Я остановился на последнем способе дей-
ствий (которого держался и во все время своей адвокатской деятельности),
но тем более жутко мне было в тот момент, когда пришлось встать и об-
ратиться к моим <благосклонным>, но строгим слушателям. Мы все очень
хорошо понимали, что нельзя требовать многого от начинающего оратора,
но вместе с тем все были расположены к взыскательной критике, справед-
ливо находя, что именно на первых порах она важнее и полезнее, чем похвала.
Откровенность мы считали для себя обязательною и не стеснялись под-
черкивать все то, что казалось нам недостаточно продуманным или слабо
выраженным. Как бы то ни было, речи <адвокатов> были сказаны, диспут
<судей>, продолжительный и оживленный, благополучно приведен к
концу - и с этих пор <примерные прения> сделались любимым занятием
кружка. В начале 1860 г. я выступил перед ним обвинителем г-жи Жефосс,
процесс которой, благодаря, в особенности, защитительной речи Беррье,
прогремел незадолго перед тем в одном из французских провинциальных
судов ; защитником ее явился Д.В. Стасов, и русское <жюри> последовало,
сколько мне помнится, примеру французского, т.е. склонилось к оправданию
обвиняемой. Не подлежит никакому сомнению, что все эти <фиктивные>
обвинения, защиты, председательские резюме сослужили немалую службу
тем из нас, которым суждено было приложить руку, в той или иной роли,
к осуществлению судебной реформы. К настоящему делу мы подходили
уже не новичками и сравнительно легко вошли в его колею, усвоили себе
его приемы. Менее осязательна, но едва ли менее велика, была польза,
которую мы извлекли из совместного обсуждения дел, законопроектов и
юридических вопросов. Если речи, произнесенные в кружке, способствовали
развитию ораторских навыков, то участие в правильно веденных спорах
подготовляло <дебатеров>, приучало к всестороннему анализу, к находчи-
Нем. - Купля разрушает найм.
Г-жа /Лефосс обвинялась в том, что велела застрелить молодого человека, застигнутого ночью
в ее саду, куда он пришел будто бы для свидания с дочерью подсудимой. - Прим. авпi.
ц репликах, к внимательному выслушиванию противников, к спокои-
ому по форме, к исчерпывающему по содержанию ответу на их аргумен-
тацию>.
Резюмируя все сказанное, приходится констатировать, что распро-
страненное представление о глубокой и непроходимой пропасти между
дошлым и настоящим нашей адвокатуры не совсем правильно, хотя
оно содержится даже и в суждениях составителей уставов. В действи-
тельности, первый проект Блудова, так невыгодно отличающийся от про-
екта Комиссии 1820 г., хотя и был признан невыгодным, не был, однако,
а Iiiпiпе отвергнут, а, напротив, послужил исходным пунктом для даль-
нейших работ по созданию у нас адвокатуры. Приверженность к про-
шлому тем более замечательна, что необходимость полного с ним разрыва
проникла уже тогда в общественное сознание и весьма убедительно от-
мечалась и в журнальных статьях и в замечаниях на Основные Поло-
жения. С другой стороны, на устройство адвокатуры значительно влияло
и общественное настроение, находившееся под влиянием теории здоро-
вого эгоизма, не позволявшей государству вмешиваться в частные пра-
воотношения и в чем бы то ни было стеснять свободу распоряжения
граждан своими правами. Под этим влиянием составители судебных ус-
тавов отказались от создания привилегированного положения для адво-
катуры и, наложив на нее серьезные обязанности, подчинив ее суровой
дисциплине, отвергли не только обязательность участия адвокатуры в
процессе, но монополию, хотя уже и тогда громко и настойчиво указы-
валось, что таким путем создается какая-то уродливая обстановка, ко-
торая должна служить важным препятствием для вступления в сословие,
ибо вступление требует известного самоотречения. Предубеждение про-
тив адвокатуры, кроме того, щедро питалось глубоким недоверием, ко-
торое было внедрено дореформенными ходатаями, внушившими яркое и
неизгладимое впечатление об адвокате. Это обстоятельство в значитель-
ной мере мешало образованию правильного взгляда на задачи адвока-
туры. Насколько взгляды эти были неясны, лучше всего доказывается
сравнением статьи К.П. Победоносцева, полагавшего, что без правильно
организованной адвокатуры не может существовать правосудие, с мне-
нием обер-прокурора Семенова, доказывавшего, что слова присяги <ис-
полнять честь свои обязанности> вынуждают адвоката к <легкому> кля-
твопреступлению. Несмотря, однако, на такую путаницу понятий, со-
ставители Судебных Уставов избегали ставить основные вопросы
адвокатской этики и всячески их обходили. Сюда еще нужно прибавить
полнейшее игнорирование помощничества. несмотря на сделанные ми-
нистром юстиции указания на необходимость регулировать этот институт.
