Но только такой, как теперь, она не может остаться. Знаешь, Алехандро, об этом я думаю дни и ночи напролет, и так у нас думают все.
Макарио умолк и задумчиво глядел на красное пламя костра. Алехандро обнял друга за плечи.
— Это не просто мечты, Макарио, это наше будущее. Я тоже часто о нем думаю, и все мы думаем о нем. Настанет время, и то, о чем мечтают сегодня тысячи партизан во всей Испании, сбудется. Может, мы с тобой этого и не увидим, но испанский народ увидит!..
Оба замолчали. Из облаков, тенью нависших над Пико дель Муласеном, вышла луна и осветила окрестности. Алехандро взглянул на часы, их стрелки слегка поблескивали в свете месяца.
— Отдохнем еще пару часов и снова в путь! Еще до рассвета нам необходимо одолеть горный перевал и выбраться на западный склон. Оставим женщин и детей на базе и обдумаем план новых операций. Вздремни-ка немного, Макарио, я разбужу тебя.
И они разошлись. Стояла глубокая тишина. Только горные ручьи неумолчно пели свои полночные песни.
Этой ночью штаб гранадских фалангистов напоминал муравейник, в который бросили камень.
Из городишка Орхива, расположенного в пятидесяти километрах от Гранады, на южном склоне Сьерра-Невады, пришли взволновавшие всех вести.
Средь бела дня большой партизанский отряд окружил Орхиву и, уничтожив чуть ли не весь местный гарнизон фалангистов и взорвав рудники, исчез в горах. Вместе с отрядом ушло несколько крестьянских семей.
За последние месяцы партизанские налеты были не редкостью в окрестностях Гранады.
Но в подобных обстоятельствах и такого дерзостного налета еще не случалось.
— Слушайте мой приказ! С рассветом два самолета и два батальона солдат с пушками должны быть заброшены в горы. Уничтожить всех партизан до единого! Не щадить никого, даже детей! Главаря взять живым. Ясно? Действуйте и постоянно докладывайте о ходе операции!..
Полковник Морсильо, красный от злости как гранат, швырнул телефонную трубку и нервно зашагал взад-вперед.
— Адъютант! Усилить охрану штаба! Город патрулировать! Выполняйте приказ!
Адъютант выскочил за дверь. У письменного стола в мягком кресле сидел мужчина с совершенно голым черепом, тяжелым подбородком и нервно бегающим взглядом. Он молчал и то и дело барабанил пальцами по столу. Взглянув на взволнованного полковника, он спросил с акцентом, обнаруживавшим в нем иностранца:
— Это ваш окончательный решений, сеньор Морсильо?
— Да, барон фон Эйсберг... я хотел сказать, господин Чичаро... Простите, от волнения я забыл ваше теперешнее имя!
Чичаро остановился, на лице его отразилось крайнее недовольство, челюсти пришли в движение, подбородок вздернулся, как бородка у козла, прихватившего ненароком с сочной травой колючку.
— Дорогой мой полковник, вы не можете запомнить мое теперешнее имя. Извините, но я вынужден вам указать на это, ибо ваша рассеянность в конце концов приведет к серьезным последствиям. Если бы вы читали
иностранные газеты, то понимали бы это. Они там почти все уже раскрыли: и то, что армию генерала Франко обучают бывшие гитлеровские генералы, что в военной промышленности и лабораториях работают немецкие специалисты, что в Испании скрывается немало членов национал-социалистской партии, причем из числа руководящих ее членов. Надо быть осторожней, полковник. Такие оплошности наносят ощутимый вред нашей политике.
Наконец сеньор Чичаро успокоился и подошел к висевшей на стене карте Испании. Синими флажками на ней были обозначены районы действия партизан. Кончиком карандаша сеньор Чичаро коснулся коричневого пятна и надписи «Сьерра-Невада».
— Знаете ли, полковник, мне кажется, ваш план недостаточно продуман, поверьте мне. Во время оккупации я работал в Белоруссии и приобрел большой опыт борьбы с партизанами. Прежде всего следует отдать распоряжение карательным отрядам, чтобы все деревни в районе Сьерра-Невады, оказывающие поддержку партизанам, были сожжены дотла. Мужскую часть населения расстрелять, женщин и детей отправить в концлагеря и также ликвидировать постепенно, без лишнего шума. Против партизан необходимо начать развернутое наступление и безотлагательно. Надо попытаться заманить их в ловушку. Для такого дела понадобятся подходящие люди, у вас ведь кое-что осталось от «голубой дивизии». В боях под Ленинградом эти люди многому научились, у них рука не дрогнет. Ну как вам мое предложение, полковник?
— Неплохая идея. Но, откровенно говоря, весьма хлопотная. Она потребует от нас немалых усилий. Да и вообще, так ли уж серьезно обстоят дела?
— И вы еще сомневаетесь? Эти жучки-точильщики незаметно, но верно подтачивают основы нашего государства!
