Заявление решительно опровергает резкую критику деятельности
помощников, даваемую объяснительной запиской к правилам. Групповые
занятия, деятельность консультации при Мировом Съезде, функциониро-
вание кружка уголовных защитников дают достаточную гарантию осве-
домленности помощников. Но никакого успеха заявление не имело. Резо-
люция Совета по поводу этого ходатайства отличается большой лаконич-
ностью: за состоявшимся 3 марта постановлением, ходатайство помощников
оставить без последствий.
Вслед засим, 54 присяжных поверенных (среди них Д.И. Невядомский,
князь Урусов, Д.Н. Доброхотов) подали заявление о созыве чрезвычайного
общего собрания для обсуждения правил 3 марта. Совет (против голоса
председателя, оставшегося при особом мнении) отказал в созыве собрания
на том основании, что собрания могут созываться для обсуждения вопросов
не решенных, а этот вопрос уже решен. На ближайшем очередном собрании
был сделан запрос Совету, по какому основанию он отверг просьбу о созыве
общего собрания. Запрос вызвал беспорядочные прения. А после этих пре-
ний собрание приступило к выборам Совета, который и был выбран в том
же составе, т.е., с одной стороны, все прежнее большинство, а с другой,
и А.А. Крюков (снова председатель) и С.А. Блюменталь, неизменно ос-
тававшиеся при особом мнении. Лишь вместо выбывшего В. Пржевальского
был избран новый член А.И. Салтыков, как будто нарочно для того, чтобы
запятнать репутацию сословия.
Нужно же было так случиться, чтобы до окончания срока избрания
А.И. Салтыков отказался от своего звания члена Совета, а спустя неделю,
6 марта 1892 г., в Совет было подано заявление за подписью 44 присяжных
поверенных с просьбой созвать общее собрание, так как преступления, про-
изводившиеся в течение ряда лет Салтыковым, ставят вопрос: имеем ли
мы дело в данном случае с индивидуальными болезненными явлениями,
или же причина болезни кроется глубже. Созыв общего собрания мотиви-
руется тем, что <без свободного обсуждения всех интересов сословия при-
сяжная адвокатура существовать не может. Между тем, в последние два
года этому обсуждению сословием собственных дел ставились препятствия,
неоднократные требования созыва экстренных собраний Советом оставлены
были без последствий; голос свободной критики меньшинства на общих
Председатель Совета и член Совета Блюменталь снова остались при особом мнении.
Прим. непi.
собраниях заглушался; разбора действий Совета не допускалось>. На этот
раз желание подписавших было удовлетворено, и собрание созвано на 10 мая
1892 г., но оно не состоялось за неприбытием достаточного числа членов.
А еще год спустя, после того как товарищем председателя Совета вместо
П.А. Корсакова избран был В.М. Пржевальский, первый сложил с себя
и звание члена Совета. Этот факт тоже вызвал раскол среди Совета. Совет
не нашел возможным исполнить предложение некоторых членов обратиться
к П.А. Корсакову с просьбой о взятии обратно отказа, ибо об этом отказе
доложено было уже общему собранию. Но четыре члена Совета (В.А. Ка-
пеллер, А.В. Лешков, А.Г. Островский и С.И. Филатов) в особом мнении,
поданном ими, находили, что выставлены только формальные мотивы от-
каза, которые, ввиду заслуг П.А. Корсакова, не должны играть решающей
роли.
Чтобы закончить изложение этой борьбы, остается еще упомянуть, что
в заявлении, поданном Совету присяжным поверенным Соловьевым и под-
писанном 98 московскими и иногородними присяжными поверенными
(в том числе С. Филатовым, А.С. Шмаковым, А. Никольским), его авторы
<просят Совет принять их поддержку... доброму начинанию в деле упоря-
дочения сословных отношений> и выражают негодование по поводу того,
что <дело дошло до того, что... от лица некоторых членов сословия, вне
законного порядка и с забвением наиболее дорогих традиций корпорации,
уже изготовлены и поданы в московскую Судебную Палату жалобы об
отмене изданных Советом правил 3 марта 1890 г.>.
Эта жестокая борьба, разыгравшаяся на таком месте, которое должно
было считаться неприкосновенным для каждого адвоката, привлекла к себе,
конечно, общественное внимание. Повременная печать приняла горячее
участие в острой внутренней распре и, в свою очередь, тоже раскололась
на два, впрочем, весьма неравные лагеря. <Новое Время> и <Московские
Ведомости> приветствовали издание правил, а вся остальная периодическая
пресса отнеслась к ним отрицательно. Очень любопытную позицию занял
<Журнал Гражданского и Уголовного Права>. Он считает увеличение
числа евреев в адвокатуре ненормальным: <Не принадлежа к юдофобам,
мы не можем отрицать некоторых качеств, которые заставляют желать,
чтобы евреи не имели преобладания ни в одной корпорации. Достойные
люди среди евреев - единичные экземпляры в массе. Разумеется, не евреи
создали дурную репутацию адвокатуре, а какие-нибудь Звездочетовы, и
солидные куши приобретают несколько русских имен. Даже больше, евреи-
"Журнал Гражданского и У;о.\овно[п Права>, 1889, кн. 6, с. 145. - Прим. аат.
