<если Вы признаете мысль
эту действительно полезною, то можно бы ее предложить при будущем
обсуждении устава о судопроизводстве в Совете> .
Результатом этого Высочайшего повеления и был первый <проект по-
становления о присяжных стряпчих>, помещенный в IV том Дела о пре-
образовании судебной части. Проект состоит из II статей и, воспроизводя
в сущности положение о присяжных стряпчих при коммерческих судах,
ничего общего не имеет с приведенным выше проектом Комиссии состав-
ления законов. Существенное отличие от закона 1832 г. заключается в том,
Эта выписка найдена в копни в бумагах С.И. Зарудного и любезно сообщена нам А.С. За-
рудным. - Прим. авпi
то в коммерческих судах, по общему правилу, поверенными могут быть
только присяжные стряпчие. - а проект отказывается от монополии и
оедоставляет всякому, <не желающему иметь лично хождение по своему
яжебному делу, - либо поручить дело присяжному стряпчему, либо из-
дрдть для сего по собственному усмотрению поверенного из частных людей>.
Ддугое важное отличие от закона 1832 г. и единственное сходство с упо-
цут-ым проектом заключалось в том, что уже в этом первом проекте на
присяжных стряпчих возлагалась обязанность производить безвозмездно
дела людей, представивших надлежащее свидетельство о бедности>.
Но гораздо интереснее самого проекта объяснительная записка к нему,
которая ставит все точки над <и> и весьма рельефно обрисовывает ту об-
становку, в которой создавалось у нас сословие адвокатов. В противопо-
ложность общественному мнению, которое громко требовало, чтобы класс
адвокатов образовался из совершенно новых источников, объяснительная
записка настойчиво желает подчеркнуть, что ничего нового проект не вводит,
и заботливо поэтому делает указание, что <цель их (т.е. присяжных стряп-
чих) установления есть не иная, как лучшее устройство такого порядка,
который давно уже введен обычаем, или, лучше сказать, - необходимос-
тью, и что только по названию это <новый>, так сказать (!), элемент офи-
циальных поверенных>. Задача авторов записки заключается не в том,
чтобы подкрепить и выяснить те основания, на коих сословие адвокатуры
может правильно функционировать, а чтобы оправдать такой шаг и разъ-
яснять страхи. Отсюда ссылка на Пруссию. Фридрих II решил адвокатов
отменить, считая их виновниками продолжительности гражданских про-
цессов и огромных проистекающих отсюда для тяжущихся убытков и из-
держек. Но эти <весьма любопытные опыты Правительства Прусского>
оказались неудачными. <Со временем все убедились, что Фридрих II, сколь
ни был вообще верен взгляд его на вещи, ошибался, приписывая одним
адвокатам продолжительность и запутанность гражданских процессов, что
то и другое было последствием не учреждения адвокатов, а собственно
неполноты, неясности и многосложности самых правил о судопроизводстве>.
Далее записка удостоверяет, что <подобные сему опыты делались почти
во всех государствах европейских>, и после этого <везде чувствовали, везде
убедились, и действительно, при подобном рассмотрении сего важного пред-
мета, нельзя не прийти к убеждению, что без образования такого сословия
благонадежных и как бы освященных ручательством Правительства пове-
ренных едва ли есть возможность привести в надлежащее исполнение по-
становления о судопроизводстве гражданском>.
Записка естественно не подозревает, что все <опыты> зависели не от
43
того, сколь верен был взгляд Фридриха II на вещи, а явились результатом
определенной системы судоустройства, в свою очередь отражавшей опре-
деленное государственное миросозерцание. Но все же, хотя и очень робко,
записка подходит к тому верному пути, на который так громко звал
К.П. Победоносцев. Однако вступить на этот путь она не решается и вместо
того увязает в тине мелких практических соображений. Присяжные стряпчие
необходимы, так как <без сего все сроки должны по необходимости быть
весьма продолжительны>, ибо всякие выходы нужно посььлать самим тя-
жущимся, место жительства коих может быть и весьма отдаленно. <Сверх
сего>, в уставе должно быть <по необходимости множество мелких поста-
новлений разного рода, для обеспечения правильности в течении дел>, ибо
тяжущиеся обыкновенно незнакомы с формальностями. А всего более
нужны хорошие, с основательными юридическими познаниями, стряпчие
для надлежащего точного и полного пояснения дела, ибо иначе приходится
тяжущимся дозволить подавать бесконечное число бумаг, которые, однако,
не только не разъясняют, но все больше запутывают дело.
