Наш катер тоже обстреляли из пулеметов. Пули с шипением вонзились в воду. А через мгновение самолеты уже бомбили побережье.
— Будь они прокляты! — гневно воскликнул мой спутник.— Там переправа, паром, порт, а дальше — электростанция. Только восстановим — опять разбомбят. Даже Хонгайские угольные шахты не оставляют в покое. Но все равно мы разгромим американцев, как французов при Дьенбьенфу.— Он с ожесточением сплюнул в море, потом спокойно спросил: — О чем мы говорили?
— Вы начали рассказывать, как рыбак Дао Кен вознесся на небо прямо в лодке, полной рыбы,— с готовностью напомнил я.
— Да, простите! Теперь припоминаю.— И продолжал давно прерванный рассказ: — Значит, однажды утром Дао Кен вместе с другими рыбаками вышел в море. Обычно они с моим отцом ловили рядом, а на этот раз неизвестно почему Дао Кен надумал плыть дальше, за острова. Человек никогда не знает, что преподнесет ему судьба, она нападает неожиданно, как тигр. Итак, Дао Кен плыл с горящим на солнце парусом к горизонту, туда, где ходят большие суда. «Зачем так далеко плыть за рыбой, когда и тут, у берега, ее сколько хочешь»,— подумал мой отец, хотя некоторое время следовал за Дао Кеном. Не оставлять же друга и соседа в море одного. Да еще в военное время, когда по нескольку раз на день появляются в небе эти окаянные птицы. Сколько лодок потопили они своими пулями, сколько горя принесли...
Когда рыбаки выходили в море, прилив только начался и вода у побережья была совсем бурой. Эту окраску ей придают притоки Красной реки, дно которой богато залежами железной руды. Но во время прилива море стало голубым и ровным, как зеркало. Солнце жгло голову старика, словно раскаленным углем. Хорошо еще, что от жарких лучей защищал подаренный сыном армейский шлем. Рыбы было много, моему отцу даже удалось поймать небольшую акулу. Пока он втащил ее в лодку, прошло не меньше часа. Локтем утерев со лба пот, он посмотрел вдаль, и глаза его округлились от удивления:
в синем небе плыло густо-черное облако, а навстречу ему из воды поднимался водяной столб, гибкий, как хобот слона.
«Смерч!» — пронеслось в голове отца. Грянул гром, и в море посыпались красные стрелы молний. Рядом с первым столбом вырос второй, потом третий. «Ждать больше нельзя, надо возвращаться»,— подумал мой отец. А Дао Кен, перегнувшись через борт лодки, все ловил и ловил. Наверное, что-то крупное ему попалось, раз ничего не видел и не слышал. Отец ему кричит, мол, плыви к берегу, но, видно, сквозь гром ничего нельзя было расслышать.
А в это время черные хоботы смерча, всасывая воду, подходили все ближе и ближе. Один был уже совсем рядом с лодкой Дао Кена, а тот по-прежнему ничего не видел и не слышал, будто ослеп и оглох, знай себе ловит. Помочь ему было нельзя — поздно. Отец развернул парус и, насколько позволял ветер, подался к берегу. То же сделали остальные рыбаки. Только Дао Кен остался на месте, словно привязанный, и никто не мог понять, что с ним такое происходит.
Скоро самый толстый хобот нащупал лодку Дао Кена, мгновенно всосал ее и поднял в воздух. Отец видел, как мелькнул красно-бурый парус, а кто-то из рыбаков углядел взметнувшуюся лодку и даже самого Дао Кена. Рассказывают, что в этот момент сверху посыпалась рыба, наверное, та, что наловил Дао Кен.
Все поспешили к берегу, потому что черные водяные хоботы с ревом и молниями приближались к островам залива Халонг. С треском взлетели на воздух прибрежные деревья и кусты.
Но на берегу черные хоботы растаяли, исчезли.
Под вечер рыбаки на своих сампанах обыскали огромный участок моря, но Дао Кена нигде не нашли.
И только много дней спустя на скалах меж островов они обнаружили его лодку, совершенно разбитую. От паруса не осталось и следа, от самого Дао Кена тоже. Он вознесся в небо. Так рассказывал мне об этом отец и остальные рыбаки. Лодку, мол, оставил, зачем она на небе! И рыбу высыпал обратно в море — пусть другим на похлебку остается.
Вот и все о Дао Кене,— сказал мой спутник.— Теперь вы понимаете, что не акулы, а тайфуны и смерчи главные враги наших рыбаков. И конечно, американские самолеты. Правда, после нашей победы они не будут здесь летать...
