"...первое время по восшествии на престол, Павел оказал
покровительство масонам, особенно тем, которые по его мнению, пострадали за
него. На другой день после смерти Екатерины он освободил Новикова и всех
замешанных в деле мартинистов. Кн. Куракин, кн. Репнин, Баженов, Лопухин
были вызваны ко двору и щедро вознаграждены.
Затем был освобожден от надзора И. В. Лопухин, кн. И. И. Трубецкой и
И. П. Тургеневу разрешено выехать из деревень, куда они были сосланы и
жить, где пожелают. Вышел указ о возвращении из Сибири сосланного туда в
1790 г. Радищева. Повышены и отличены орловские масоны 3. Я. Карнеев и А.
А. Ленивцев. Отличены М. М. Херасков, И. П. Тургенев, кн. Н. В. Репнин
произведен в фельдмаршалы на третий день по воцарении Павла. Масоны
торжествовали, но не надолго". (22)
Надежды масонов, что Павел будет послушным орудием масонства, не
оправдались. Это то и послужило впоследствии главной причиной его
трагической гибели и клевете на него при жизни и после его смерти.
"Павел подражал, - пишет в своих воспоминаниях Саблуков, - Фридриху
Прусскому и введенной им военной системе, кто этим не увлекался, но он
сохранил полную самостоятельность своих взглядов и религиозных убеждений."
"К счастью для Павла, - он не заразился бездушной философией этого монарха
и его упорным безбожием. Этого Павел не мог переварить и, хотя враг насеял
много плевел, доброе семя все-таки удержалось".
Будучи всегда глубоко религиозным человеком Павел несмотря на свое
вступление в масонскую ложу, остался православным христианином. События во
Франции еще более усилили его религиозность. Молясь Богу, он часами
простаивал на коленях перед иконами в домашней церкви в Гатчинском дворце.
Большую роль в перемене взглядов Павла на масонство сыграли
убежденные противники масонства Аракчеев и граф Ростопчин.
"...Я воспользовался случаем, - рассказывает гр. Ростопчин, -
который мне представила поездка наедине с ним, в карете, в Таврический
дворец. Возразивши на одно его замечание, что Лопухин был только глупцом, а
не обманщиком, как товарищи его по верованиям, я затем распространился о
многих обстоятельствах, сообщил о письме из Мюнхена, об ужине, на котором
бросали жребий (убить Императрицу), об их таинствах проч., и с
удовольствием заметил, что этот разговор нанес смертельный удар мартинистам
и произвел сильное брожение в уме Павла, крайне дорожившего своей
самодержавной властью и склонностью видеть во всяких мелочах зародыши
революции. Лопухин, успевший написать всего один указ о пенсии какой то
камер-юнгфере отправлен в Москву сенатором; Новиков, которого, по
освобождении его из тюрьмы, Император полюбопытствовал видеть, был затем
выслан из Петербурга и отдан под надзор; священник Матвей Десницкий,
впоследствии митрополит Петербургский, остался при своем церковном
служении; но многие лишились прежнего влияния, потеряли всякое значение и
стали жертвами весьма язвительных насмешек Государя".
Поняв, что Павел I не намерен делить свою власть с масонством и
играть предназначенную ему роль Царя-масона, русские масоны стали во главе
враждебно настроенных к Павлу кругов дворянства. Сделать это было русским
масонам не трудно. Ведь 95% русских масонов того времени были представители
аристократии и дворянства. Если не каждый дворянин был масоном, то почти
каждый масон был дворянином. Своекорыстные интересы дворянства и
политические вожделения масонства сошлись. И русское дворянство и русские
масоны приступили к организации очередного дворцового переворота.
XII. МАСОНСКИЙ МИФ О "СУМАСШЕСТВИИ" ПАВЛА I В СВЕТЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРАВДЫ
I
"Народ был счастлив, - пишет А. Коцебу, - его никто не притеснял,
вельможи не смели обращаться с ним с обычной надменностью, они знали, что
всякому возможно было писать прямо государю, и что государь читал каждое
письмо. Им было бы плохо, если бы до него дошло о какой-либо
несправедливости, поэтому страх внушал им человеколюбие". (23)
"Из 36 миллионов людей по крайней мере 33 миллиона имели повод
благословлять Императора, хотя и не все сознавали это".
Пускай А. Коцебу несколько преувеличивает, Павел Первый не смог
сделать столько, чтобы основная масса народа могла благословлять его, но
несомненно что народу в результате предпринятых Павлом мероприятий, стало
жить все же легче, чем при Екатерине II.
