Уже 4 ноябри Совет приступил к обсуждению определения Палаты,
прежде всего обратив внимания на предписание рассмотреть дело в месяч-
ный срок Такое предписание, по мнению Совета, может быть принято
Советом лишь как предложение о рассмотрении дела вне очереди, так как
вр)емя, необходимое для разрешения того или иного дисциплинарного дела,
не может быть заранее определено, а всецело зависит от существа дела;
почему нигде в законе и нет указания на то, чтобы какой-либо судебной
инстанции было предоставлено назначат? такие сроки. Совет и приступил
к рассмотрению определения Судебной Палаты от 2 ноября 1913 года на
другой же день, но не счел возможным отступать от установленных дол-
голетнею практикою порядков вызова привлеченных и предоставления им
определяемых Советом сроков (ст. 371 Учр. суд. уст.) на дачу объяснений.
Возбудив это дисциплинарное производство против поименованных Па-
латой лиц, Совет постановил: возбуждение дисциплинарного производства
против остальных участников общего собрания 23 октября 1913 г., голо-
совавших за принятие резолюции, принятой тем собранием, отложить до
окончания уголовного дела, находящегося ныне в стадии предварительного
следствия, порученного и.д. судебного следователя по важнейшим делам г.
Середе.
В начале декабря Совет рассмотрел дисциплинарное дело о девяти ука-
занных в определении Палаты адвокатах. Привлеченные к ответственности
оспаривали компетенцию Совета, ибо они действовали как члены общего
собрания. Общие же собрания являются высшим органом сословной жизни,
органом, который не только не подчинен мнению и постановлениям Совета,
но который является для самого Совета высшей инстанцией, отменяющей
все постановления Совета и его контролирующей.
Эти возражения Совет отверг, но, ссмлаясь на свою неизменную прак-
тику, постановил: настоящее дело произзодством приостановить до окон-
чательного разрешения судом уголовным дела по обвинению поименованных
девяти присяжных поверенных, привлеченных в качестве обвиняемых по
13 и 279 сг.ст. Уложения о наказаниях.
Постановление Совета было опротестовано прокурором Палаты, и Па-
лата, согласившись с доводами протеста, отменила постановление Совета
и предписала безотлагательно исполнить определение о привлечении к дис-
циплинарной ответственности всех участников общего собрания.
Между тем, судебный следователь сообщил Совету, что, кроме ука-
занных Палатой 9 лиц, им привлечены к ответственности еще 78 лиц как
участников общего собрания, и против них Советом было возбуждено дис-
циплинарное производство. Представленные привлеченными объяснения
отличаются большим разнообразием. Большинство устанавливали свое аIiЬi.
Хотя они и прибыли в собрание, но одни уехали до обсуждения резолюции,
а другие приехали после окончания обсуждения, потому что - кто сам
заболел, а кто к больной сестре спешил, кто был задержан, кто отлучился
для чтения дел. Лишь немногие признавали, что они участвовали и голо-
совали за резолюцию; другие утверждали, что никакого голосования и не
было; третьи голосовали только за резолюцию, но не за телеграмму, по-
сланную защитникам Бейлиса. Один пояснил, что он тем более счел своим
долгом голосовать за резолюцию, что понимал, что с его именем ее нельзя
будет приписывать еврейским проискам, так как его выступления в качестве
защитника Григорьева в процессе Гершуни, в деле погромщиков и солдат
Семеновского полка и на митингах в 1905 году ставили его выше подобных
подозрений. К этому еще нужно прибавить, что по данным предваритель-
ного следствия из числа привлеченных 60 лиц вовсе не принимали участия
в голосовании резолюции по делу Бейлиса, а по объяснениям, представ-
ленным Совету, таких участников собрания было всего 56. Разногласие в
показаниях привело к тому, что из числа привлеченных к предварительному
следствию предано суду лишь 23 человек, а об остальных 62-х дело про-
изводством прекращено.