дат-ы талантливее, знающее и внимательнее, всеми средствами отста-
ают интересы доверителей, но разве русские виноваты, что <исторические
попчины не выработали в них изворотливости и что конкуренция с евреями
для них опасна и даже просто невозможна>.
Действительно, вся пресса объясняла этот поворот от сословного пат-
дцд.i.а к личному и мероприятия против евреев мотивами конкуренции.
Требование согласия патрона на ведение гражданского дела было введено
под влиянием агитации против евреев. Особенно настаивал на этом ут-
верждении журнал <Русская Мысль> в целом ряде статей. <Антисемитизм
сказался раньше всего в той корпорации, которая ближе к свойству ком-
мерческих занятий. Но здесь не один антисемитизм, а борьба за сущест-
вование, ради которой опрокидывается закон> . <Действительный повод
всех ограничений - конкуренция. Но адвокаты тщательно этот мотив
скрывают, укрываясь за нравственно сомнительными качествами евреев>.
Журнал по этому поводу вспоминает, что во время войны в одной амери-
канской гавани испанские власти повесили кальвинистов-матросов фран-
цузского судна, но сделали надпись при этом:<Моп сотте iгапсаiз, таiа
сопiте Ьегеиез> .
Самое печальное - именно то, что Совет не поступил прямо и откро-
венно, а вынужден был скрыть истинный мотив. Вот почему, как бы ни
относиться к происходившей борьбе и на чью бы сторону ни стать, сам по
себе факт такой междоусобной борьбы и тех приемов, которые пускались
в ход, бесспорно, конечно, свидетельствует о правильности цитированного
утверждения объяснительной записки, что сословие мельчает.., чувства
чести и долга, понятия о порядочности, о границах дозволенного, принципы
общественного служения забываются. И, повторим еще раз, больше всего
обращает на себя внимание, что борьба разыгралась на вопросе об орга-
низации помощников. Как замечает объяснительная записка к правилам
1890 г., вопрос о помощниках - вопрос будущности сословия присяжных
поверенных. Следовательно, вся будущность брошена была в пучину страс-
тей из-за временных и мелких побуждений. Такая борьба отличается тем.
что от нее одинаково страдают как победители, так и побежденные, и раны,
которые наносятся друг Другу в пылу битвы, оставляют незаживающие
рубцы, которые отныне уже будут ныть во всякую непогоду.
Таким образом, вопрос об организации помощников, вопрос строго со-
, "Вестник Европы>. 1890, .№ 3. - Прим. аат.
-, Русская Мысль>, 1890. кн. 4. с. 210. - Прим. авт.
"Русская Мысль>, 1888, 3. (Фр. - <Не как французы, а как уретики>. - Прим. сост.).
рим. авГгi
239
словныи и скорее технический, нежели принципиальный, оказался на линии
наименьшего сопротивления влияниям улицы. Здесь именно завет
В.Д. Спасовича Совету - блюсти неукоснительно чистоту нравов - под-
вергся тяжелым искушениям. Тем более следовало ожидать, что при выходе
за тот луг, на котором <нам предоставили поедать травку>, разброд должен
был становиться еще более заметным. Условия, в которых протекала со-
словная жизнь, не благоприятствовали постановке и разъяснению общих
основных вопросов, которые, как мы видели, остались нерешенными и обой-
денными и которые плодили недоразумения и отражались на всей сословной
жизни. Поэтому такие вопросы и не поднимались. Если же конкретные
обстоятельства выдвигали их на очередь, неизбежно возникали внутренние
трения. Даже как-то странно теперь говорить, что один из таких вопросов
поставила смерть Гамбетты. <Гладкая поверхность нашего озера или пруда
нашей корпорации, - иронизировал Спасович на обеде 1883 г., - захо-
дила волнами, конечно, не очень большими. В ладье, на этом озере пла-
вающей и изображаемой Советом, обнаружились трещины, она понабралась
воды... Правда, что обстоятельства были экстренные, что ладья натолк-
нулась неожиданно на такой опасный и ни на одной карте не обозначенный
камень, как смерть и похороны Гамбетты> .
Этот случай - чрезвычайно яркий именно потому, что, казалось бы,
никакого отношения смерть Гамбетты к судьбам русской адвокатуры иметь
не может. Поэтому весьма интересно представить его в том самом изло-
жении, какое дано ему было в свое время. Вот как эта необыкновенная
история записана в журнале Совета от 23 декабря 1882 г.
