших стратегических позициях
Японии в войне против СССР. Советское правительство увидело себя на этот
раз вынужденным открыто заявить, что на вторжение японских войск в Мон-
голию ответит войною. Между тем дело не идет здесь непосредственно о за-
щите "своей земли": Монголия - независимое государство. Пассивной охраны
советских границ казалось достаточно в тот период, когда никто им
серьезно не угрожал. Действительный метод обороны СССР состоит в том,
чтоб ослаблять позиции империализма и усиливать позиции пролетариата и
колониальных народов во всем мире. Невыгодное соотношение сил может зас-
тавить уступить много "пядей" земли, как это было в момент Брест-литовс-
кого мира, затем Рижского мира, наконец, в случае с уступкой Восточ-
но-китайской дороги. В то же время борьба за благоприятное изменение со-
отношения мировых сил налагает на рабочее государство постоянную обязан-
ность приходить на помощь освободительным движениям в других странах. Но
именно эта основная задача находится в непримиримом противоречии с кон-
сервативной политикой статус-кво.


Лига Наций и Коминтерн.



Вызванное победой германского национал-социализма сближение, <а> за-
тем и прямое военное соглашение с Францией, главной охранительницей ста-
тус-кво, дает Франции несравненно больше выгод, чем Советам. Обязанность
военной помощи со стороны СССР имеет, согласно договору, безусловный ха-
рактер; наоборот, помощь со стороны Франции обусловлена предварительным
согласием Англии и Италии, что открывает неограниченное поле для враж-
дебных СССР махинаций. События, связанные с Рейнской зоной показали, что
при более реалистической оценке положения и при большей выдержке Москва
могла добиться от Франции более серьезных гарантий, поскольку договоры
вообще могут считаться "гарантиями" в эпоху резких поворотов обстановки,
постоянных дипломатических кризисов, сближений и разрывов. Но уже не в
первый раз обнаруживается, что советская бюрократия проявляет гораздо
более твердости в борьбе с передовыми рабочими собственной страны, чем в
переговорах с буржуазными дипломатами.

Нельзя придавать серьезного значения утверждениям, будто помощь со
стороны СССР мало действительна в виду отсутствия у него общей границы с
Германией. В случае нападения Германии на СССР необходимая общая граница
будет, очевидно, найдена нападающей стороной. В случае нападения Герма-
нии на Австрию, Чехословакию, Францию, Польша не сможет оставаться нейт-
ральной ни одного дня: признав свои союзные обязательства по отношении к
Франции, она неизбежно откроет дорогу для Красной армии; наоборот, пор-
вав союзный договор, она станет немедленно помощницей Германии; в этом
последнем случае "общую границу" найдет без труда СССР. Сверх того морс-
кие и воздушные "границы" сыграют в будущей войне не меньшую роль, чем
сухопутные.

Вхождение СССР в Лигу Наций, изображенное перед собственным населени-
ем, при помощи достойной Геббельса режиссуры, как триумф социализма и
результат "давления" мирового пролетариата, оказалось, на самом деле,
приемлемо для буржуазии лишь в результате крайнего ослабления революци-
онной опасности, и явилось не победой СССР, а капитуляцией термидорианс-
кой бюрократии перед насквозь скомпрометированным женевским учреждением,
которое, по знакомым уже нам словам программы, "ближайшие свои усилия
направляет на подавление революционных движений". Что же изменилось
столь радикально с того времени, когда принималась хартия большевизма:
природа Лиги Наций? функция пацифизма в капиталистическом обществе? или
же - политика советов? Поставить этот вопрос значит тем самым ответить
на него.

Опыт успел скоро показать, что участие в Лиге, ничего не прибавляя к
тем практическим выгодам, какие можно было получить путем соглашений с
отдельными буржуазными государствами, налагает в то же время серьезные
ограничения и обязательства, которые именно СССР выполняет наиболее пе-
дантично - в интересах своего еще свежего консервативного престижа. Не-
обходимость приспособляться внутри Лиги не только к Франции, но и к ее
союзникам, вынудила советскую дипломатию занять крайне двусмысленную по-
зицию в итало-абиссинском конфликте. В то время, как Литвинов, который в
Женеве был лишь тенью Лаваля, выражал благодарность дипломатам Франции и
Англии за их усилия "в пользу мира", столь благополучно закончившиеся
разгромом Абиссинии, кавказская нефть продолжала питать итальянский
флот. Если можно еще понять, что московское правительство уклонялось от
открытого нарушения торгового договора, то профессиональные союзы во
всяком случае не обязаны были считаться с обязательствами комиссариата
внешней торговли. Фактическая приостановка экспорта в Италию решением
советских профессиональных союзов вызвала бы несомненно мировое движение
бойкота, неизмеримо более действительное, чем вероломные "санкции", за-
ранее отмеренные дипломатами и юристами, по соглашению с Муссолини. Ес-
ли, однако, советские союзы, в отличие от 1926 г., когда они открыто со-
бирали миллионы рублей на стачку британских углекопов, не ударили на
этот раз пальцем о палец, то только потому, что подобная инициатива была
запрещена им правящей бюрократией, главным образом, в угоду Франции.
Между тем в предстоящей мировой войне никакие военные союзы не возместят
СССР утраченного доверия со стороны колониальных народов, как и вообще
трудящихся масс.