Наконец, усовершенствование процесса, достигнутое Судебными Устава-
ми, неизбежно должно было сделать еще более очевидными недостатки
материальных законов и углубить пропасть между так называемой фор-
мальной и действительной правдой, - а такой разлад неизбежно делал
двусмысленным положение адвоката, призванного осуществлять силу и
значение закона.
ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД
(1866-1874)
12. ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ
И ОБСТАНОВКА ЖИЗНИ
АДВОКАТСКОГО СОСЛОВИЯ
Итак, отношение составителей Судебных Уставов к адвокатуре пред-
ставляется проникнутым весьма яркой двойственностью. Сознание необ-
ходимости ввести адвокатуру не могло устранить глубокого к ней недоверия,
издавна укоренившегося и широко распространенного. Поэтому вместо того,
чтобы позаботиться о мерах для привлечения юристов к новому институту,
составители Судебных Уставов создали целый ряд препятствий для успеш-
ной организации сословия. Препятствия эти были очень серьезны и если
они не оказались неодолимыми, то лишь потому, что тогда было совсем
особое время и совершенно исключительное настроение. Красноречивый
свидетель и выдающийся участник этих дней, А.Ф. Кони говорит в своих
<Воспоминаниях>: <Новой деятельности были отдаваемы все силы беско-
рыстно и не без личных жертв, ибо были люди, оставлявшие лучшие и
более обеспеченные служебные положения, чтобы только принадлежать к
судебному ведомству. Вице-директоры шли в члены палаты, губернато-
ршi - в председатели окружных судов. Первое время никто, впрочем, и
не смотрел на занятие новых должностей, как на обычную рядовую службу.
то была деятельность, задача, призвание. Это была первая любовь. Такая
овь существует не только в личной жизни человека, но и в общественной
его жизни; и тут и там она, войдя первою в сердце, последнею выходит
из него>. Введение Судебных Уставов заставило многих людей менять свою
жизненную карьеру. Так, по словам В.О. Люстиха, он поступил в Харь-
конский университет на математический факультет, но слухи о предстоящей
реформе побудили его перейти на юридический факультет и войти в новое
сословие.
Такое настроение, по-видимому, особенно ярко концентрировалось
именно по отношению к адвокатуре. В речи, произнесенной в Общем Со-
брании присяжных поверенных 30 апреля 1906 г., В.О. Люстих говорил:
<Все первые члены Совета, как и весь первоначальный состав сословия
прис. поверенных, получил практическую подготовку на звание прис. по-
веренного на государственной службе. Всем им, или по крайней мере ог-
ромному большинству из них, предстояла блестящая судейская карьера.
Что же заставило их пренебречь ею, порвать с прошлым и энергично взяться
за совершенно новое, еще неизведанное дело?.. Водворение справедливой
законности во всех сферах частной и общественной жизни было идеалом
того времени... Среди судебных деятелей адвокатам в этом отношении при-
надлежало первенствующее место>. По словам В.Д. Спасовича, <в начале
судебной реформы в народных представлениях положен был во главу угла
реформы не судья, а адвокат, и являлся он в каком-то фантастическом
ореоле, как чародей Орфей, спасающий невинных, истребляющий чудови-
ща, совершающий одни только добрые дела> . То же самое подтверждает
и К.К. Арсеньев в своих <Заметках о русской адвокатуре>. В 1885 г.
И.Я. Фойницкий утверждал, что <в течение весьма непродолжительного
времени русское общество во взглядах на защиту по уголовным делам пере-
живает уже третий фазис. Первый характеризовался преувеличенными ожи-
даниями, которые на нее возлагались; в ней склонны были видеть противовес
от всех зол, не только судебных, но и за пределами суда коренящихся; на
нее указывали как на самую надежную гарантию правосудия, при суще-
ствовании которой можно было не заботиться или заботиться несравненно
менее о других условиях правого суда; возражения против защиты объяв-
лялись признаком несовершенства нашего юридического воспитания> .
Благодаря этому не оказало никакого влияния на образование незави-
симого сословия, о котором мечтали составители Судебных Уставов, и то
обстоятельство, что первоначально оно составилось сплошь из отставных
чиновников, вчерашних жрецов отвергнутого судебного режима. Даже не
верится, когда узнаешь, какие элементы тяготели к новому сословию ад-
вокатуры. В числе первых, заявивших в Петербурге о своем желании всту-
т-ь в число присяжных поверенных, были, например, презус военного
д Гороблагодатских заводов и регент земской актовой канцелярии, и
оба они были приняты. Вообще, из 26 прошений, переданных комитетом
образовавшийся Совет присяжных поверенных, одно было от доктора
юридических наук Владимира Спасовича и одно - от присяжного стряп-
чего, все же остальные принадлежали бывшим чиновникам разных рангов.
