Джаншиев выдвинул, что он, Невядомский, совершенно
так же смотрит на вопрос о заведомости, как и Гр. Джаншиев. <Ведь если
бы нам казалось безразличным нравственное свойство дела, зачем мы стали
бы рассуждать об условном характере нравственного, о невозможности про-
никать в душу клиента... В конце некролога мы упомянули о том. сколько
страданий переживал покойный Лохвицкий, когда над головой его висел
меч тяжелого обвинения. Мы разумели здесь именно то обвинение в за-
ведомости, которое было предметом дисциплинарного производства. Как
можем мы назвать такое обвинение тяжким, если наше мнение такое, что
i
адвокат имеет право вести всякое заведомо мошенническое дело> .
Здесь, конечно, нет никакого интереса выяснять, впал ли Гр. Джаншиев
в недоразумение, или же Д.И. Невядомский неосторожно выразился. Факт
тот, что, как видно из приведенных цитат, ни малейшего разногласия между
спорящими не было, во взглядах на данный вопрос они являлись едино-
мышленниками. Поэтому полемика, казалось бы, тут и должна была бла-
гополучно закончиться. А в действительности это не только не приводит
к примирению противников, но, напротив, их взаимное ожесточение при-
нимает прямо угрожающие формы, и они оказываются на противоположных
концах права и морали. По мнению Невядомского, решение Сената по
делу Лохвицкого представляется замечательным как по ясности и опреде-
ленности принципов, им устанавливаемых, так и по соответствию его с
духом и положением того органического закона, коим учреждался у нас
институт присяжной адвокатуры . А Гр. Джаншиев полагает, что это ре-
шение дарует адвокатам свободу от нравственных обязанностей и могло
бы положить конец стремлению водворить в сословии чувства правды и
чести .
Очевидно, поэтому, что разногласие выходит далеко за пределы дела
Элькина и вскрывает глубокую разницу в основных взглядах на задачи
адвокатской профессии. Действительно, Гр. Джакшиев не согласен с таким
различением нравственности гражданского права и индивидуальной. Ссы-
лаясь на слова Кавелина, автор утверждает, что нравственность - одна,
и поэтому вместо построенного Сенатом здания предлагает свою конструк-
цию. <Гражданские законы, - говорит Гр. Джаншиев, - по своей при-
роде более или менее формальны. Разного рода формальности, устанавли-
ваемые иногда законом с самыми добрыми намерениями, иногда становятся
уднямм бессовестной мошеннической проделки. Гражданский суд. чув-
тяутощий наличность обмана, не всегда может прийти на помощь обманутой
тороне. Для него высшее мерило - закон - ига 1ех, 50 Iех! Совсем
ином положении адвокат. Он нередко бывает поставлен в возможность
ознакомиться с такими интимными сторонами дела, которые бывают скрыты
для суда. Вот почему от него вправе требовать общество, чтобы он по
возможности предупредил те прискорбные столкновения закона и справед-
ццости, о которых говорилось выше. Раз адвокат может оказать право-
судию эту услугу, ему одному доступную, он должен ее оказать> .
Категоричность этих суждений не соответствует их ясности. Едва ли
Гр. Джаншиев имел в виду требовать от адвоката раскрытия суду интимных
сторон дела своего доверителя, если это раскрытие вредит ему. Гр. Джан-
шиев требовал, по-видимому, только того, чтобы адвокат отказался от такого
дела, которое вызывает столкновение закона со справедливостью. В таком
случае, однако, неясно, в чем заключается услуга правосудию. А самое
важное, конечно, в том, что, по мнению автора, столкновение закона со
справедливостью. В таком случае, однако, неясно, в чем заключается услуга
правосудию. А самое важное, конечно, в том, что, по мнению автора, столк-
новение закона со справедливостью лежит в природе гражданско-правовых
норм, которые были и всегда будут более или менее формальны. Отсюда
вытекало бы, что и позиция адвоката органически должна быть двойст-
венной. Но через несколько страниц автор вспоминает, что <уже 2000 лет
назад на суде гражданском раздалась благая весть об упразднении или
доведении до минимума формализма и о примирении закона со справед-
ливостью, с доброю совестью, словом, - весть о внесении в гражданское
право начала индивидуализации, элемент Ьопае йсiеi , при которых только
и возможно правосудие в истинном значении этого слова. Можно было
надеяться, что у нас с судебной реформой произойдет хотя небольшое смяг-
чение формализма и внесение в гражданские дела справедливости. Так и
случилось. Лучшим тому доказательством служит и самое дело Элькина,
по которому Сенат, на основании вердикта присяжных о приобретении
дома Поповой посредством обмана, признал возможным уничтожить кре-
постной акт>.