Неужели же этого не понимают в Кремле? "Основная цель германского фа-
шизма - отвечает нам советский официоз - состояла в изоляции СССР... Ну
и что-ж? СССР имеет теперь больше друзей в мире, чем когда бы то ни бы-
ло". (Известия, 17 сентября 1935 г.). Итальянский пролетариат в цепях
фашизма; китайская революция разгромлена и Япония хозяйничает в Китае;
германский пролетариат настолько раздавлен, что плебисциты Гитлера не
встречают никакого сопротивления; по рукам и по ногам связан пролетариат
Австрии; революционные партии на Балканах попраны; во Франции и Испании
рабочие идут в хвосте радикальной буржуазии. Несмотря на все это, со-
ветское правительство, со времени вступления в Лигу Наций, "имеет больше
друзей в мире, чем когда бы то ни было". Эта фантастическая, на первый
взгляд, похвальба получает свой вполне реальный смысл, если отнести ее
не к рабочему государству, а к его правящему слою. Ведь как раз жестокие
поражения мирового пролетариата позволили советской бюрократии узурпиро-
вать власть в собственной стране и снискать большее или меньшее благо-
расположение "общественного мнения" в капиталистических странах. Чем
меньше Коминтерн способен угрожать позициям капитала, тем политически
кредитоспособнее кремлевское правительство в глазах французской, чехос-
ловацкой и иной буржуазии. Так сила бюрократии, внутренняя и международ-
ная, оказывается обратно пропорциональной силе СССР, как социалистичес-
кого государства и опорной базы пролетарской революции. Однако, это
только одна сторона медали; есть и другая.

Ллойд Джордж, в скачках и сенсациях которого нередки проблески острой
проницательности, предостерегал в ноябре 1934 г. Палату Общин против
осуждения фашистской Германии, которая, по словам его, призвана стать
наиболее надежным оплотом против коммунизма в Европе. "Мы еще будем ее
приветствовать, как нашего друга". Многозначительные слова! Полу-покро-
вительственные, полу-иронические похвалы со стороны мировой буржуазии по
адресу Кремля ни в малейшей мере не являются сами по себе гарантией мира
или хотя бы простым смягчением военной опасности. Эволюция советской
б<ю>рократии интересует мировую буржуазию, в последнем счете, под углом
зрения возможных изменений форм собственности. Наполеон I, радикально
покончивший с традициями якобинизма, надевший корону и восстановивший
католический культ, оставался, тем не менее, предметом ненависти всей
правящей полуфеодальной Европы, поскольку продолжал охранять созданную
революцией новую собственность. До тех пор, пока не снята монополия
внешней торговли и не восстановлены права капитала, СССР, несмотря на
все заслуги своего правящего слоя, остается в глазах буржуазии всего ми-
ра непримиримым врагом, а германский национал-социализм - если не сегод-
няшним, то завтрашним другом. Уже во время переговоров Барту и Лаваля с
Москвой крупная французская буржуазия, несмотря на остроту опасности со
стороны Гитлера и на крутой поворот французской коммунистической партии
к патриотизму, упорно не хотела ставить свою ставку на советскую карту.
Подписавшего договор с СССР Лаваля обвиняли слева в том, что он, запуги-
вая Берлин Москвой, ищет на самом деле сближения с Берлином и Римом про-
тив Москвы. Эта оценка может быть несколько упреждает события, но никак
не находится в противоречии с их естественным развитием.

Как бы, однако, ни оценивать выгоды и невыгоды франко-советского пак-
та, ни один серьезный революционный политик не станет отрицать права со-
ветского государства искать дополнительной опоры для своей неприкосно-
венности во временном соглашении с тем или иным империализмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199