Вот и все! Никаких других соображений не приводится. А если это
так, то, очевидно, вся реформа не должна выходить из пределов намеченной
узко практической потребности. <Поэтому, - читаем мы далее в запис-
ке, - хотя и наш собственный опыт, по крайней мере, до некоторой степени,
удостоверяет нас в истине сего (т.е. в необходимости адвокатуры), но <из
того, однако же, не должно заключать, чтобы, сознавая пользу или даже
и необходимость установления присяжных стряпчих, мы полагали иметь
их в том же виде, на тех же основаниях, которые приняты в других землях,
например, во Франции>. Конечно, нет: во Франции, как всем известно,
адвокаты образуют отдельное сословие, <самоуправляющееся>. <При таком
устройстве... адвокаты во Франции достигли политического значения, не-
согласного с действительным их призванием>. Но в других землях, напри-
мер, в некоторых частях Германии, в Голландии, в Пьемонте, в Неаполе,
в Греции, нет гибельного деления на поверенных (ауо-
ие8) и адвокатов. Последние исполняют и обязанности первых;
<они назначаются от правительства и состоят в зависимости и под надзором
судебных мест, при которых исполняют свою должность>. Такое судоу-
стройство уже никакими опасностями не угрожает. Но на всякий случай -
береженого и Бог бережет - нужно принять и дальнейшие меры. Нам
<можно, - продолжает записка, - и мы смеем думать, даже полезно
будет еще более удалиться от основного учреждения адвокатов во Франции>
и взять в пример (что <всего удобнее и легче>) порядок, существующий
в наших судах коммерческих, при коих уже установлены присяжные стряп-
не положить в основу положение об устройстве судебных мест в Царстве
Польском, а в оном свойство и положение защитников или адвокатов почти
совершенно одинаковы с положением чиновников судебного ведомства>.
Еще характернее, что с такой же прямолинейностью решен вопрос о на-
овании. <На основании той же общей мысли я полагаю, - пишет
раф Блудов, - что было бы неудобно и давать им наименование адвокатов
или защитников, как они называются в Царстве Польском, и что лучше
сохранить в сем случае название, к коему все привыкли, поверенного или
стряпчего, только с присовокуплением слов: присяжных, как людей, коих
благонадежность в некоторой мере признается правительством>.
Эта объяснительная записка заслуживает самого серьезного внимания,
ее нужно хорошо запомнить. Она наглядно показывает, такое глубокое
органическое недоверие к адвокатуре питала тогда бюрократия и с какой
опаской она приступала к организации этого института. Казалось бы, что
упомянутое выше Высочайшее повеление, ликвидируя запрещение подни-
мать вопрос об адвокатуре, предусматривало введение в отправление пра-
восудия элемента нового, до того небывалого у нас. Иначе графу Блудову
незачем было бы испрашивать специальное Высочайшее повеление на со-
ставление проекта. Но, приступив к составлению проекта, граф Блудов не
мог отрешиться от закоренелого недоверия и сразу отказался от всякой
мысли о каких бы то ни было новшествах, не забыв и о том, что самое
наименование адвокат не должно быть у нас допущено.
Всеми своими корнями записка эта глубоко уходит в прошлое. И ес-
тественно поэтому, что между проектируемыми ею новыми судебными чи-
новниками и предложением К.П. Победоносцева создать самоуправляю-
щееся сословие лежит пропасть, через которую перекинуть мост нельзя.
К сожалению, однако, в дальнейшем этот первый проект не был от-
вергнут. Напротив, именно он и был положен в основание последующего
обсуждения и, как бы далеко ни отстояло окончательное положение о при-
сяжных поверенных от первых предположений, оно, как будет видно ниже,
преемственно развилось из проекта графа Блудова.
В 1859 г., на двух заседаниях 27 марта и 24 апреля, проект графа
Ьлудова подвергнут был обсуждению в Государственном Совете, в Со-
единенных Департаментах - гражданском и законов, Государственный
овет вполне согласился с мнением II Отделения о том, что <наше учреж-
дение поверенных должно получить направление, совершенно отличное от
Франции>. Предоставление адвокатуре самоуправления есть результат
т. X. - Прим. авт.
