Сколько мне известно, II Отделение уже
занимается изготовлением законоположения сего рода, о введении у нас
присяжных поверенных при судах, посредничество коих между судом и
тяжущимися не должно быть до окончательного образования сего сословия
обязательно. Следовательно, если II Отделение не ввело в свой проект
установления присяжных поверенных, ни сословия свободных адвокатов,
то это обстоятельство показывает только, что оно смотрит на вопрос об
<односторонности> (!). <Поверенные у нас должны составлять не незави-
симое сословие, а учреждение, состоящее под надзором высшей судебной
власти в Империи>. Высказавшись с такой категоричностью. Государст-
венный Совет непосредственно отсюда приходит к мысли об образовании
Совета присяжных поверенных. (<Для сего Соединенные Департамен-
ты признали необходимым, чтобы... избирали из среды себя Совет>). Ни-
чего общего, конечно, этот Совет не имеет со своими иностранными про-
образами, он состоит под председательством уездного стряпчего или гу-
бернского прокурора. Его функции сводятся к <первоначальному
рассмотрению прошений лиц, желающих приписаться к числу поверенных>,
которые утверждаются в должности судом, и к назначению поверенных
для ведения дел лиц, пользующихся правом бедности. Но учреждением
Совета делается как бы шаг вперед по пути введения у нас чего-то нового,
вместо распространения института присяжных стряпчих, окончательно дис-
кредитированного к этому моменту. На тот же счет необходимости какой-
нибудь, хотя бы внешней новизны нужно отнести замену наименования
присяжных стряпчих присяжными поверенными, что должно было усилить
предположение о введении <нового, так сказать (!), элемента>.
Взгляд на это присяжного поверенного, как на чиновника судебного
ведомства, и на отправление обязанностей адвоката, как на состояние в
должности, естественно привел к вопросу об отношении между адвокатурой
и государственной службой. С одной стороны, поверенный не состоит на
службе правительства и потому не может пользоваться преимуществами,
со службой сопряженными. Но, с другой стороны, чтобы привлечь людей
образованных к исполнению обязанностей поверенных, необходимо предо-
ставить им какие-либо права. Отсюда правило - присяжные поверенные,
хотя и не считаются в действительной службе, не получают жалованья от
казны и не имеют права ни на пенсию, ни на производство в чины и награды
орденами, но пользуются всеми прочими преимуществами службы. Какие,
однако, эти <все прочие преимущества> - неизвестно. Единственное пре-
имущество, как указывается в замечаниях на проект, заключается в праве
служащего, сделав долг, не платить его, или, по крайней мере, не разом
уплатить его, не подвергаясь за неуплату аресту и тюремному заключению.
<Но неужели, - спрашивают замечания, - следует распространить
и на присяжного поверенного это право, которое в отношении всех прочих
лиц следовало бы уничтожить?> Очевидно, нет, - и тем не менее пред-
положение, высказанное проектом графа Блудова о предоставлении адво-
катуре преимуществ государственной службы так и переходило последо-
вательно из одного проекта в другой вплоть до последнего.
Единственный серьезный, деловой вопрос, поставленный Соединенны-
Департаментами при обсуждении первого проекта, касался обязатель-
ости участия адвокатуры в процессе. <Хождение по тяжебным делам>
ло\жно ли быть непременно поручаемо присяжным поверенным или же
может быть предоставлено и самим тяжущимся? Проект графа Блудова
вообще не устанавливал никаких ограничений и не только не устанавливал
обязательного участия адвокатуры в процессе, но и предоставлял выбирать
для хождения по делу наряду с присяжными стряпчими и поверенных из
частных лиц. Государственный Совет поставил этот <не менее важный
вопрос> вновь самостоятельно, и вполне понятно, почему он вынужден
был так сделать. Как уже известно, отказавшись от принципиальных со-
ображений о необходимости введения адвокатуры, проект графа Блудова
мотивирует свое предложение чисто практическими соображениями про-
цессуальных удобств. Поверенные имеют место жительства в тех городах,
где находится суд, а потому все сроки могут быть естественно укорочены:
поверенные осведомлены в законах, а потому нет необходимости обременять
уставы массой мелких формальностей. Но отсюда прямой переход к обя-
зательности участия адвокатуры в процессе. Ибо если процесс будет рас-
считан на ведение дел поверенными и будет игнорировать ведение дел са-
мими тяжущимися, неопытными и неосведомленными в законах и фор-
мальностях, то реформа, очевидно, приведет не к улучшению, а к ухудшению
положения. Поэтому, не желая вводить обязательность, Государственный
Совет старается ослабить силу приведенных в объяснительной записке со-
ображений, которыми граф Блудов пытался прикрыть отсутствие принци-
пиальных доводов.