Ван Да закончил свой рассказ. И поездка наша подходила к концу. Катер летел вперед, как выпущенная из лука стрела. Волны, вздымаясь и пенясь, лизали бока нашего судна, скалы ближайших островов. Мы плыли мимо острова, охваченного пламенем напалма. Высоко в воздух поднимались черные столбы дыма. Они напомнили мне гибкие хоботы смерча, которые подняли в воздух рыбака Дао Кена. Возможно, и этот липкий огонь напалма унес не одну человеческую жизнь. Да, немало пережили прекрасные острова залива Халонг, и, наверное, немало еще предстоит им пережить. Доживут они и до дня великой победы Вьетнама, когда в городах, на рисовых полях и на море воцарится наконец мир.
Из залива Халонг мы скоро попали в судоходный канал, по которому в море, словно кровь, струится красная вода Красной реки. Слева и справа, скрытые в зарослях манго, замаскированные вьющимися тропическими растениями, стояли небольшие военные суда и плоты с поднятыми дулами противовоздушных орудий.
Мы приближались к Хайфону. Уже показалось высокое задние цементной фабрики, порт с иностранными судами и серые склады. Скоро нос нашего катера, защищенный старой автопокрышкой, ткнулся в сваю причала. Ван Да выпрыгнул первым, поймал брошенные концы и обвязал вокруг сваи. Вскинув на плечо винтовку, он заторопил меня:
— Прыгайте на берег! Я же должен попотчевать вас супом из плавников акулы.
Потом мы сидели в ресторане и ели обещанное угощение. К нему подали пирожки с мясной начинкой, посыпанные сахаром. Суп из акульих плавников был великолепен, но ел я молча, потому что весь был Во власти рассказа о черном смерче, о Дао Кене, а перед глазами стоял остров, охваченный пламенем напалма. Только когда необычно высокая, стройная и красивая вьетнамка подала нам ароматный кофе и банановый ликер, я сказал:
— Спасибо, Ван Да! Этот день много дал мне. Я никогда не забуду его. Никогда...
По-детски открытое лицо Ван Да осветилось улыбкой. Оно выражало глубокое удовлетворение.
ПОСЛЕДНИЙ УДАР АЙ ХИ
Ай Хи был артиллеристом, побывавшим уже не в одном бою. Несмотря на свои двадцать лет, он отличался по-мальчишески озорным нравом, даже некоторой бравадой, не сомневался в правильности своих действий и принятых решений. Возможно, это частично способствовало успеху, хотя в основе его были боевой опыт Ай Хи и острый аналитический ум. Последние два качества и послужили причиной того, что командир зенитной батареи Куанг Фонг, офицер, окончивший артиллерийский курс, в полной мере доверял разведчику Ай Хи и был убежден в успешном выполнении порученных ему заданий.
Приказ был четким и на первый взгляд простым: командир разведгруппы батареи Ай Хи со своими ребятами и саперы должны отправиться в тыл противника на разведку местности вдоль правого берега реки Сесо-ны, с тем чтобы вблизи некоего укрепленного американцами пункта найти наиболее подходящее место для переброски артиллерии и партизан, им предстояло также соорудить плот и выбрать огневую позицию. Ай Хи прекрасно понимал, что кажущееся простым задание на самом деле невероятно сложно и выполнять его предстоит с максимальной сосредоточенностью и осторожностью.
Вооруженная группа в составе двух десятков бойцов на рассвете вышла из партизанского лагеря, расположенного в джунглях недалеко от правого берега Сесоны. Каждый взял с собой по нескольку горстей риса, остальную пищу предполагалось добыть на месте. Джунгли были полны различных птиц и зверья, а для рыбной ловли Ай Хи носил в своем вещевом мешке две-три лесы. Отличное удилище нетрудно найти в зарослях стройного бамбука, а Сесона, впадающая в богатую рыбой реку Меконг, в своих глубинах и у водопадов тоже не беднее. Так что с едой забот не будет. Главное — как быстрее и лучше выполнить сложное боевое задание.
Ай Хи продвигался с помощью карты и компаса, а саперы стальными резаками, насаженными на палки, прорубали в джунглях тропу. Вековые заросли напоминали огромную сеть: деревья переплетены между собой толстыми лианами и колючими кустарниками. К вечеру бойцы наконец добрались до правого берега Сесоны.
Многоводная, как и все реки Вьетнама, она течет по гористой, покрытой джунглями местности. То неистово бушует в скалистых ущельях, уподобляясь загнанному в клетку тигру, то, как горная коза, прыгает по гладким каменным уступам, то, словно гигантская змея, тихо заползает в непроходимую чащобу джунглей. Найти хоть сколько-нибудь пологий подход для форсирования реки на плотах, притом вблизи укрепленного американского форта, было нелегко. И все же через несколько дней это удалось. Ай Хи отметил место на карте и с двумя связными отправил карту командиру Куанг Фонгу, бойцы же приступили к работе.