<односторонности> (!). <Поверенные у нас должны составлять не незави-
симое сословие, а учреждение, состоящее под надзором высшей судебной
власти в Империи>. Высказавшись с такой категоричностью. Государст-
венный Совет непосредственно отсюда приходит к мысли об образовании
Совета присяжных поверенных. (<Для сего Соединенные Департамен-
ты признали необходимым, чтобы... избирали из среды себя Совет>). Ни-
чего общего, конечно, этот Совет не имеет со своими иностранными про-
образами, он состоит под председательством уездного стряпчего или гу-
бернского прокурора. Его функции сводятся к <первоначальному
рассмотрению прошений лиц, желающих приписаться к числу поверенных>,
которые утверждаются в должности судом, и к назначению поверенных
для ведения дел лиц, пользующихся правом бедности. Но учреждением
Совета делается как бы шаг вперед по пути введения у нас чего-то нового,
вместо распространения института присяжных стряпчих, окончательно дис-
кредитированного к этому моменту. На тот же счет необходимости какой-
нибудь, хотя бы внешней новизны нужно отнести замену наименования
присяжных стряпчих присяжными поверенными, что должно было усилить
предположение о введении <нового, так сказать (!), элемента>.
Взгляд на это присяжного поверенного, как на чиновника судебного
ведомства, и на отправление обязанностей адвоката, как на состояние в
должности, естественно привел к вопросу об отношении между адвокатурой
и государственной службой. С одной стороны, поверенный не состоит на
службе правительства и потому не может пользоваться преимуществами,
со службой сопряженными. Но, с другой стороны, чтобы привлечь людей
образованных к исполнению обязанностей поверенных, необходимо предо-
ставить им какие-либо права. Отсюда правило - присяжные поверенные,
хотя и не считаются в действительной службе, не получают жалованья от
казны и не имеют права ни на пенсию, ни на производство в чины и награды
орденами, но пользуются всеми прочими преимуществами службы. Какие,
однако, эти <все прочие преимущества> - неизвестно. Единственное пре-
имущество, как указывается в замечаниях на проект, заключается в праве
служащего, сделав долг, не платить его, или, по крайней мере, не разом
уплатить его, не подвергаясь за неуплату аресту и тюремному заключению.
<Но неужели, - спрашивают замечания, - следует распространить
и на присяжного поверенного это право, которое в отношении всех прочих
лиц следовало бы уничтожить?> Очевидно, нет, - и тем не менее пред-
положение, высказанное проектом графа Блудова о предоставлении адво-
катуре преимуществ государственной службы так и переходило последо-
вательно из одного проекта в другой вплоть до последнего.
Г инственный серьезный, деловой вопрос, поставленный Соединенны-
/пар-гаментами при обсуждении первого проекта, касался обязатель-
ти участия адвокатуры в процессе. <Хождение по тяжебным делам>
жно ли быть непременно поручаемо присяжным поверенным или же
жет быть предоставлено и самим тяжущимся? Проект графа Блудова
щ це устанавливал никаких ограничений и не только не устанавливал
бязательного участия адвокатуры в процессе, но и предоставлял выбирать
ля хождения по делу наряду с присяжными стряпчими и поверенных из
частных лиц. Государственный Совет поставил этот <не менее важный
дддрос> вновь самостоятельно, и вполне понятно, почему он вынужден
был так сделать. Как уже известно, отказавшись от принципиальных со-
ображений о необходимости введения адвокатуры, проект графа Блудова
мотивирует свое предложение чисто практическими соображениями про-
цессуальных удобств. Поверенные имеют место жительства в тех городах,
где находится суд, а потому все сроки могут быть естественно укорочены:
поверенные осведомлены в законах, а потому нет необходимости обременять
уставы массой мелких формальностей. Но отсюда прямой переход к обя-
зательности участия адвокатуры в процессе. Ибо если процесс будет рас-
считан на ведение дел поверенными и будет игнорировать ведение дел са-
мими тяжущимися, неопытными и неосведомленными в законах и фор-
мальностях, то реформа, очевидно, приведет не к улучшению, а к ухудшению
положения. Поэтому, не желая вводить обязательность, Государственный
Совет старается ослабить силу приведенных в объяснительной записке со-
ображений, которыми граф Блудов пытался прикрыть отсутствие принци-
пиальных доводов.
Рассуждения Государственного Совета в этой части весьма любопытны.
<Защитники обязательных поверенных, во-первых, указывают на неспо-
собность тяжущихся, которых следует заменить юридически образованными
лицами. Но, по мнению Соединенных Департаментов, никакие условия к
принятию в присяжные поверенные не могут представить полного руча-
тельства в том, что поверенные будут образованнее всех тяжущихся; на-
против, часто самая простота и безыскусственность доводов тяжущихся
может облегчить обнаружение истины. Но кроме того нельзя не заметить,
что вообще некоторые из тяжущихся могут быть гораздо образованнее офи-
циальных поверенных, а у нас в России сей случай встретится без сомнения
очень нередко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71