Председатель Совета доложил нижеследующее: 21-го сего декабря он
получил от присяжного поверенного А.Н. Ткачева письмо с извещением,
что в этот день в комнате Совета предполагается совещание присяжных
поверенных по вопросу о посылке в Париж телеграммы с выражением
соболезнования по случаю смерти Леона Гамбетты. Собравшимися затем
присяжными поверенными высказывалось желание, чтобы телеграмма была
послана от имени с.-петербургской корпорации присяжных поверенных, и
именно представителем ее. Советом присяжных поверенных. Вследствие
этого он, председатель, просил члена Совета Е.И. Утина сделать распо-
ряжение о созыве всех членов Совета в экстренное заседание в тот же
день, в 8 ч. вечера, в квартире председателя. Туда прибыло шесть членов
Совета: С.А. Андреевский, В.Н. Герард, А.Я. Пассовер, С.С. Соколов,
Спасович В.Д. "Застольные речи>, с. 35. - Прим. авт.
Гамбетта Леон Мишель (1838-1882) - известный французский адвокат, политический и
государственный деятель. В 1881-1882 г. премьер-министр и министр иностранных дел Франции.
нязь А.И. Урусов и Е.И. Утин. Независимо от того, П.А. Потехин при-
на имя председателя письмо, в котором, заявляя о невозможности
дрiоьiть в экстренное заседание Совета, излагает, что согласен на посылку
"епешм выражением соболезнования об утрате Гамбетты, но желал бы
избегнуть в ней всякой, по возможности, политической окраски и прямых
уражений о политической деятельности покойного. При обсуждении пред-
ложенного вопроса мнения присутствовавших разделились: 4 члена
(С,.А. Андреевский, В.Н. Герард, С.С. Соколов и Е.И. Утин) признавали
желательным послать в Совет парижских адвокатов, к числу которых при-
надлежал Леон Гамбетта, от имени с.-петербургского Совета присяжных
поверенных телеграмму с выражением соболезнования по случаю его смерти.
К этому мнению присоединился впоследствии и князь А.И. Урусов, два
же члена (В.О. Люстих и А.Я. Пассовер) признавали посылку телеграммы
от имени Совета присяжных поверенных невозможною, так как это со-
ставляло бы политическую демонстрацию; вступление же на путь полити-
ческой деятельности для сословия присяжных поверенных и его предста-
вителя, Совета, было бы незаконно и нежелательно. К этому он, предсе-
датель, прибавил, что постановление Совета о посылке предложенной
телеграммы до того неправильно, по его мнению, и выходит из сферы де-
ятельности Совета, что он очень затруднился бы исполнить такое поста-
новление и подписать телеграмму. Затем телеграмма была составлена и
подписана пятью членами Совета: С.А. Андреевским, В.Н. Герардом,
С.С. Соколовым, князем А.И. Урусовым и Е.И. Утиным, отсылку теле-
граммы принял на себя Е.И. Утин, которому она тут же была передана,
после чего Андреевский и Урусов из заседания удалились. До закрытия
заседания было условлено, что относительно всего происходившего в за-
седании Е.И. Утин, вместе с ним, председателем, и А.Я. Пассовером,
переговорит с членом Совета П.А. Потехиным. Вследствие этого озна-
ченные три лица отправились к Потехину и по совещании с ним полагали
отложить отсылку телеграммы до ближайшего заседания Совета, назна-
ченного на сегодняшее число, с тем, чтобы все члены Совета были насто-
ятельно приглашены прибыть в это заседание и чтобы вопрос об отсылке
телеграммы был вновь обсужден. Е.И. Утин, признавая, со своей стороны,
новое совещание по этому предмету полезным, нашел нужным, предвари-
тельно решения вопроса, посылать ли немедленно телеграмму или приос-
""вить ее отсылку, переговорить об этом с товарищами, подписавшими
- 1 елеграмма затем отослана не была, и потому в настоящем заседании
Їта подлежит обсуждению вопрос об отсылке ее. От товарища пред-
- Совета А.Н. Турчанинова получено сего числа письмо, в котором
он извещает, что в заседание Совета прибыть решительно не может и просит
причислить его к противникам посылки телеграммы от Совета и особенно
парижскому Совету. Доклад этот Е.И. Утин дополнил заявлением, что
вопрос об отсылке телеграммы уже решен Советом в заседании 21 декабря;
постановление это не может быть отменено, а возможно лишь обсуждение
редакции и содержания телеграммы. К этому присоединился и член Совета
В.Н. Герард. Затем Е.И. Утин прочитал проект журнала заседания Совета
21 декабря 1882 года следующего содержания: <Заседание Совета 21 де-
кабря 1882 года (экстренное). Присутствовали: председатель В.О. Люстих,
члены Совета: С.А. Андреевский, В.Н. Герард, А.Я. Пассовер, С.С. Со-
колов, князь А.И. Урусов, Е.И. Утин. В заседании Совета было обсуж-
даемо предложение некоторых присяжных поверенных выразить Совету
парижской адвокатуры соболезнование по случаю смерти принадлежавшего
к сословию парижских адвокатов Гамбетты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71