Полковник Морсильо взял со стола красный карандаш, обвел на карте район Сьерра-Невады, затем перечеркнул крестом селения, оказавшиеся внутри круга.
— Будь по-вашему! В противном случае наша Голубая империя в один прекрасный день падет так же, как пал ваш третий рейх. Я отдам приказ об уничтожении всех деревень. Хотел бы я знать, где после этакой меры проклятые геррильерос будут доставать продовольствие и новое пополнение. У меня имеется еще
одна не менее блестящая идея! Послушайте, сеньор Чичаро! — воскликнул полковник радостно.— Я создам ложные партизанские группы, которые проникнут в лагерь к партизанам и разгромят их.
Сеньор Чичаро встал и протянул полковнику руку:
— Вы гений, любезный полковник. Так прекрасно разбираться в обстановке! Сразу видно: обучаясь у нас, в Германии, вы не теряли времени даром. Мысль великолепная! Однако учтите: необходимо соблюдать строжайшую тайну.
Полковник Морсильо сел за письменный стол и принялся писать приказ. Окончив писать, встал, звякнув шпорами, и позвал адъютанта, который явился тут же, боязливо просунув голову в дверь.
— Приготовь завтрак! Да вино не забудь. Принеси лучшее из лучших, самое старое, какое только есть в гранадских подвалах! Твои начальники должны спрыснуть такой цветок, какой едва ли когда-либо рождала человеческая фантазия. Понял, дурья башка?
— Понял, господин полковник. Разрешите идти?
— Иди!
Весь день дул южный ветер. Горячее дыхание Сахары, перелетев через Гибралтарский пролив, сжигало все на своем пути. Низкорослая горная поросль ощетинила сухие колючки и жалила ноги людей сквозь веревочные подошвы обуви. Продвижение вперед было сопряжено с невероятными усилиями воли. Сделав на берегу ручья короткий привал и утолив жажду, партизаны снова двинулись дальше. Вот уже три дня и три ночи, как они позабыли, что такое сон и отдых. Нужно пройти через ущелья и перешейки, миновать центральную долину Сьерра-Невады, чтобы выйти из окружения. Позади непрестанно грохотала канонада, раздавался короткий сухой треск пулеметов. От разрывов снарядов рушились и осыпались вдали скалы Пико дель Муласен. Казалось, долины стонали от грохота. На пустынных горных склонах вспыхивало пламя и возникали округлые серые дымки, потоки горячего воздуха подымали их вверх, и они причудливо вились между выступами скал. Солдаты полковника Морсильо выполняли приказ своего начальника.
В вечерних сумерках в долине вспыхивало пламя; его красные языки лизали кровли крестьянских лачуг,
пожирая крошечные деревеньки вместе со всеми их обитателями, не успевшими скрыться от врага.
Крестьяне уходили в горы — женщины, мужчины, дети и старики. Они карабкались с одного холма на другой, собирались кучками и угрюмо глядели на опустошительный огонь там, внизу.
У некоторых еще с гражданской войны были припрятаны винтовки, и, хотя патронов было мало, люди все-таки доставали оружие из тайников: оно внушало владельцам одновременно и смелость, и чувство ответственности. Те, у кого было оружие, брали на себя роль руководителей, отдавали распоряжения, организовывали людей, да и сами отправлялись туда, где было всего трудней и опасней. Никогда еще Сьерра-Невада не скрывала столько гонимых и преследуемых. А на преследователей и гонителей с гор обрушивались лавины камней, и немало фалангистов нашло смерть от метко пущенной партизанской пули.
Быстро рос партизанский отряд, руководимый Але-хандро Ортэгой и Макарио Родригесом. Прежде чем принять в отряд новых бойцов, их тщательно проверяли, испытывали, чтобы не затесался среди них чужой. Для новичков приходилось раздобывать оружие. Многие не раз спускались в долину, обыскивали все углы и закоулки, извлекая оттуда спрятанные винтовки. В большинстве же случаев оружие было припрятано здесь же, в расселинах скал.
К вечеру партизанский отряд нашел в горах труднодоступную площадку, откуда можно было обозревать окрестности. Вокруг лагеря выставили часовых, все горные тропы охранял партизанский патруль.
Алехандро и Макарио расположились в прохладной пещере, разожгли костер и принялись обдумывать план дальнейших операций.
Вскоре послышались торопливые шаги. Кто-то приближался к пещере; в сумраке он спотыкался о камни, тропа была узкая, и, задетые ногой, осколки гранита ссыпались по отвесной скале вниз, в долину. Алехандро и Макарио оторвались от карты и переглянулись.
— Кто идет? — раздался у входа в пещеру строгий голос часового.
— Командир патруля Мигуэль Морено. Мне нужно поговорить с командиром отряда. Срочно. Нельзя ли его разбудить?
— Он не спит. Подождите, я доложу.
У входа в пещеру, прикрытого, чтобы не был заметен огонь, плащ-палаткой, показался часовой.
— Товарищ Ортэга, с вами хочет поговорить командир патруля Мигуэль Морено.