Несмотря, однако, на исключительную быстроту темпа, взятого Су-
дебной Палатой, дело было рассмотрено Советом окончательно лишь 10-
13 мая 1914 г. В своем решении Совет отправлялся уже от несколько иной
исходной точки зрения, которую отстаивал от имени Совета один из его
членов в общем собрании 25 октября. Что касается нарушения компетенции
общих собраний, то, по мнению Совета, <полувековая жизнь сословия ус-
тановила более широкие рамки для деятельности общих собраний, чем те,
которые намечены в решении Палаты, и в течение истекших десятилетий -
общие собрания присяжных поверенных округа с.-петербургской Судебной
Палаты делали предметами своего обсуждения различные вопросы, затра-
гивавшие общественные и государственные интересы, и постановляли по
этим вопросам свои заключения, которые иногда, если это требовалось
существом дела, представлялись на усмотрение и распоряжение правитель-

ственной власти. Ввиду таких прецедентов присяжные поверенные, участ-
вовавшие в собрании 23 октября, имели, по мнению Совета, достаточно
основания считать, что вопрос о правильности построения обвинений Бей-
лиса, занимавший не только всю Россию, но и весь культурный мир, и
тесно связанный с весьма близкими адвокатуре интересами правосудия,
может быть обсужден на общем собрании присяжных поверенных>.
Второе обвинение относится к постановке на обсуждение вопроса, не
означенного на повестке. Здесь Совет констатирует нарушение формального
свойства, но подобные случаи имели место и раньше; <группа товарищей>
широко разослала частные извещения о намерении внести предложение о
принятии резолюции по делу Бейлиса. Поэтому Совет все же считает не-
возможным применить к присяжным поверенным, допустившим это нару-
шение, какую-либо меру дисциплинарного взыскания, тем более, что, имея
пред собою многочисленные прецеденты подобного отступления от правил,
они могли добросовестно считать эти правила необязательными и что они
действовали в состоянии возбуждения, которое в то время проявлялось во
всех слоях общества по отношению к вопросам, связанным с делом Бейлиса,
возбуждения, охватившего также судебные сферы и в особенности членов
адвокатского сословия. Наконец, что касается самого содержания резолю-
ции, которое Судебная Палата характеризовала как <наглое обвинение го-
сударственной власти в извращении основ правосудия>, то Совет не находит
в резолюции ни выражения неуважения к государственной власти, ни, как
сказано в постановлении общего собрания Департаментов Судебной Па-
латы, <наглого> обвинения этой власти в извращении основ правосудия.
Не считая возможным для себя как учреждения, действующего и судящего
на основании закона, изложенного в учреждении судебных установлений,
дать надлежащую оценку допущенному в определении Судебной Палаты,
по адресу привлеченных к дисциплинарной ответственности лиц, выраже-
нию <наглого>, и исходя из убеждения, что по закону виновные в нарушении
долга могут заслуживать наказания, но не должны подвергаться оскорбле-
ниям, Совет признает, что в тексте резолюции 23 октября 1913 г. не со-
держится никакого указания ни на государственную власть вообще, ни на
те или другие ее органы в частности: резолюция протестует против кон-
статируемого ею факта, без всякого упоминания о том, кого именно надлежит
считать его виновником.
Наконец, последнее обвинение заключалось в том, что участники со-
Этот термин был уже, как отмечено выше. употреблен министром юстиции в его речи в Го-
сударственной думе. - Прим. овiп.
брання присоединились своими действиями к той недостойной агитации,
которая велась во время слушания дела Бейлиса лицами, заинтересованными
в затемнении этого дела. Совет, напротив, признал уважительными объ-
яснения обвиняемых в том, что борьба против возобновления, посредством
процесса Бейлиса, кровавого навета, велась в интересах правды, для защиты
основ общежития, а не в целях затемнения истины. Ввиду этого. Совет
прекратил производство относительно тех, против которых было прекра-
щено судебное преследование, и освободил от дисциплинарной ответствен-
ности остальных.
Прошло еще около месяца, и 3 июня петроградский окр. суд приступил
к рассмотрению дела по обвинению адвокатов. Обвиняемые и защитники
путем допроса свидетелей установили, что на общем собрании присутст-
вовало от 200 до 250 человек. Голосование производилось таким образом,
что формальный вопрос было предложено голосовать поднятием рук. Засим
была произведена обратная поверка, т.е. было предложено поднять руки
тем, кто считает, что общее собрание, вследствие отсутствия вопроса на
повестке, не компетентно обсуждать этот вопрос. После того, как боль-
шинством всех голосов против семи формальный вопрос был разрешен ут-
вердительно, было предложено поднять руки тем, кто против самой резо-
люции по существу. Таковых не оказалось. Поэтому кто-то из товарищей
заявил: следует занести в протокол, что резолюция принята единогласно.
Тогда двое участников заявили, что этого заносить не следует потому, что
они воздержались от голосования по существу, ввиду того, что они по
первому, формальному вопросу голосовали против. Воздержавшихся было
только двое. Все остальные голосовали совершенно одинаково.
