И как-то раз после стычки вблизи эстонской границы на лесной опушке осталось лежать несколько убитых нами бандитов. Одного из них я опознал: это был полковник Жагата. Рядом с его трупом валялись лакированные сапоги:
видно, полковник предусмотрительно разулся, чтобы ловчее было бежать. Нам некогда было с ним возиться, мы кинулись ловить остальных бандитов, укрывшихся в лесу. Казалось, уж тут я бы мог с уверенностью поставить точку в своих воспоминаниях о Жагате, если бы во время моего недавнего пребывания на юге Франции, точнее, в Ницце, он вновь не предстал предо мной. И вот как это произошло.
Остановился я в отеле «Альберт I», из окон которого открывался чудесный вид на залитый огнями Английский променад. Однако в тот вечер мне было не до красот и пейзажей. Утомившись в пути, я рано отправился спать. Но только я погрузился в легкую дрему, за стеной раздался мощный храп, будто кто-то безуспешно пытался запустить авиационный мотор. Внезапно храп прекратился, заскрипела кровать, и через минуту ко мне постучали. Я встал, открыл дверь и увидел на пороге сухопарого старика в пижаме. Левой руки у старика не было, а правый глаз закрывала черная повязка. С вежливым поклоном он извинился за беспокойство и сказал:
— Мосье, вы не могли бы чуточку потише...
— Разве я шумел? — спросил я, пожав плечами.
— Как бы это вам сказать,— проговорил старик, запинаясь.— Вы храпите, и так сильно, что я проснулся. Извините, но это так.
Я вскипел. «Еще один сумасшедший!» — подумал я. Если бы я своими глазами не видал убитого Жагату, то, чего доброго, решил бы, что это он стоит передо мной. Но ведь известно, что из мертвых не воскресают. И потому я постарался взять себя в руки и, насколько это было в моих силах, учтиво ответил незнакомцу:
— Дорогой мосье, если тут кто-то храпит, то это только вы.
-г- Но ведь я пришел к вам с жалобой, а не вы ко мне!
— Не имеет значения,— сказал я с невольной усмешкой.— Я знал некоего полковника Жагату...
Незнакомец широко раскрыл свой единственный глаз.
— Вы меня знаете?
— Нет-нет,— произнес я неуверенно.— Разве вы...
— Ну да, я Жагата. В прошлом полковник. Во время войны служил в частях СС, командовал полком. Награжден Железным крестом и другими орденами. И потому очень попрошу вас...
ЛП1
— Но как же так! — воскликнул я.— Ведь вы погибли еще в первые дни войны.
— Ах, это! — сказал он протяжно.— Это всего лишь уловка.— И, выдавив из себя гаденький смешок, продолжал: — Военная хитрость! А вы знаете, кто нас тогда предал? Один из тех типов, что храпят по ночам. Такой же, как вы. Потому я их всех ликвидировал, как предателей.
— И все-таки вы мертвец,— спокойно сказал я ему.— С какой стати вы спите в отеле, отправляйтесь на кладбище! Там ваше место.
И без дальнейших церемоний я выставил его за дверь. Но командир отряда СС и не думал уходить на кладбище. Он ушел в свой номер, и вскоре оттуда снова донесся храп.
РАЗБОЙНИКИ
И каких только нет разбойников на белом свете! В школе мы познакомились с «Разбойниками» Шиллера. Из газетных хроник я узнал о разбойниках — специалистах по части банковских сейфов, о похитителях детей и о различных приемах ограбления. Однако до тех пор, пока злодейство не коснулось людей мне близких, я никого не боялся.
Случилось это в те далекие времена, когда по Курземе рыскали печально известные разбойники с большой дороги Адамайтис и Каупен. Крестьяне из предосторожности отправлялись на базар скопом, подвод по пятнадцати, а то и по двадцати. Таким же обозом и домой возвращались, пряча выручку в сапоги, за подкладку или в потайные карманы. Проезжая темными безлюдными лесными дорогами, они во все горло пели песни — чтоб и себя подбодрить, и разбойников отпугнуть.
Как-то в таком обозе ехал мой отец. В тот день он продал на базаре порося, собираясь вырученные деньги добавить к тем сбережениям, что были отложены на покупку лошаденки, потому как верно в народе говорится: с курами много не вспашешь.
И вдруг эти двадцать подвод, этих горланящих мужиков средь леса останавливают двое разбойников. Как потом рассказывал отец, у них были громадные пистолеты. Крестьяне оборвали песню, подняли руки вверх
602
и преспокойно дали вывернуть карманы, ощупать голенища сапог. Лишившись всей своей выручки, они в печальном безмолвии воротились домой. На удивление всей округе, разбойников на этот раз поймали. Но еще больше удивлялись люди на суде. Подсудимые клязвен-но заверяли, что крестьяне сами всучили им деньги.
— Но вы же им угрожали пистолетами! — воскликнул судья.