— Пусть войдет.
Вошел невысокий человек. Когда он присел к костру и откинул складки просторного шерстяного плаща, стало видно, что это щуплый подросток. От быстрой ходьбы Мигуэль запыхался и, положив винтовку на колени, вытер ладонью мокрый от пота лоб.
— Товарищи командиры, в нескольких километрах от нашего лагеря мы повстречали в горах большой партизанский отряд, выразивший желание присоединиться к нам.
— Почему же ты не привел этих людей сюда, Мигуэль?
— Потому что их много, человек шестьдесят. Все они на мулах и хорошо вооружены.
— Прекрасно, именно такие люди нам нужны.
— Они ни о чем не пожелали говорить, только одно твердят: отведи нас в свой штаб.
— Где ты их оставил?
— Возле нашего патруля, дальше мы их не пустили. Они ждут вас для переговоров.
— Что скажешь, Макарио? — спросил Алехандро у своего заместителя.
Макарио, глядевший на огонь костра, немного подумав, ответил:
— Шестьдесят хорошо вооруженных бойцов... Да, это было бы серьезным пополнением. Смелые, наверное, видавшие виды люди. Понятно их нежелание довериться патрулю... Алехандро, я пойду все улажу.
— Но ведь они заявили, что хотят говорить с самим командиром,— вмешался Мигуэль.
— Ладно уж, пойду сам,— сказал Алехандро Ортэга. Он накинул на плечи плащ, повесил на шею автомат, надел берет.— Посмотрим, что за птицы. Окажутся хорошими парнями, Макарио, возьмем к себе.
— Конечно, товарищ Ортэга. Мне такое решение по душе.
Алехандро и Мигуэль довольно долго спускались по склону под прикрытием темноты. Была глухая ночь, не слышно ни звука. Только где-то внизу, в долине, алели груды горящих углей — все, что осталось от сожженных деревень. В воздухе носился отвратительный запах гари.
Несколько раз им пришлось подняться чуть ли не до самой вершины горы, а затем снова спусться вниз. Но вот за темной еловой порослью замаячила отвесная скала.
— Товарищ Ортэга, мы уже почти у места. Может, мне пойти одному, и пусть их командир сам к вам выйдет.
— Иди, действуй! Так, правда, будет верней. Я подожду у того сломанного дерева, что у края тропы.
Мигуэль скрылся в темноте, Алехандро Ортэга присел на поваленное дерево, отломил веточку и стал ощипывать с нее иголки.
В еловой чаще затрещали сучья. На фоне просвечивавшего меж стволами неба замелькали силуэты людей. Они двигались, то распрямляясь, то припадая к земле. Ортэга протер глаза: что за наваждение, уж не мерещится ли ему? Нет, это приближались люди. Шаги послышались совсем близко. Возле высокой скалы, за которой недавно исчез Мигуэль, посыпались вниз мелкие камешки. Что-то странное происходило там, в темноте, словно возня какая-то или борьба. Внезапно тишину прорезал звонкий крик Мигуэля Морено:
— Назад! Товарищ командир, назад! Патруль перебит...
Короткая автоматная очередь прервала крик. Алехандро схватился за автомат, но в тот же момент его окружили вооруженные люди. Сильные руки сдавили горло, потом удар по голове, и все: горы, долина, ели и движущиеся фигуры людей — все погрузилось во тьму, потеряло реальность и смысл.
Постепенно к нему возвращалось сознание, хотя еще долго он не мог осмыслить происшедшее. Он лежал в тесном помещении, напоминавшем гроб, на глиняном смердящем полу. В углу в куче прелой соломы возились крысы. Высоко на стене, почти у самого потолка, вырисовывалось продолговатое отверстие, забранное железной решеткой.
«Тюрьма! — понял Алехандро. Понемногу он стал припоминать случившееся.— Негодяи!»
Щелкнул ключ. Взвизгнули ржавые дверные петли. В дверном проеме показались два вооруженных человека.
— Встать! На допрос! — раздался резкий голос.
Алехандро с трудом поднялся, голова болела и кружилась. Казалось, горло все еще сжимают железные пальцы, схватившие его ночью.
— Живей! — прокричал все тот же резкий голос. Алехандро попытался ускорить шаг. Они миновали
один за другим несколько коридоров, поднялись по лестнице и наконец остановились у хорошо освещенного входа.
— Господин полковник, позвольте войти? — чуть приоткрыв дверь, подобострастно спросил конвоир.
Ответом был небрежный взмах руки. Дверь распахнулась, и Алехандро подтолкнули в просторную светлую комнату.
За письменным столом сидел длинный костлявый человек в офицерской форме фалангистов. На горбатом носу блестели очки с толстыми стеклами. Под круто нависшим лбом беспокойно бегали глубоко посаженные черные глаза. На столе лежали револьвер и плеть.
Уткнувшись толстой мордой в передние лапы, под столом дремал рыжий лохматый пес;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90