Итак, с одной стороны, гражданские законы навсегда обречены быть
формальными, а с другой - уже 2000 лет назад формализм уступил спра-
ведливости. С одной стороны, только адвокат может оказать правосудию
Невядомский Д.И. <Вековые вопросы...>; с. 18, 19. - Прим. авт.
Там же, с. 39. - Прим. авт.
Джаншиев Г.. указ соч.. с. 19. - Прим. авт.
i "шп - закон суров, но это закон.
, Джанцлiев Г.. указ соч., с. 17. - [!рим. авт.
п") лобрий вер: доверчиво, чистосердечно, без всякого умысла.
ему одному доступную услугу примирения закона со справедливостью, а с
другой - Правительствующий Сенат, вопреки настояниям адвоката, па-
рализовал обман.
Еще характернее для Гр. Джаншиева его сопоставление решения Сената
по делу Лохвицкого с другим решением по делу Бериславского (реш. 1881 г.
№ 49), как противоречащим первому. Не входя в обстоятельства этого
дела, достаточно указать, что Бериславский хотя и частный поверенный,
в данном деле выступил не как поверенный, а от своего имени. Следова-
тельно, в деле не возникало вовсе вопросов о роли адвоката, и Сенат вы-
сказал, что <лицо, состоящее частным поверенным, обязано в своем пове-
дении руководствоваться законом, не прибегая ни к каким уловкам, в обход
и обман закона>.
Естественно, что при такой непорочности позиции, Д.И. Невядомскому
ничего не стоило выбить из нее своего противника, отметить противоречия,
в которые он впадает. Но, в свою очередь, и Д.И. Невядомский никакого
ясного ответа дать не может. Так, с одной стороны, ему представляется,
что <выход может быть только один - предоставить адвокату полную,
ни от кого независимую свободу в определении того, право или не право
данное дело, возможно ли оно для принятия или нет> . А между тем, по-
видимому, сам Невядомский не свободен от тех же органических сомнений.
<К чему фарисейство? Разве не знаем мы многих первоклассных адвокатов,
нравственность которых была далеко не безупречна?> . Поэтому и Невя-
домский соглашается на компромисс. <Если бы случилось так, что, по мне-
нию Совета, присяжный поверенный слишком далеко зашел в пользовании
своим правом выбора дел. Совет всегда имеет возможность: предостеречь
такого, но не в качестве дисциплинарного суда, а в качестве товарищеского
кружка, для которого слишком дороги достоинство и репутация каждого
члена корпорации. Здесь могло бы иметь место нечто вроде того, что во
французской адвокатской дисциплине носит название ауегiiазетепi соп-
Ь-аiегпеi... Наконец, в более важных случаях, в особенности затрагивающих
дисциплинарные вопросы, товарищеский кружок членов Совета мог бы
воспринять в себя всех желающих членов корпорации и уже в качестве
общего собрания обсудить данный вопрос. Преимущество такого порядка
заключается в том, что при отсутствии угрозы карой обсуждение велось
бы спокойно>. Удачно вскрывая противоречия Гр. Джаншиева, сам Д. Не-
Невядомский Д.И. Указ. соч., с. 26. - Прим. авт.
Там же, с. 12. - Прим. авт.
Фр. - братское предупреждение.
iнй не затрудняется сочетать полную свободу в выборе дел с самым
диочивым контролем Совета и общего собрания.
Мы отмечаем все эти слабые стороны обоих противников не для того,
нечно, чтобы вступать с ними в запоздалую полемику, а для того, чтобы
затт на каком невысоком уровне стояли лучшие представители мысли
специалисты вопроса. Ибо, если Гр. Джаншиев был самым популярным
и ярким выразителем либерального шаблона, и сочинения его выдерживали
по несколько изданий, то Д.И. Невядомский был одним из наиболее ува-
жаемых представителей адвокатского сословия и долгое время состоял пред-
седателем московского Совета присяжных поверенных .