— Да мы отродясь не держали в руках пистолетов! — взмолились разбойники.— В тот вечер шли тихо мирно по дороге. Вдруг навстречу из темноты длинный обоз. Тут и пришло нам в голову подшутить над мужиками. Перед этим, надо сказать, мы слегка подзаправились в трактире. Там же взяли на дорогу по четвертинке да кольцо крупяной колбасы. И вот переломили мы свою закуску, каждый взял половину и, подняв эти самые «пистолеты», кричим: «Стойте!» Потом видим, те всерьез приняли. Мы на попятный, а они и слушать нас не хотят. Кто руки поднял, кто сует нам свои деньги...
— Ну, тогда это не считается вооруженным нападением! — заметил судья.
— Конечно нет! — подтвердили разбойники.— Какое ж это нападение — с крупяной колбасой в руках?
По зал прошел смешок. Обоих разбойников приговорили лишь» к пустяковому наказанию. Но пересуды о страшных «злодеях» с большой дороги долго ходили в округе, а несчастные жертвы того ограбления норовили стушеваться всякий раз, когда об этом заходил разговор. В самом деле, нелегко им было выслушивать все эти насмешки, издевки:
— И как же это, скажи на милость, двадцать дюжих мужиков дали подчистую обобрать себя разбойникам! Вы что же, не учуяли, что из дула не порохом, а крупой пахнет?
То было мое первое знакомство с живыми разбойниками, и с той поры я стал их побаиваться. Но однажды мне самому выпало на долю сыграть роль разбойника. Дело было так.
Сейчас даже трудно вспомнить, какое торжество у нас было в доме. То ли именины жены, то ли мой собственный день рождения. Только отчетливо помню, что к нам отовсюду съехались и знакомые и незнакомые родичи. После плотного ужина те, кто жил поближе, разошлись по домам, остальные, как могли, устроились у нас. Ночью меня сильно том жажда, и я на цыпочках прошел в кухню, выпил стакан морса и так же крадучись вернулся в спальню.
Не успел я закрыть глаза, как в окно постучали. В лунном свете была видна лишь рука. Торопливо и настойчиво барабанила она по стеклу. Стояла зима, на улице снег, мороз, а рука была по локоть обнаженная. Я вскочил с постели, подошел к окну. Во дворе, дрожа от холода и страха, в одном белье стоял брат жены.
— Открой окно! — шептал он.— Открой окно! Я открыл окно. На парне лица не было.
— Вы тут спите,— зашептал он,— а к нам в дом залезли разбойники.
— Не болтай ерунды! — отозвался я.— Какие разбойники?
— Сам слышал! Вся квартира на ногах, гости заперлись на кухне. Я через окно вылез тебя предупредить. Бери пистолет! Попробуем поймать. Они сейчас в кабинете.
Дрожащими руками я достал из тумбочки пистолет, с трудом вставил в него обойму и, бесшумно отворив дверь кабинета, пальнул наугад.
— Руки вверх! Не то я...
Никто не отозвался. Я включил свет. Моя рабочая комната показалась непривычно пустой. Держа пистолет на взводе, я отправился на кухню выручать перепуганных гостей и домочадцев. Не встретив разбойников в коридоре, я благополучно добрался до закрытой двери кухни. Дверь отскочила, будто с пружины спущенная.
— Прикончил его? — донесся взволнованный голос.
— Я даже не видел его. Чего трясетесь, помогли бы лучше искать!
Взявшись за руки, все построились за мной в длинную цепь. В конце ее, по пятам за дочкой семенил наш пес, поджавши хвост от страха. Таким манером мы двинулись в кабинет, чтобы обыскать там все уголки. И снова поиски окончились ничем. Тогда, раскрыв дверь в соседнюю комнату, я крикнул:
— Руки вверх! Не то я...
Никто не ответил. Мои домочадцы забились кто куда.
— Видно, в шкаф запрятался,— подала голос теща.— Только осторожней, как бы он тебя не поранил. Конечно, там, за одеждой.
Я включил свет, подошел на цыпочках к платяному шкафу, рывком открыл дверцу и крикнул:
— Руки вверх! Не то я...
И опять никто не ответил. Тогда я за выбрасывать оттуда все подряд.
— А ну выходи! Но шкаф был пуст.
— Может, за второй створкой? — не очень уверенно проговорила теща.
— Действуй смелее! — из-под кровати поучала меня супруга.— Чего бояться? У тебя ведь оружие!
Это придало мне бодрости. Распахнув вторую створку, я не удержался от язвительного замечания:
— Попробуй тут спрячься — на этих-то полках!
Осмотрел двери, окна. Все в полном порядке. И только окно в кухне, в которое недавно вылез брат жены, чтобы сообщить ужасную весть, все еще было приоткрыто.
— И куда он, злодей, схоронился! — недоумевала теща.
— Может, в ванной? — гадала жена.
И снова цепочкой — со мной во главе, с собакой в арьергарде — мы потянулись в ванную. Но и там никого не найдя, собрались на кухне. Первые страхи прошли, и я решил учинить допрос очевидцам.
— Кто видел разбойника? Молчание.
