Если факты против нее, тем хуже для фактов:
она расправляется с ними административным порядком. Из протоколов, из
подсчета голосов, наконец из показаний своих агентов жандармерия могла без
труда установить, что представители партий пользовались в Совете только
совещательным голосом. Жандармерия знала это; но так как этот факт стеснял
размах ее государственных соображений и комбинаций, то она сознательно
делает все, чтобы ввести в заблуждение прокуратуру. Несмотря на всю
важность вопроса о юридическом положении представителей партий в составе
Совета, жандармерия на допросах систематически и вполне сознательно обходит
этот вопрос. Эту любознательную жандармерию крайне интересует, на каких
местах сидели отдельные члены Исполнительного Комитета, как они входили и
выходили; но ее совершенно не интересует, имели ли 70 социал-демократов и
35 социалистов-революционеров, итого 105 человек, право решающего голоса по
вопросам о всеобщей стачке, 8-часовом рабочем дне и пр. Она не задавала ни
подсудимым, ни свидетелям известных вопросов только для того, чтобы
избежать установления определенных фактов*. Это совершенно очевидно, против
этого невозможно спорить.
/* Только в одном месте обвинительный акт отмечает, что, по словам
Расторгуева, "представители партий не имели, будто бы, права голоса при
баллотировках" (стр. 39). Но прокуратура совершенно не позаботилась
выяснить для себя этот вопрос - вернее сказать, она его сознательно
обошла./
Мы сказали выше, что следственная власть вводила таким образом в
заблуждение обвинительную. Но так ли это? Прокуратура, в лице своего
представителя, присутствует на допросах или, по крайней мере, подписывает
протоколы. Таким образом у нее всегда есть возможность проявить свой
интерес к истине. Нужно только, чтоб этот интерес был у нее. Но такого
интереса у нее нет, разумеется, и в помине. Она не только прикрывает
очевидные "промахи" предварительного дознания, но и пользуется ими для
заведомо ложных выводов.
Грубее всего это проявляется в той части обвинительного акта, которая
трактует о деятельности Совета по вооружению рабочих.
Мы здесь не станем разбирать вопрос о вооруженном восстании и об отношении
к нему Совета. Эта тема рассмотрена в других статьях. Здесь для нас будет
совершенно достаточно сказать, что вооруженное восстание, как революционная
идея, вдохновляющая массы и направляющая их выборную организацию, так же
отличается от прокурорско-полицейской "идеи" вооруженного восстания, как
"Совет Рабочих Депутатов" отличается от сообщества, предусмотренного ст.
101. Но если следственная и обвинительная власти обнаруживают безнадежное
полицейское непонимание смысла и духа Совета Рабочих Депутатов, если они
беспомощно путаются в его политических идеях, то тем сильнее их стремление
обосновать обвинение на такой простой, механической вещи, как браунинг.
Несмотря на то, что жандармское дознание, как увидим, могло предложить
прокуратуре крайне скромный материал по этому вопросу, сочинитель
обвинительного акта делает замечательную по своей отваге попытку доказать
факт массового вооружения рабочих Исполнительным Комитетом в целях
вооруженного восстания. Соответственное место обвинительного акта придется
процитировать и подвергнуть рассмотрению по частям.
"К этому же времени (т.-е. ко второй половине ноября), - так рассуждает
прокуратура, - относится, повидимому, и фактическое осуществление всех
приведенных выше предположений Исполнительного Комитета о вооружении
петербургских рабочих, так как, по словам депутата табачной фабрики
Богданова, Григория Левкина, в одном из заседаний в средних числах ноября
решено было (кем?) образовать для поддержки демонстраций вооруженные
десятки и сотни, и именно в это время депутат Николай Немцов указал на
отсутствие у рабочих оружия, и между собравшимися (где?) был начат сбор
денег на вооружение". Итак, мы узнаем, что в середине ноября Исполнительный
Комитет осуществил "все" свои предположения по вопросу о вооружении
пролетариата. Чем это доказывается? Двумя неоспоримыми свидетельствами.
Во-первых, Григорий Левкин показывает, что около этого времени решено было
(повидимому, Советом) образовать вооруженные десятки и сотни.
Не очевидно ли, что Совет в середине ноября выполнил все свои намерения в
деле вооружения, раз в это именно время он выразил... намерение (или вынес
решение) организовывать десятки и сотни? Но точно ли Совет выносил такое
решение? Ничего подобного. Обвинительный акт ссылается в данном случае не
на советское постановление, которого не было, а на речь одного из членов
Совета (мою); в том же обвинительном акте речь эта раньше цитируется на
стр. 17.
Таким образом в доказательство осуществления "предположений" прокуратура
ссылается на резолюцию, которая, если бы даже она и была принята, являлась
бы одним из таких "предположений".
Второе доказательство вооружения петербургских рабочих в середине ноября
дал Николай Немцов, который "именно в это время (!) указал на отсутствие у
рабочих оружия". Правда, не легко понять, почему собственно указание
Немцова на отсутствие оружия должно доказывать присутствие такового.
Дальше, впрочем, прибавлено, что "между собравшимися был начат сбор денег
на вооружение". Что деньги на вооружение вообще собирались рабочими, это не
подлежит сомнению. Допустим, что они могли собираться и в том частном
случае, который имеет в виду прокуратура. Но совершенно невозможно понять,
каким образом из этого обстоятельства вытекает, будто "к этому времени
относится фактическое осуществление всех приведенных выше предположений
Исполнительного Комитета о вооружении петербургских рабочих". Далее: кому
делал Николай Немцов указание на отсутствие оружия? Очевидно собранию
Совета или Исполнительного Комитета. Следовательно, приходится предположить
что несколько десятков или сотен депутатов собирали между собою деньги на
вооружение масс, при чем этот сам по себе достаточно невероятный факт