Рассуждения Государственного Совета в этой части весьма любопытны.
<Защитники обязательных поверенных, во-первых, указывают на неспо-
собность тяжущихся, которых следует заменить юридически образованными
лицами. Но, по мнению Соединенных Департаментов, никакие условия к
принятию в присяжные поверенные не могут представить полного руча-
тельства в том, что поверенные будут образованнее всех тяжущихся; на-
против, часто самая простота и безыскусственность доводов тяжущихся
может облегчить обнаружение истины. Но кроме того нельзя не заметить,
что вообще некоторые из тяжущихся могут быть гораздо образованнее офи-
циальных поверенных, а у нас в России сей случай встретится без сомнения
очень нередко. Во-вторых, указывают на сокращение времени и облегчение
судей. Сие возражение опровергается теми же доводами. Часто искусный
поверенный, убежденный в неправоте дела своего доверителя, нарочно будет
запутывать своего противника разрешением тонких софизмов, которые не
так же, как проф. Кистяковский по отношению к адвокатуре, сенатор Буи-
ковский составлял записки, в которых старался доказать, что суд присяжных
возможен и необходим не только при представительном строе, что он полезен
и совместим и с самодержавным режимом, так как это есть институт юри-
дический, а не политический. Точно так же и здесь спор этот не прекращался
в течение всего полувека действия Судебных Уставов, особенно же страстно
он разгорелся во время работ комиссии Н.В. Муравьева. Точно так же и
здесь на всякие бесспорные доводы, что суд присяжных есть институт чисто
юридический, противники и враги этого института отвечали ссылками на
бесспорные факты, свидетельствовавшие, что у нас и деятельность суда при-
сяжных приобретает противоправительственный характер.
3. АДВОКАТЫ И ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ
Итак, отрицательное отношение дореформенных властей к адвокатуре
вполне понятно. Понятно и то, что употреблялись всяческие усилия, чтобы
рассеять господствовавшее предубеждение. Приходится, однако, конста-
тировать, что эти усилия гораздо ярче блистали добрыми намерениями,
нежели своей содержательностью. Навстречу политическому предубежде-
нию против адвокатуры шло непонимание ее профессиональных задач. Роль
и значение адвокатуры рисовались тогда весьма смутно. Так, например, с
одной стороны, высказывалось мнение, что <есть такие дела, такие лица,
которых защищать перед судом ни один порядочный адвокат не возьмется>.
А с другой, утверждалось, что <адвокат не обязывается оправдывать своего
клиента, а только выставлять все обстоятельства, служащие к облегчению
его участи, если преступление его очевидно>. Такие заметные писатели
того времени, как П, Ткачев, отмечая появившийся перевод двух книг Мит-
термайера, доказывали, что при состязательном процессе корпорация ад-
вокатов не только необходима и неизбежна, но и разумна. Тем не менее,
этот институт, по убеждению автора, есть лишь необходимое зло, и зло,
прежде всего, потому, что под угрозой исключения из касты (все время
автор вместо сословия иронически говорит о касте) адвокат должен будет
вести всякое дело.
Но самым характерным, точнее сказать, знаменательным образцом
может служить статья П. С-ва в <Русском Вестнике> . Допуская адво-
атуру в уголовном процессе, ибо там <собственно нет двух сторон с про-
тивоположными интересами>, автор находит, что <наличность такой про-
тивоположности в гражданском процессе исключает возможность допуще-
ния здесь адвокатуры>. Только одна из двух противоположных сторон
может иметь добросовестного адвоката. Строгая последовательность тре-
бовала бы предания уголовному суду адвоката неправой стороны, в случае
потери ею тяжбы, за безнравственное и умышленное покушение нарушить
право, принадлежащее справедливой стороне. Как согласить такое требо-
вание строгой и абсолютной справедливости с обязанностью, налагаемой
самим государством на адвокатов, им же поставленных, нарушать эту спра-
ведливость в половине всех случаев, заверяемых их защите?>
Приводя еще и другие возражения против введения адвокатуры, автор
понимает, однако, что при отсутствии адвокатуры образуется пустое место,
которое чем-нибудь должно быть заполнено. Чем можно его заполнить,
автор не знает, но он полагает, что <народность русская еще только вступает
в права свои, и мы надеемся, что она способна сама изобрести себе уч-
реждение, основанное на ее духе, не заимствованное слепо, безусловно из
быта других народов и удовлетворяющее всем потребностям окончательного
благоустройства России!>
Эта статья резкостью и прямолинейностью своих суждений и тогда
уже, по-видимому, превзошла меру терпимого. Редакция снабдила ее при-
мечанием, в котором заявляет о своем <полном несогласии с основными
мыслями статьи>. Сколько раз, однако, в дальнейшем придется нам встре-
чаться с этими мыслями, которые не только не рассеивались, но находили
себе выражение даже в официальных документах. Во всяком случае, при
своем появлении статья П. С-ва произвела сильное впечатление, и редакция
выразила уверенность, что <возражения ПОСЫПАЮТСЯ на нее со всех сторон>.