Ай Хи решил прежде всего исследовать противоположный берег, с тем чтобы подыскать наилучшее место для батареи. Это должна быть твердая площадка, со стороны противника защищенная скалами или каменными глыбами, прикрытая листвой сбоку и сверху. Он переплыл широкое течение и, как леопард, осторожно облазал окрестность. И увидел то, что нужно. Место на самом деле было хорошее — с твердым гранитным основанием, с густыми пальмовыми опахалами над головой, а с той стороны, где за обширной рисовой плантацией едва различимый на взгорке виднелся вражеский форт, площадку закрывала широколистная банановая поросль.
Саперы на правом берегу реки в это время рубили лианы, очищали их от листьев и вили крепкие канаты. Несколько саперов валили пальмы с подходящими для плота стволами. Стволов нужно было много, ибо бревна решили вязать по крайней мере в два ряда, чтобы плот смог выдержать не только артиллерию, но и боеприпасы и проводников.
Едва в воздухе показывались американские самолеты или вертолеты, работа прекращалась, тщательно замаскированные люди, подобно зеленым привидениям, растворялись в чащобе джунглей. Никто не должен был догадаться, что здесь, на диком берегу Сесоны, готовится партизанская операция. Хотя американские разведчики не решались показываться в джунглях, все же Ай Хи считал, что предосторожность никогда не мешает, и выставил засаду. Лагерь для небольшой партизанской группы он устроил на порядочном расстоянии от места предстоящей операции — в пещере отвесного речного берега, где темной тропической ночью можно было даже разжечь костер и приготовить еду.
Рыбу Ай Хи ловил сам, для него это не работа, а удовольствие. Ранним утром, когда над Сесоной еще стоял белый туман, он ловко, как кошка, спускался из пещеры по скалам к реке с удочкой и наживкой. Терпеливо ждал, когда поплавок скроется, длинная гибкая бамбуковая удочка наклонится до самой воды и руки ощутят испуганное метанье попавшейся на крючок рыбы. Он определял приблизительную величину ее и мгновенно решал, как действовать, чтобы она не сорвалась. Сердце начинало биться сильнее, весь мир словно исчезал куда-то. Даже благоухание джунглей, которое он любил как жизнь, Ай Хи уже не ощущал. Все внимание концентрировалось на поплавке и на мысли о большой рыбе, которую он еще не видел, но тяжесть которой чувствовал. Нервное напряжение этих минут было таким же, как в тех случаях, когда, внезапно встретившись с противником, мгновенно нужно было решить, что и как предпринять. И скорее всего, именно это волнение и предощущение победы влекли его к реке, заставляли забыть о часах, похищенных у сна; он ликовал, видя, как сверкают глаза партизан, поглощающих на завтрак свежую рыбу, как они восхищаются большой удачей Ай Хи. Когда из штаба вернулись связные и доложили, что командир Куанг Фонг местом для батареи доволен и с партизанским батальоном сейчас же приступит к расчистке пути для доставки орудий на позицию, Ай Хи поторопил бойцов со строительством плота, оставив людям на отдых лишь несколько ночных часов. Ай Хи хорошо понимал, что эта, на первый взгляд, небольшая операция — часть плана генерального наступления по всему фронту и от ее успеха зависит многое.
Высокие пальмы с толстыми стволами были великолепным материалом для строительства плота. Вначале лиановыми канатами связали первый ряд бревен, спустили на воду и закрепили, затем стали вязать второй ряд. Когда и он был готов, его водрузили на первый, крепко связали, потом плот тщательно замаскировали, чтобы он не был обнаружен с неприятельских самолетов. Из джунглей натаскали кустарниковых пальм и широколистных бананов прямо с корнями, уставили ими плот, и теперь он походил на зеленый островок, который ни один разведчик не приметит ни с воздуха, ни с земли.
Итак, часть задания была выполнена. Теперь саперы, замаскировавшись с головы до пят, принялись за устройство артиллерийской позиции. Под руководством
Ай Хи в твердом грунте были выдолблены два углубления для орудий, затем — укрытия для расчета, оборудованы командный пункт и склад для боеприпасов. Когда над рисовой плантацией на небольшой высоте пролетали американские самолеты и вертолеты, Ай Хи всякий раз невольно думал, как отсюда легко зенитной артиллерии сбить непрошеных гостей. Если бы у противника были малейшие подозрения о готовящемся ударе, он бы не посмел летать так низко.
В ожидании посланной Куанг Фонгом артиллерии разведчики и саперы расчистили подходы к обоим берегам Сесоны. В один из дней Ай Хи забрался на самую высокую пальму, чтобы понаблюдать окрестность. На залитом водой рисовом поле, на дамбах, разделяющих плантацию на большие квадраты, не видно было ни одной живой души. Лишь со стороны обнесенного колючей проволокой американского форта доносилось урчание то подъезжавших, то отъезжавших грузовых и легковых автомашин. Центральную часть форта занимали длинные ребристые жестяные ангары, сохранившиеся еще со времен французских колонизаторов. Теперь, в периоды муссонных дождей, здесь, наверное, спасают от сырости сври шкуры американские захватчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90