Только бы понял это учитель.,.
И старый ветряк, и батальон стояли на своих местах.
Немцы рвались с левой стороны — под прикрытием леса. А мальчишка дул во все лопатки. Добежав до мельницы, с трудом перевел дыхание. Достал приказ из шапки и протянул его командиру.
Ему очень хотелось рассказать об оставленном велосипеде и о немце, которого он убил, но он не мог вымолвить ни слова. Видя это, Андрей Целмс прижал паренька к груди и погладил по взъерошенным льняным волосам.
— Ах ты, мой Гороховый Марцис! Маленький ты мой Горошек! Да ты настоящий мужчина. Настоящий...
БОЙ ПОД КЫРНБ
Странное это было место, где мы остановились в тот раз. Обычно батальон окапывался на пригорках возле дорог и населенных пунктов или же в лесу, метрах в двухстах от опушки. В таких случаях
передовые посты и наблюдатели располагались примерно на таком же удалении от леса, на открытом пространстве. Опыт показал, что немецкая артиллерия и минометы имеют обыкновение обстреливать только лесную опушку. И действительно, часто случалось так, что немцы целый день нещадно крушили окаймлявшие лес деревья, а никого из наших там не было. Ребята сидели в окопах по обе стороны обстреливаемой зоны и спокойно ждали, когда покажутся пехотные цепи противника.
На этот раз враг изменил тактику. Плотный непрерывный огонь накрывал каждую пядь земли. Одна за другой поднимались в атаку пехотные цепи. Оставалось всего два выхода: либо отступить на более удобные позиции и оставить важный дорожный узел, либо обороняться в самом населенном пункте, удерживая его против превосходящих сил противника. Командование выбрало второй вариант. Последовал приказ: ротам занять круговую оборону, закрепиться в зданиях и за каменными оградами садов, драться за каждую пядь земли.
Начался бой под Кырне.
3-й батальон рабочей гвардии, называвшийся истребительным батальоном, был организован в первые дни Отечественной войны. Размещался он в самом начале бульвара Бривибас, в помещении клуба завода ВЭФ. Основной костяк батальона состоял главным образом из вэфовских рабочих, уже с первого дня войны выполнявших сторожевую службу не только в Риге, но и далеко за городом.
В ночь с 26 на 27 июня батальон получил винтовки, ручные пулеметы и гранаты. Остаток ночи прошел в чистке оружия от толстого слоя вазелина и в ознакомлении рабочих с материальной частью оружия и обращения с ним.
В штабе, куда входили командир батальона председатель месткома завода ВЭФ Фридрих Вейсенфельд и пятеро прикомандированных к батальону представителей ЦК КП(б) Латвии, бывших участников боев в Испании — Я. Беникис, Ж. Фолманис, А. Липкин, М. Морковников и М. Гуревич,— шла напряженная работа. Батальон надо было разбить на роты, взводы и отделения. В каждое подразделение следовало назначить командира и его заместителя. Это оказалось нелегким делом, так
как было неясно, кто из рабочих больше подходил для этого. Согласны были все, но доверить эти должности можно было только самым лучшим. Следовало также выяснить, кто имеет какую-нибудь военную подготовку.
На рассвете в новую боевую часть прибыли три младших лейтенанта, командиры Красной Армии. Благодаря им решение этого вопроса ускорилось. Ротными командирами были назначены лучшие рабочегвардейцы, их Заместителями — прибывшие командиры, а политруками рот — те, кто имел опыт боев в Испании. Командиром батальона остался Вейсенфельд, я стал его заместителем, Я. Беникис — начальником штаба, А. Липкий — адъютантом. Забурлила жизнь настоящей боевой части. Вскоре штаб получил штатный состав всех рот и имеющегося оружия. Ночью провели учения. Батальон ждал первого боевого приказа.
Вскоре тот пришел, краткий и лаконичный: двум ротам батальона до 19.00 занять позиции на правом берегу Даугавы возле Икшкильской переправы. Задача — оборонять переправу от противника и помогать частям Красной Армии переправляться через реку, потому что дорога на Ригу была уже отрезана. Одну роту с таким же заданием направить в Кегум.
27 июня в 11.00 отправились в путь первые автомашины. Вторая колонна выехала в 14.30.
На город один за другим следовали налеты вражеской авиации. Местами слышались пулеметные очереди. И все-таки батальон провожали сотни рижан. В близлежащих магазинах вскоре не осталось цветов: их несли охапками и одаривали ими уходящих на фронт рабочегвардейцев.