служит доказательством того, что массы были в это время уже фактически
вооружены.
Таким образом, вооружение рабочих доказано; остается вскрыть его цель. Вот
что по этому поводу говорит обвинительный акт: "Вооружение это, - как
удостоверил депутат Алексей Шишкин, - имело своим предлогом возможность
погромов, но, по его словам, погромы эти были только предлогами, а в
действительности же к 9 января подготовлялось будто бы вооруженное
восстание. Действительно, - продолжает обвинительный акт, - раздача оружия,
по словам депутата завода Однера, Михаила Хахарева, была начата
Хрусталевым-Носарем еще в октябре, и он, Хахарев, получил от Хрусталева
браунинг, "для защиты от черной сотни". Между тем эта оборонительная цель
вооружения опровергается, помимо всех изложенных выше постановлений Совета,
также и содержанием некоторых документов, найденных в бумагах Георгия
Носаря. Так, между прочим, там оказался подлинник резолюции Совета без
определения времени его составления, заключающий в себе призыв к
вооружению, составлению дружин и армии, "готовой на отпор терзающему Россию
черносотенному правительству".
Остановимся пока на этом. Отпор черносотенцам, - только предлог; истинная
цель общего вооружения, осуществленного Советом в середине ноября, -
вооруженное восстание 9 января. Правда, об этой истинной цели не знали не
только те, которых вооружали, но и те, которые вооружали, так что, если бы
не было показаний Алексея Шишкина, осталось бы навсегда неизвестным, что
организация рабочих масс назначила восстание на определенное число. Другим
доказательством того, что именно около половины ноября Исполнительный
Комитет вооружил массы для восстания в январе, служит, как мы видели, тот
факт, что в октябре Хахарев получил от Хрусталева браунинг "для защиты от
черной сотни".
Оборонительная цель вооружения опровергается, однако, по мнению прокурора,
сверх всего прочего еще и некоторыми документами, найденными в бумагах
Носаря, напр., подлинником (?) резолюции, призывающей к вооружению с целью
дать "отпор терзающему Россию черносотенному правительству". Что Совет
Рабочих Депутатов ставил массам на вид необходимость вооружения и
неизбежность восстания, это ясно видно из многих постановлений Совета;
этого никто не может оспорить; этого прокуратуре не приходится доказывать.
Она задалась целью доказать, что Исполнительный Комитет в середине ноября
привел в исполнение "все свои предположения" по части вооружения масс, и
что это фактически осуществленное вооружение имело своей прямой и
непосредственной целью вооруженное восстание, и в виде доказательства
прокуратура приводит еще одну резолюцию, которая от других отличается тем,
что относительно ее нельзя сказать, к какому времени она относится и
принималась ли она вообще Советом в какое бы то ни было время. И наконец,
именно эта сомнительная резолюция, которая должна опровергать
оборонительный характер вооружения, именно она ясно и отчетливо говорит об
отпоре терзающему Россию черносотенному правительству.
Однако на этом заключения прокуратуры в вопросе о браунингах еще не
заканчиваются. "Затем, - опровергает прокуратура оборонительный характер
вооружения, - в бумагах Носаря найдена неизвестно кем написанная записка,
указывающая на то, что Хрусталев обещал в следующем после 13 ноября
заседании дать несколько револьверов Браунинга или Смит и Вессона по
организационной цене, и пишущий, проживая в Колпине, просил выдать ему
обещанное".
Почему автор записки, "проживая в Колпине", не мог получить револьверов "по
организационной цене" для целей самообороны, а не вооруженного восстания, -
понять это так же трудно, как и все остальное. Однородное значение имеет и
другая записка с просьбой достать револьверы.
В конце концов, данные прокуратуры по вопросу о вооружении петербургских
рабочих оказываются совершенно мизерными. "В документах Носаря, - жалуется
обвинительный акт, - обнаружены были весьма незначительные расходы по
приобретению оружия, так как (!) в бумагах его была найдена записная книжка
и отдельный лист с отметками о выдаче рабочим револьверов разных систем и
коробок с патронами, при чем револьверов по этим заметкам было выдано всего
лишь 64 штуки".
Эти 64 штуки, как плод осуществления "всех предположений" ИК о вооружении
рабочих для январского восстания, очевидно, смущают прокуратуру. Она
решается на смелый шаг: если нельзя доказать, что револьверы были куплены,
остается доказать, что они могли быть куплены. С этой целью обвинительный
акт предпосылает печальному итогу в виде 64 револьверов широкие перспективы
финансового характера. Указав, что на заводе Общества спальных вагонов
производился сбор на вооружение, обвинительный акт говорит: "Подобного рода
подписки дали возможность приобрести оружие, при чем Совет Рабочих
Депутатов мог, в случае надобности, приобретать оружие в большом
количестве, так как располагал значительными денежными суммами... Общая
сумма прихода Исполнительного Комитета составляла 30.063 руб. 52 коп.".
Здесь перед нами тон и манера фельетона, не нуждающегося даже во внешнем
подобии доказательности. Сперва цитируются записки и "подлинники"
постановлений, чтобы затем упразднить их свидетельство простой и смелой
догадкой: у Исполнительного Комитета было много денег, следовательно, у
него было много оружия.
Если строить выводы по методу прокуратуры, можно сказать; в распоряжении
охранных отделений много денег, следовательно, в распоряжении погромщиков -
много оружия. Впрочем, такой вывод только по внешности похож на вывод
обвинительного акта, ибо, в то время как каждая копейка денег Совета была
на учете, что дает возможность легко опровергнуть смелую догадку
прокуратуры, как явную несообразность, расходы охранных отделений
представляют совершенно таинственную область, которая давно уже ждет
уголовного освещения.
Чтобы покончить с соображениями и выводами обвинительной власти
относительно вооружения, попытаемся представить их в законченной логической
форме.