начиная от коллежского секретаря до действительного статского советника.
Но настроение, о котором так ярко свидетельствует А.Ф. Кони, было столь
ильно, что подчиняло себе все и всех, и через два-три месяца после введения
судебной реформы официальный орган Министерства Юстиции <Судебный
Вестник> мог констатировать, что <сословие присяжных поверенных успело
выставить несколько талантливых представителей, которых теперь уже бес-
спорно можно назвать замечательными адвокатами>. И даже такие завзятые
враги нашей адвокатуры, как Цедрин , писали, что <адвокатура наша по-
началу довольно горячо заявила о своей солидарности с вопросами жизни> .
Героический момент, вызванный осуществлением Судебных Уставов, ока-
зал бесспорно самое решительное влияние на судьбы нашей адвокатуры. Он
дал первый сильный толчок, определивший направление, по которому двину-
лось развитие сословной жизни. Но героический момент никогда не может
длиться долго. Ему на смену приходят будни, - и тогда ненормальные ус-
ловия, на которые было указываемо еще при выработке Судебных Уставов,
все сильнее и сильнее стали давать себя чувствовать. Сразу же обрисовался
недостаточный прилив сил к адвокатуре. Председатели провинциальных судов
то и дело обращаются в Петербург и Москву с просьбой найти желающих
поселиться в округе того или другого суда. Препровождая одно из таких об-
ращений (председателя владимирского Окружного Суда) в Совет, председа-
тель спб. Окружного Суда Г.Н. Мотовилов просит узнать, не найдется ли
желающих переселиться во Владимир и <оказать там деятельности суда то
необходимое содействие, без которого судебная реформа не достигает цели>.
Председатель кашинского суда сообщает, что <он приглашал в январе и феврале
месяцах 1867 г. через публикацию в <Московских и Петербургских Ведо-
мостях> лиц, желающих быть присяжными поверенными при суде, но желания
на это никто не изъявил>.
Между тем, как все они прибавляют, дел гражданских в суде произ-
Спасович В.Д. Застольные речи>, с. 18. - Прим. авт.
<Защита в уголовном процессе>. - Прим. авт. (Вероятно, автор имеет в виду работу
И.Я. Фойницкого <О зашито в уголовном процессе, как служении общественном>. Спб.. 1Й85. -
Поим. сост.).
Судебный Вестник, 34, 1866 г. - Прим. авт.
Все нас ругают и хлещут. - говорил Спасович. - и первый между ними - тот великий
тирик. который и есть единственный хороший прозаик нашего времени> (Застольные речи.
)- Прим. авт.
Шедрин М.Ь. Сочинения, т. VI. с. 301. - Прим. овгп.
водилось столько, что присяжному поверенному, по-видимому, мог быть
гарантирован приличный заработок. Из этих производившихся в судах дел
значительное число велось через поверенных. Так, по справке, собранной
петербургским и московским Советами в 1868 г., оказалось, что, например,
в Псковском суде на 473 дела через поверенных было ведено 173 дела, в
Великих Луках на 187 - 93, в Новгороде на 115 - 96 и т.д. Но эти
цифры и свидетельствуют, что прежние ходатаи по делам не сложили своего
оружия и продолжали действовать. За ними стояла традиция, и тот же
председатель кашинского суда удостоверяет, что <заинтересованные лица
в деле всегда стараются в видах меньших расходов вести свое дело если
не лично, то через какое-нибудь частное лицо, занимающееся поверенни-
чеством, и приискивают его для сей цели за самую малую плату... но ни-
сколько не соображают при этом, что от не специального ведения дела
таким поверенным легко можно проиграть и самое дело, иметь же при-
сяжного поверенного считают роскошью>.
Но само собой разумеется, что ходатаи не успокаивались на прочности
таких традиций. Они энергично боролись за свое существование и смело
конкурировали с новыми патентованными адвокатами. Любопытно, что
даже на страницах официального <Судебного Вестника> эти господа пе-
чатали свои объявления о <принятии на себя ходатайства по всем без ис-
ключения уголовным и гражданским делам>. В 1868 г. в Петербурге об-
разовался <первый юридический кабинет при гласном судопроизводстве>,
уверявший в рассылаемых плакатах, что <при кабинете находится опытный
присяжный поверенный и поверенный, говорящий на главных европейских
языках>. Чрезвычайно характерное объявление печаталось в <Харьковских
Ведомостях>, указывающее степень невежества частных ходатаев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71