Зазвучала народная песня «Ну прощай, Видземите». Одетая в синюю форму, с красными цветами в руках, колонна рабочих пришла в движение и медленным маршем по бульвару Коммунаров направилась в сторону вокзала. Несколько впереди шли передовой отряд и патрульные. Они освобождали проход на улицах, забитых людьми, которые приветственно махали платками. На тротуарах плакали и мужчины и женщины. 3-й латышский батальон рабочей гвардии начал свой тяжелый и долгий боевой путь.
Несколько стычек местного характера произошло уже на территории Латвии. Но настоящие бои начались только в Эстонии. 6 июля в маленьком пограничном городке Торви собралось вместе несколько вооруженных рабочих отрядов — наш батальон, комсомольская рота, часть
2-го батальона рабочей гвардии и еще несколько небольших подразделений. Явилась мысль объединить все эти силы. Так родился 1-й латышский добровольческий истребительный полк, формирование которого закончилось в Виланде. Там к нему присоединились отряд под командованием А. Пуны, Тукумский уездный отряд А. Жуниса и несколько более мелких частей. А из Виланде выступил уже командуемый А. Жунисом вышеуказанный истребительный полк, который 18 июля стал регулярной частью Красной Армии под названием 1-й латышский добровольный стрелковый полк.
В середине июля, выдержав несколько тяжелых боев, полк находился в окрестностях городка Тюри, в четырнадцати километрах к югу от уездного города Пайде. Впервые против врага выступила компактная боевая часть в составе трех батальонов. Это было первое серьезное крещение огнем для каждого бойца, особенно для комсомольцев, впервые державших в руках оружие. Они были собраны в 3-ю роту 3-го батальона, которая была известна под названием Комсомольская. Командовал ею Арвид Рендениек.
В бою под Тюри был смертельно ранен заместитель командира этой роты Ниедра. Во время боя он переползал из окопа в окоп и учил совсем еще юных бойцов правильно окапываться, правильно целиться и стрелять из винтовок и ручных пулеметов, обращаться с ручными гранатами. Если не считать краткого обучения первой ночью в Риге, то все остальные навыки бойцы приобрели на поле сражения.
Бой под Тюри был одним из самых кровопролитных. Особенно тяжелые потери понесла комсомольская рота. Укрываться от противника и зарываться в землю многие в то время считали признаком слабости. Необходим был горький урок, чтобы каждый, даже самые отчаянные сорвиголовы, понял наконец, что одной отвагой и презрением к смерти врага не одолеешь.
После отступления из Тюри 1-й и 2-й батальоны нашего полка закрепились к северо-западу от города, а 3-й батальон, перебравшись через реку, занял позиции на холме возле железной дороги Тюри — Пайде. Для немцев это не было направлением главного удара. Основные силы противник сконцентрировал для наступления на уездный центр Пайде. Но дорогу им преграждал населенный пункт Кырне, захват которого решил бы и судьбу города Пайде. В направлении Кырне были брошены танки, множество артиллерии, минометов и живой силы.
Подходы к Кырне защищал один из батальонов регулярной армии. В ожесточенных боях он был обескровлен. ) Создавшуюся брешь следовало заполнить свежими силами, За это сложное задание взялся 3-й батальон под командованием Вейсенфельда.
Наступил темный и дождливый июльский вечер. Вокруг грохотала артиллерия. Время от времени стучали пулеметы. С винтовками и ручными пулеметами на плече взвод за взводом, рота за ротой отправлялись в путь.
По прямой Кырне был недалеко. Его можно было разглядеть за железнодорожной линией и верхушками деревьев. Но по этой дороге пройти туда было нельзя. Надо было двигаться в обход километров пятнадцать.
По дороге батальон остановился в лесу, в расположении штаба 10-й дивизии Восьмой армии. Чувствовалось, что в ближайшие дни можно ожидать жестоких боев. Мы проверили оружие. Оно оставляло желать лучшего. У многих винтовок не было штыков, ручных гранат осталось считанное число, да и патронов тоже. Но самое главное — мы не располагали необходимым количеством ручных и станковых пулеметов. Особенно плохо обстояло дело со средствами связи: до сих пор ее поддерживали только вестовые либо на своих двоих, либо на велосипедах или лошадях. Вместе с боеприпасами и новым оружием мы получили также телефонные аппараты и кабели, так что теперь батальон был оснащен и вооружен как регулярная воинская часть. Если до сих пор боевые действия больше походили на партизанскую борьбу, без налаженной связи и тесного взаимодействия подразделений, то теперь они должны были проходить по всем правилам военного искусства.
Мелкий дождь, непрерывно моросивший после обеда, к полуночи прекратился. Над верхушками сосен угасало закатное небо и зажигались первые звезды. Батальон приготовился к броску на Кырне.