"Народ был восхищен, был обрадован, приказания Его чтил
благодеянием, с неба посланным...
Дозволяю себе смело и безбоязненно сказать, что в первый год
царствования Павла народ блаженствовал, находил суд и расправу без
лихоимства, никто не осмеливался грабить, угнетать его, все власти
предержащие страшились ящика..." Так оценивал А. И. Тургенев, видный масон,
весь первый год царствования Павла I.
А вот, в каком тоне он изображал позже, когда появилась
необходимость оклеветать Павла I - второй день его царствования.
"Первым геройским подвигом нового царствования, - пишет он, - была
непримиримая, беспощадная борьба с самыми страшными врагами русского
государства: круглыми шляпами, фраками и жилетами. На другой же день двести
полицейских бегали по улицам и по особому распоряжению срывали со всех
прохожих круглые шляпы, которые тут же уничтожались: у всех фраков
обрезывались торчащие воротники, а жилеты разрывались на куски. В 12 часов
по улицам уже ни видно было круглых шляп, фраки и жилеты были уничтожены и
тысячи жителей Петербурга спешили в свои жилища полунагими".
Разница в характере и тоне описания, как видим, разительная. Во
втором отрывке бросается в глаза сильная утрировка и преувеличенность в
описании поведения полицейских.
Полицейские, наверное, предлагали сдать шляпы, а не срывали их с
головы, пострадали от этого мероприятия сотни, а не тысячи жителей и т. д.
А. И. Тургенев постарался создать полное впечатление о
бессмысленности этой борьбы с круглыми шляпами и фраками. Но никакой
бессмысленности в данном случае не было. Это было гораздо более осмысленное
мероприятие, чем приказ Петра жителям Москвы, в течение нескольких дней
переодеться из русского платья в немецкое. Петр I решил переодеть жителей
Москвы в иноземное платье только потому, что ему так захотелось. Павел I
приказал отнимать круглые шляпы, жилеты и отрезать воротники с фраков,
потому что все это было как бы мундиром французских якобинцев. Павел
приказал снимать у русских якобинцев только якобинские шляпы, а французские
якобинцы снимали головы у всех заподозренных в пристрастии к монархии. Если
бы во Франции тех дней приверженцы короля осмелились появиться в костюмах,
принятых при дворе Людовика XVI, демонстрируя этим свою приверженность
убитому королю, то за таковую демонстрацию они немедленно лишились бы
головы. А тут, подумайте, какой "дикий приказ" отдал сумасшедший русский
Император - приказал снимать якобинское одеяние с потерявших всякое чувство
меры, русских якобинцев.
Противоречивость свидетельств масона А. Тургенева о "сумасшедшей
выходке" Павла I во второй день царствования, и оценка сделанного им в
первый год царствования, бросается в глаза каждому беспристрастно мыслящему
человеку. Попытка же А. Тургенева, как и других, подобных ему "очевидцев,
доказать, что Павел I был нормален только в первый год царствования, а
затем он почти лишился рассудка - является обычной политической клеветой.
II
Как на яркое доказательство "ненормальности Павла Первого приводят,
например, "факт", что однажды на параде он скомандовал неугодившему ему
плохой выправкой полку:
- Шагом марш... в Сибирь.
На самом деле это не исторический факт, а историческая ложь врагов
Павла I. Ни один из историков не смог установить название полка, которому
Павел I отдал, будто бы, такой приказ.
Врагами Павла распускаются слухи о том, что Павел сошел с ума.
Всякий поступок Павла дополняется такими подробностями, ретушируется так,
чтобы представить его полусумасшедшим. Кто из слушателей за пределами
дворца может знать, как происходило дело в действительности. А как
известно, добрая слава на печи лежит, а худая на тараканьих ножках по свету
бежит.
Побежала дурная слава на тараканьих ножках и про "ненормальные
выходки" Императора Павла. А истина всегда отстает от клеветы и легенды.
Даже сейчас, спустя сто пятьдесят лет после подлого убийства Павла, не
только рядовые обыватели, но и историки плохо различают клевету от истины и
неверно судят о духовном облике несчастного Императора Павла I.
Я не хочу и не могу утверждать, что Павел отличался постоянством
характера и совершенно не неповинен во верх тех поступках, которые ему
приписываются. Издерганный жизнью, обманываемый и провоцируемый окружавшими
его придворными - его тайными врагами, Павел, конечно, не один раз мог
потерять душевное равновесие и, в состоянии возбуждения, отдавать
приказания, которые могли казаться странными для нормального человека. Но я
сомневаюсь, чтобы Павел, совершил все те поступки, которые ему
приписываются, и уверен, что на совершение ряда их он был сознательно
спровоцирован окружавшими его заговорщиками.