Правда, возражения не посыпались, но одно возражение статья С-ва вы-
звала, и возражение настолько блестящее по форме и исчерпывающее по
существу, что и сейчас к нему ничего не оставалось бы прибавить. Воз-
ражение тоже было напечатано в <Русском Вестнике> . Автору этой за-
мечательной статьи казалось, по его словам, что споры могут теперь касаться
лишь частностей, ибо отвергать принципиально значение адвокатуры значит
просто игнорировать результаты опыта всех народов.
<Тем не менее, - говорит автор, - появляются еще у нас от времени
до времени противники самого учреждения, слышатся мнения, заподоэре-
вающие самую идею, которая лежит в его основании. Поэтому нужно ана-
<Эпоха>, 1864, № 2. - Прим. авт.
<Русский Вестники. 1859. 3. кн. 2. - Прим 08171.
< Русский Вестник> 18)9, с. 6.7. - Прим. авт.
лизировать современный гражданский оборот, а анализ устанавливает, что
этому обороту соответствует господствующий везде состязательный про-
цесс, который, в свою очередь, невозможен без организованной адвокатуры.
Но не в этом только смысл и государственное значение данного института.
Только при помощи адвокатов судебное состязание может достигнуть пол-
ноты и живости, а эта полнота и живость необходимы для того, чтобы
судья мог обозреть дело со всех сторон, проникнуть в самую сущность его
и составить себе твердое убеждение: она только может предохранить судью
от односторонности взгляда, столь вредной для правильности решения...
Всякое дело человеческое, как бы ни было по началу своему разумно и
духовно, может превратиться в механический труд, если человек допустит
усилиться в себе равнодушию, этому естественному врагу всякой духовной
жизни, а где нет духа, там иссяк источник жизни, форма осталась без
содержания, чувство долга существует только по имени, и дело мысли и
разума готово превратиться в дело бессмысленной привычки. Дело право-
судия подвержено той же опасности. Но когда перед судом послышится
живая речь адвоката, знакомого с искусством изложения, когда притом
перед судом и участвующими в нем будут не затворенные двери тайной
присутственной камеры, а общество, принимающее живое участие во всем,
что происходит на суде, тогда процесс получит вид действительной, живой
и разумной борьбы. Тогда редкий судья в состоянии будет остаться не-
внимательным и равнодушным. В таком только виде, т.е. при участии ад-
вокатов и при открытом заседании, суд сделается лучшею школою для
образования судей и адвокатов. Если суд не есть механическое дело, для
коего достаточно рутины, если не все равно, кто бы ни судил, то для правого
суда необходимо образование целого сословия судей, среди коего хранились
бы и непременное чувство судейского долга и твердость судебной доктрины,
дающей устойчивость решениям, а такое сословие не может и образоваться
без содействия адвокатов... Борьба слабого с сильным, бедного с богатым,
зависящего с тем, от кого он по разным отношениям зависит, всегда и
везде была затруднительна и опасна. В иных случаях такая борьба была
бы решительно невозможна без помощи адвоката. Адвокат, если он, как
и следует, находится в положении независимом ни от правительственных
лиц, ни от судей, и сам не принадлежит к официальному составу суда,
если, надеясь на нравственную силу дела, которое защищает, он может
вместе с тем опереться на нравственную силу целой корпорации, к которой
принадлежит, и на сознание общества, присутствующего при борьбе, ад-
вокат - и прибавим, один только адвокат, - в состоянии смело решиться
на состязание с личным интересом материальной силы и выставить против
е оружие силы духовной. Перед адвокатом может устыдиться и грубое
насилие, хотя оно не обратило бы внимания на робкие возражения человека,
которого оно привыкло почитать ничтожным и зависящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71