Многолюдный городок Кырне находится в самом центре Эстонии, на полпути между Пай-де и Тюри. Между пологими холмами вьются белые ленты проселочных дорог. С холмов видны зеленые долы,
тучные луга с серебрящимися витками речушек, березовые рощи и темные боры, ухоженные крестьянские домики и деревни.
Пайде и Тюри соединяет узкое, но ровное, с твердым покрытием шоссе. В нескольких километрах от Пайде оно пересекает небольшую речку, через которую перекинут каменный мост. Речка эта, питающаяся водами окрестных болот, вьется среди плодородных полей и лугов. Потом шоссе сворачивает налево, к темному выступу бора, и словно растворяется в светло-желтых ржаных и слегка коричневых полях пшеницы. Колосья, склонившиеся под тяжестью утренней росы, почти касаются приподнятой узкой спины шоссе. А дальше, за нивами ржи и пшеницы, по одну сторону шоссе шепчутся на ветру синеватые метелки овса, а по другую — сочной зеленью наливается картофельное поле. А еще дальше — дома, утонувшие в яблоневых и вишневых садах, со скрипящими журавлями колодцев во дворах. Весь этот пейзаж заключен в два полукружия леса.
В лес мы и вошли, но через несколько километров он кончился. Справа оказались заболоченный ольшаник и небольшая речка, а за ними возвышался пологий холм. Казалось, что после долгого пути здесь решил отдохнуть высокий, слегка горбатый великан, спрятавший ноги в лесном мху, а голову приклонивший далеко отсюда, в пшеничном поле. Этот пологий, похожий на лежащего человека холм, усеянный с одной стороны деревенскими домами, и был Кырне. Если пройти через поселок в южном направлении по той же Пайдеской дороге на Тюри, то слева от идущего все время будет виться заросшая камышом река. Временами она словно отдаляется, цепляясь за кусты ивняка, а затем опять словно бы ластится к придорожным канавам. А по правую руку окажется каменный жилой дом, чуть подальше — молочный завод, гумно и скотный двор, от которого поросшая травой каменная стена поднимается в гору почти до северной стороны Кырнеской школы. Белое здание школы с темно-коричневой черепичной крышей как бы тонет в густой куще вязов. Это — старинное здание с двумя надстройками по обеим сторонам крыши и, соответственно, с двумя окнами, смотрящими в разные стороны. Стелы этого древнего здания не менее метра в толщину. Столь же толстые стены разделяют и классные комнаты. А глубоко в подполе — темный и душный погреб. Почти рядом со школой — свадебка для учителей, а чуть повыше, на
холме,— большой сарай, окруженный огромным ржаным полем.
За этой группой построек разветвляются две дороги — одна ведет направо, другая налево. Первая дорога через мост из обтесанных бревен ведет к Подне. Вторая, как полоска белого лыка, огибает холм и кончается возле Кырнеской станции, находящейся на узкоколейке Тюри — Пайде, километрах в двух от самого Кырне. Несколько севернее узкоколейка пересекает большак, образуя нечто похожее на букву X. В верхней части ее и находится Кырне.
Из леса мы вышли возле того места, где дорога Пайде — Тюри пересекает реку. Когда добрались до Кырнеского холма, уже стемнело. Во всем этом секторе фронта царила глубокая тишина. По ночам гитлеровцы не решались атаковать — боялись. Да к тому же в темноте нельзя было действенно использовать самолеты, танки и артиллерию. Время от захода до восхода солнца обычно было очень спокойным.
Нам эта немецкая тактика шла на пользу. В тихие ночные часы можно было перегруппировать силы, поработать над оборонительными сооружениями, провести разведку в тылу противника, пополнить запас боеприпасов, а если нужно — вырваться из окружения. Вот и эту ночь мы использовали для ознакомления с местностью, для занятия позиций и расстановки оружия. Утром, когда бой возобновился, батальон уже занял все свои рубежи и был готов к отражению атаки.
Батальонный штаб разместился в подвальном помещении школы. У окна второго этажа, выходящего на юг, заняли свое место наблюдатели. Оттуда хорошо просматривалась вся местность.
Первая рота заняла позиции справа от дороги, ведущей к Кырнеской станции. Вторая закрепилась в группе зданий на самом холме. Самый трудный участок был у комсомольской роты. Хотя ее левый фланг прикрывала река, в этом секторе находились две дороги: шоссе на Тюри и большак, ведущий на Подну. Мост через реку уже в первую ночь пришлось разобрать, чтобы обезопасить себя от танковых ударов противника. Позднее оказалось, что самый сильный нажим враг оказывал именно на этом участке.
Командный пункт командира роты, участника боев в Испании Эдуарда Упеслеи, находился в наспех сооруженном блиндаже на обочине шоссе, за толстой камен-
ной стеной. Командные пункты остальных рот расположились в школе, рядом со штабом батальона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90