Полемика Джаншиева с Невядомским вызвала огромный интерес не
только в юридической, но и в общей прессе. Можно сказать, что не осталось
журнала, который не высказался бы по поводу вышедших брошюр. Уох
рориii решительно стал на сторону Джаншиева и против Невядомского,
на которого со всех сторон посыпались громы и молнии. До чего возбуждено
было против него общественное мнение, можно судить по тому, например,
что <Русская Мысль>, возражая против ссылки Невядомского на субъ-
ективность понятий нравственности, честности и т.д., замечает, что <ко-
нечно, гонорар несравненно определеннее, но ведь и он не безошибочный
критерий, потому что его значение меняется с изменением имущественного
положения адвоката и доверителя>. <Тяжело читать подобные брошю-
ры>, - заключает журнал свой отзыв . Только <Журнал Гражданского
и Уголовного Права> указал, что разработка вопроса в брошюре Джан-
шиева не соответствует важности задачи, так как Джаншиев отделывается
общими местами. Но, со своей стороны, журнал не выясняет, какова должна
быть правильная постановка вопроса, а ограничивается лишь полемикой с
Джаншиевым. Так, Джаншиев приводит в пример несправедливого дела,
от ведения которого адвокат должен уклониться, отказ нанимателя от уплаты
наемной платы по отсутствию письменного договора, хотя адвокату нани-
матель признался, что он плату действительно должен. <Ну, а если, -
спрашивает журнал, - наниматель вместе с тем сообщит адвокату, что у
него нет денег для уплаты богатому домовладельцу, что ему нужны деньги
на лечение больной жены, на взнос за учение детей, на поправление по-
В посвященном ему на страницах <Права> некрологе Н.В. Тесленко указал, что <его исклю-
"""ьная, выдающаяся по своим достоинствам оригинальная личность многие годы привлекала к себе
Щее внимание в адвокатуре и оставила в общественной жизни глубокий след>. С избранием Д.И
в члецы С.овета начался перелом в деятельности Совета (<Право>. 1907, № 41). - Прим. шт.
-. -Русская Мысль>. 1886, 8. - Прим. шт.
Аурчал Гражданскою и Уголовного Права>. 1886, № 6. - Прим. авт.
шатнувшихся дел, что он готов и обещает уплатить эту сумму впоследствии
без суда, а желает лишь избегнуть описи, продажи имущества и разорения
своего гнезда. И тогда адвокат вправе отказать в помощи? Нам кажется,
что в последнем случае возникает уже спорный вопрос. Присяжный по-
веренный, таким образом, из адвоката превращается в какого-то судью
для малолетних>.
Вообще, приходится констатировать, что во всех отзывах ничего, кроме
выражения симпатий или антипатий, не имеется. И лишь в одной заметке
ставится вопрос огромной важности. Автор, скрывшийся под псевдонимом
Апiiогiав , после весьма подробного анализа всех соображений Невядом-
ского, так формулирует свои мысли: <Адвокат обязан словом и делом стоять
на страже гражданских и публичных прав всего общества или отдельных
его членов, обязан потому, что ему предоставлено право быть их вырази-
телем и защитником. Но пусть вспомнят, что в общем великом союзе идет
вечная борьба одних интересов с другими, что одни интересы получают
защиту, другие остаются неудовлетворенными; что те, которые торжествуют
сегодня, завтра, благодаря перемене в группировке сословий в экономи-
ческих отошениях, в состоянии верований, чувств, знаний, легко может
статься, будут попираемы; что, наоборот, <последние> сегодня могут сде-
латься <первыми> завтра. И когда вспомнят это, тогда поймут, что адвокат,
на глазах которого проходит этот неизменный процесс права, не может и
не должен зажмурить их и ждать, куда его выбросит новая волна; тогда
поймут, что та свобода, которая дана ему законом в отличие от судьи, и
делает для него еще более, чем для последнего, возможным взвешивать и
оценивать интересы, пользующиеся защитой и только взывающие к ней;
ускорять поражение одних и подготовлять победу других; тогда поймут,
что адвокат не бездушная машина, не то колесо, которым воссылаются на
небо китайские молитвы, а истинный творец прав. И когда это поймут,
тогда не скажут более, что адвокат не что иное как посредник; тогда не
станут более удивляться, почему от адвоката и судьи можно требовать
неизмеримо больше, чем от простого гражданина; тогда не будут опасаться,
что адвокату, вдохновленному творческими юридическими идеями, пред-
ложат <снять свой фрак и украшающий его значок и облачиться в рясу!>
Законодатель, по своей природе, творец кунктатор; он склонен не выходить
из своего инертного положения и ждать, пока не раздадутся оглушающие
возгласы, зовущие его на помощь. А до тех пор, пока он подымет свою
величавую руку, должны помогать судьи и адвокаты. Не будь адвокатов
петл, для которых <закономерностью> г. Невядомского (т.е. попросту
ддддством, культом статей) не исчерпывается идея права, чиншевой
пос был бы еще и поныне вопросом; мы не были бы накануне эпохи
рцденноiл ответственности предпринимателей за несчастия с рабочими и
д Если бы побольше бьгло таких адвокатов и судей, мы без содействия
цодателя приобрели бы институт соседского права, о котором наше
донодательство имеет слабое понятие; получили бы более тонкие прин-
цип,; ответственности за договорную вину; додумались бы до защиты тре-
тьих лиц преимущественно перед собственниками, нашли бы цену неиму-
щественных прав; освоились бы с идеей наказания в гражданском праве;
стали бы различать в неустойке элемент штрафа от равноценности убытков.
Мы говорим о совместной деятельности адвокатов и судей потому, что в
этой дружеской работе залог правового прогресса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71