Вот как рисовали свидетели, сами бывшие участниками собрания, ход
событий. Тем не менее, как выше упомянуто, многие из присутствовавших
на собрании отрицали свое участие в голосовании резолюции и повторили
это на судебном следствии, будучи вызваны в качестве свидетелей. По
поводу одного из таких свидетелей один из подсудимых сказал в своих
объяснениях: <Здесь (в качестве свидетеля) был также защитник по по-
литическим процессам, человек определенной окраски... Когда этого сви-
детеля спросили: <чем вы проявили ваше неголосование>, - он с досто-
инством ответил: <Я спрятал обе руки поглубже в карманы>. Он тут, счи-
тающий себя тоже политическим деятелем, он на скамье свидетелей... Я
не помню, была ли у меня в кармане одна рука или две, но я, господа
судьи, привык все свои жесты делать не в кармане. Я привык их делать
публично... открыто...>.
Защитники весьма обстоятельно анализировали юридическую сторону
предъявленного обвинения, доказывая, что 279 ст. Ул. о нак., ставшая
анахронизмом, почти никогда не применявшаяся в практике, никакого от-
ношения к настоящему делу не имеет. Но еще более внимательно они ос-
тановились на общественном значении выступления адвокатов в тот момент,
когда вся Россия не могла молчать, и всесторонне осветили дело Бейлиса,
его роль в общественной и государственной жизни России. Окружный суд
признал всех обвиняемых виновными и, выделив двух, приговоренных к
8-месячному тюремному заключению, остальным назначил наказание в раз-
мере 6 месяцев тюрьмы.
Осужденные адвокаты получили массу приветствий, в их честь был
устроен банкет, на котором говорились горячие речи; вся .либеральная пресса
стала на сторону адвокатуры. Но именно по поводу этого запоздалого взры-
ва сочувствия <Право> писало: <Нельзя не вспомнить, что попытка воз-
будить процесс против адвокатуры уже имела место около 10 лет назад,
когда несколько лиц были привлечены по делу об участии в союзе адвокатов
по 126 ст. Уг. улож. Тогда, однако, со всех сторон посыпались от адвокатов
письменные заявления, что и они принадлежат к союзу адвокатов, и попытка
прокуратуры бесследно растворилась в этой стремительной готовности от-
вечать за свое участие. В настоящем случае прокуратура тоже, по-видимому,
была смущена значительным количеством лиц, подлежавших приглашению
на скамью подсудимых. По крайней мере, следственная власть обязательно
предупреждала допрашиваемых, что против них никаких улик не имеется,
и что дальнейшая их участь зависит от их собственного показания. На этот
раз, однако, не только не посыпались с разных сторон заявления о при-
соединении к инкриминируемой резолюции по поводу суда над Бейлисом,
но и среди участников собрания отмеченное отношение следственной власти
встретило живой отклик, так что из ста с лишним присутствовавших на
собрании прокуратура имела возможность посадить на скамью подсудимых
только 25 человек...
Когда после произведения обвинительного приговора упомянутое без-
участное отношение сменилось банкетами с горячими речами, бесконечными
телеграммами и т.п., - вряд ли оно может служить компенсацией. Ибо,
как уже и было отмечено в печати, при нынешних условиях эти выражения
сочувствия, сыгравшие свою значительную роль перед революцией, теперь
утратили всякое значение. Не странно ли, в самом деле, что на банкете -
среди ораторов, приветствовавших осужденных, оказались и такие, которые
<Право>, 1914 г.. № 24.
Прим. овт.
сами принимали деятельное участие в соорании и которых, поэтому, оыло
бы уместнее слышать со скамьи подсудимых и видеть среди чествуемых>...
Эти печальные сопоставления прибавляют лишнюю черточку к отме-
ченной выше импульсивности настроений, оборотной стороной которой яв-
ляется их нестойкость. Но как бы ни оценивать значение этого момента,
<факт тот, - продолжает газета, - что, можно сказать, вся адвокатура
решительно становится на сторону осужденных и видит в принятии резо-
люции по делу Бейлиса исполнение гражданского долга, отстаивание права
против неправды, игнорирует <формальное нарушение>, наличность кото-
рого прямо признается во многих напечатанных приветствиях. Правильна
ли или, напротив, резко неправильна такая оценка, - этот вопрос теряет
уже свое значение пред лицом того факта, что в организации правосудия
возникли трения, что строй его совершенно разладился. Такой факт служит
симптомом серьезной болезни, которую, очевидно, нельзя вылечить тем,
что 2 адвокатов будут приговорены к тюремному заключению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71