Мы видели, какие провокационные действия употреблял Пален, чтобы
восстановить Павла против вернувшегося из Европы Суворова и вызвать
всеобщей недоумение "внезапной" опалой прославленного полководца. Для людей
не знавших о провокационных действиях Палена, отмена триумфальной встречи,
запрещение Суворову появляться во дворце, представляются явным
доказательством сумасшествия Павла. Но если знать, как изображал поведение
Суворова Пален, все дело представляется совершенно в другом свете.
А сколько раз Павел I был спровоцирован приближенными на другие,
кажущиеся столь же странными поступки? Сколько раз?!
Павла I его враги неоднократно намеренно старались вывести из
душевного равновесия и толкнуть на совершение поступков, которые они могли
бы использовать для создания легенды о его ненормальности. Это совершенно
несомненно.
Провокаторское поведение Палена в случае, когда он добился отмены
триумфальной встречи Суворова, не единичный случай. Таких случаев было
много и очень много. На этот счет мы имеем твердые свидетельства
современников.
Князь П. П. Лопухин утверждал, что Павел "вовсе не был сумрачным и
подозрительным тираном, каким его умышленно представляют. Напротив того,
природные его качества были откровенность, благородство чувств,
необыкновенная доброта, любезность и весьма острый и меткий ум. Когда он
был в хорошем расположении духа, нельзя было найти более приятного и
блестящего собеседника, никто в этом отношении не мог сравниться с ним, не
исключая Императора Александра Павловича, об уме и любезности которого так
сильно говорят". (24)
Но спрашивается, часто ли жизнь давала Павлу I возможность иметь
хорошее расположение духа до восшествия на отнятый у него матерью Престол и
во время царствования? Нет, очень и очень мало.
Князь Лопухин утверждает, что "были около Императора люди
злонамеренные, которые пользовались его раздражительностью, а в последнее
время даже возбуждали ее, чтобы для своих целей сделать Государя
ненавистным".
И Лопухин утверждал правду. Павла систематически и намеренно толкали
на поступки, которые служили поводом для систематической и намеренной
клеветы против него.
Коварные царедворцы, по свидетельству И. И. Дмитриева, продолжали
"строить ковы друг против друга, выслуживаться тайными доносами и
возбуждать недоверчивость в государе, по природе добром, щедром, но
вспыльчивом. От того происходили скоропостижные падения чиновных особ... "
(И. И. Дмитриев. Взгляд на мою жизнь, стр. 143).
Не могли же заговорщики мотивировать свое намерение убить Павла тем,
что он хочет быть народным царем, а не дворянским, что дворяне хотят
восстановить жалованную грамоту дворянству и отнять льготы, данные Павлом I
крестьянству. У заговорщиков, как всегда в таких случаях оставался только
путь клеветы, провокации и самых безнравственных интриг. Другого пути
устранить Павла не было и враги Павла пошли по этому единственному
преступному пути.
Понимая это честный историк должен очень осторожно относиться к
"доказательствам сумасшествия Павла".
III
Заговорщики не только провоцировали Павла на невыгодные для него
действия, в результате которых он отталкивал от себя верных людей, но часто
сами самовольно проводили нелепые мероприятия, ссылаясь на то, что будто он
отдал такие распоряжения.
Пален знал, что стоит Павлу успокоиться, как он одумается и отменит
отданное в пылу гнева приказание, на которое натолкнул его своими
наговорами он же Пален. Поэтому Пален поступал обычно так: как только Павел
разгорячившись отдавал какое-нибудь приказание, Пален старался немедленно
привести его в исполнение. Овладев собой, Павел говорил Палену, чтобы он не
вздумал исполнять то, что он говорил в состоянии раздражения, но тут
выяснялось, что приказание было уже отдано. Павел все же отменял отданное в
припадке раздражения приказание, чем еще больше портил себе, так как
создавалось впечатление, что он сам ни знает чего хочет. А это то и было
нужно заговорщикам.
Однажды, стоя у одного из окон дворца, Павел заметил пьяного мужика
и сказал:
- Вот ведь идет мимо Царского дворца и шапки не снимет.
Спустя долгое время, Павел заметил, что на площади перед
Михайловским дворцом, в сильный мороз, стоит толпа просителей без шапок.
- Почему это люди стоят без шапок? Сегодня же сильный мороз, -
спросил Павел.
- По высочайшему повелению Вашего Императорского Величества.
- Никогда я этого не приказывал, - возразил Павел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201