— Ну хорошо, кто первым его обнаружил?
— Я,— признался брат жены, который спал в комнате рядом с кухней.— Он вошел в кухню, что-то воровато выпил, потом так же воровато вышел в коридор и направился в твой кабинет...
— Что? Он пил на кухне? Когда это было? — крикнул я, посинев от злости.
— Недавно. С полчаса назад,— отвечал парнишка, силясь прийти в себя.
— Да ведь это же был я! Я выходил напиться на кухню!
— Ах, это ты! — воскликнули все разом со вздохом облегчения.— Надо же, как перепугал нас!
Я разрядил пистолет и уж хотел в сердцах крепко выругаться, но заметил, что мы все стоим в одном белье. Спохватились и другие, и в мгновение они разбежались кто куда.
— Какой кошмар! — сказала жена, когда мы вернулись в спальню.— Выходит, ты все время ловил сам себя. Хорошо хоть, сам себя не застрелил.— Она отобрала у меня пистолет и с досадой поглядела на стену,
где от пули остался коричневый след.— Разве можно так обращаться с оружием? Ну, прямо как разбойник... Что я мог возразить? Я действительно уподобился разбойнику, и не с пугачом-колбасой, а с настоящим пистолетом в руке.
ПОДАРКИ
Встречали вы человека, который не любил бы получать подарки? Я такого не знаю. А что касается меня, я готов принимать их во всякое время, в любом количестве и какие угодно. Правда мне их пока преподносят главным образом на день рождения, но я надеюсь, обычай делать подарки рано или поздно станет каждодневной потребностью человека.
Вот было бы приятно, если б у ваших дверей каждый день появлялись друзья, волоча то тяжелый холодильник, то телевизор а то, глядишь, принесли бы стереофоническую радиолу, электрический камин и так далее, и тому подобное.
Трудно даже себе представить, что друзьям не придет в голову по части подарков. Как-то в день моего рождения, когда я был болен и отлеживался в постели, шумная ватага друзей привезла мне чудесную картину под названием «Вспомни!». На том полотне художник изобразил испанское кладбище, окаймленное стройными кипарисами и массивной каменной оградой. К картине был приложен приветственный адрес, а в нем такие трогательные строки:
Канет в вечность вечер, Утро не придет, И только то, что сделано, Тебя переживет...
Кое-кому такой подарок, да еще с больных глаз, мог показаться слишком мрачным, а для меня он был и останется милым, остроумным. И если у меня начинает портиться настроение, стоит мне взглянуть на пейзаж с кладбищем, и опять на лице расцветает улыбка. Слышал, будто одному юбиляру друзья отправили в подарок всамделишный гроб с крестом в придачу. И подарок оказался как нельзя более кстати: юбиляр в тот же день приказал долго жить. Словно в душу заглянули.
Где-то я читал, что за границей с некоторых пор
стало модно дарить животных. Тоже неплохо. Следуя моде, можно удружить знакомым слоненка, тигренка, медвежонка, кабаненка или даже удава. И мне довелось получать в подарок живность.
Случилось это год-другой назад в Баренцбурге, небольшом портовом городке на острове Шпицбергене. После долгой полярной ночи наше судно пришло туда первым. По дороге была у нас остановка в Англии, в Глазго, где я предусмотрительно запасся изрядным количеством фруктов, не забыв, конечно, прихватить и несколько бутылок виски. Все это я подарил своим друзьям с дальнего полярного острова.
Те, не желая оставаться в долгу, в день нашего отплытия в Лондон преподнесли мне подарок: мягкий серый комочек с крохотной мордочкой и пушистым хвостиком. Присмотревшись повнимательней, я сообразил, что это чистокровная канадская лайка. Ученые-собаковеды разделяют собачьи породы точно так же, как социологи людей — на тружеников и тунеядцев. Я не очень разбираюсь в классификациях и до сих пор затрудняюсь сказать, к какому разряду относилась моя канадская лайка. Одно было ясно: происхождение у нее буржуазное, потому как родилась она на островах, входящих в состав Норвегии. Да и кличка была довольно подозрительная — Джульетта. А что было делать? Подарок есть подарок. И потому, прижав к груди пушистую Джульетту, я поблагодарил друзей и простился с закованным в зеленые льды Шпицбергеном.
На верхней палубе матросы воздвигли для моей Джульетты дощатые хоромы, а хозяйку их посадили на привязь, чтоб в минуту одиночества не вздумала прыгнуть за борт. За состоянием здоровья Джульетты постоянно следил корабельный врач, о питании заботился кок.
Однажды штормовой ночью не без труда я отгладил и примерил в присутствии капитана свой светлый костюм, в котором намеревался прогуляться по Лондону. И вдруг сквозь завывание бури в приоткрытый иллюминатор до меня донеслись призывные крики Джульетты.
Я выскочил на палубу, и надо сказать, в нужный момент: огромная волна бросила в мои объятия насмерть перепуганную Джульетту. Та с благодарностью приникла к моей груди, а с ее хвостика тоненькой струйкой стекала вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90