Тезис:

Около середины ноября Исполнительный Комитет вооружил петербургский
пролетариат в целях вооруженного восстания.

Доказательства:

а) Один из членов Совета на собрании 6 ноября призывал организовать рабочих
в десятки и сотни.
б) Николай Немцов в середине ноября ссылался на отсутствие оружия.
в) Алексею Шишкину известно было, что на 9 января назначено восстание.
г) "Еще в октябре" Хахарев получил револьвер для защиты от черной сотни.
д) Неизвестно к какому времени относящаяся резолюция говорит о том, что
нужно оружие.
е) Неизвестный, "проживая в Колпине", просил отпустить ему револьверы "по
организационной цене".
ж) Хотя установлена раздача всего лишь 64 револьверов, но у Совета были
деньги, а так как деньги, это - всеобщий эквивалент, следовательно, они
могли быть обменены на револьверы.
Эти заключения не годятся даже как примеры элементарных софизмов для
гимназических учебников логики, до такой степени все это грубо и в грубости
своей оскорбительно для нормально организованного сознания!
На эти материалы, на эту юридическую конструкцию Судебная Палата должна
будет опереть свой обвинительный приговор.

"1905".

МОЯ РЕЧЬ ПЕРЕД СУДОМ

(Заседание 4/17 октября 1907 г.)

Господа судьи и господа сословные представители!
Предметом судебного разбирательства, как и предметом предварительного
дознания, является, главным образом, вопрос о вооруженном восстании, -
вопрос, который за 50 дней существования СРД не занимал, как это ни странно
может показаться Особому Присутствию, никакого места ни на одном из
заседаний Совета. Ни на одном из наших заседаний не ставился и не
обсуждался вопрос о вооруженном восстании как таковой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199