Все эти законы общественного развития действовали и в Николаевскую
эпоху, и в силу их действия, молодежь Николаевской эпохи увлеклась
второсортными, ложными идеями, родоначальником которых было вольтерьянство
и масонство, а не стала идейным наследником сокровищ оставленных Пушкиным,
Гоголем и славянофилами.
Пушкин, Гоголь, славянофилы в своих сочинениях дали современному им
образованному обществу богатейший материал для восстановления чисто
русского православного мировоззрения. Но это был не просто призыв к
"новому", всегда кажущемуся прогрессивным, а к старым, но вечно новым путям
Православия..
А призыв к "новизне", которая слышится в старине, никогда не в
почете у молодежи. Хомяков с горечью констатировал пристрастность
нарождавшейся интеллигенции ко всякого рода "новизне". "Мы все новенькие с
иголочки, - писал он про образованный слой своей эпохи, - старина у
народа". "Эта старина живет. Нет нужды, чтобы найти ее углубиться в
изыскании прошлого, быльем поросшего. Старина - жизненное начало Руси"...
"Жизнь наша цела и крепка. Она сохранена, как неприкосновенный залог, тою
многострадальной Русью, которая не приняла еще в себя нашего скудного
полупросвещения".
Уровень религиозного сознания высших слоев общества, Николаевской
эпохи, не соответствовал тем историческим задачам, которые предстояло ему
решить. По путям намеченным Пушкиным, Гоголем и славянофилами пошли только
немногие представители дворянства. Помещик Мотовилов стал служкой Серафима
Саровского. Помещик М. В. Мантуров по совету Серафима Саровского роздал все
свое имущество и ушел из мира. Представитель старинного дворянского рода
Брянчанинов с разрешения Николая I ушел из корпуса и стал выдающимся
деятелем Церкви. Им написаны "Аскетические опыты", в которых он на
основании опыта св. Отцов изображает путь "внутреннего делания" и другие
сочинения. Можно назвать и еще несколько имен.
Но молодежь, в подавляющем большинстве своем пошла, за Герценом и
Белинским. Причин тут было несколько. Во-первых, многие из молодежи усвоили
взгляд своих отцов, воспитанных масонами и вольтерьянцами, что Самодержавие
является властью крепостнического дворянства, всегда поддерживало и всегда
будет поддерживать крепостной строй. Если это определение было верно для
того периода после Петровской революции, когда Самодержавие фактически не
существовало, то это определение совершенно не было верным для Николаевской
эпохи, как мы это знаем. Николай I, как теперь мы знаем, а вовсе не
основатели Ордена Р. И., был главным борцом против крепостного права.
Пошедшие вслед за Белинским и Герценом верили так же, что
Православие, как и все остальные христианские религии, не хочет бороться за
создание действительно христианского общества. Веруя, в эти унаследованные
от отцов вольтерьянцев и масонов "аксиомы", молодежь, жаждавшая скорейшей
отмены крепостного права и устройства земного рая, видела в Гоголе и
славянофилах только защитников крепостничества и призывы их вернуться к
исконным русским традициям и на основании их создать истинно христианское
государство, расценивала, как призывы апостолов "кнута и религиозного
мракобесия".
И как могла пойти вслед за Гоголем и славянофилами молодежь, когда
вслед за ними, не шли отцы - поклонники Вольтера, масонов и масонских
мистиков, мнимые консерваторы, мало думавшие о трагическом положении
современной им России.
X
Вместе с образованным обществом Николаевской эпохи отставали в
понимании идейного наследства Пушкина, Гоголя и славянофилов и
правительственные круги. Пушкин и Гоголь и славянофилы были оценены только
как писатели, но не как выдающиеся национальные, религиозные и политические
мыслители, представители национального возрождения. Но можно ли упрекнуть
за это Николая I и его правительство, когда и сейчас, сто лет спустя,
только немногие ценят Пушкина, Гоголя и славянофилов, как выдающихся
мыслителей? Конечно, - нельзя.
Императора Николая I, историки часто упрекают, что он не узнал в
славянофилах своих политических единомышленников. Но дело в данном случае
обстоит вовсе не так просто, как это обычно изображают. Дело в том, что в
идейных конструкциях славянофилов еще очень явственно проступали пятна
немецкой идеалистической философии, которой ряд идеологов славянофилов
увлекались в юности.
Пушкин, Гоголь, славянофилы восстанавливают многие черты
традиционного русского мировоззрения разрушенного Петровской революцией.
Для создания целостного национального мировоззрения им всем не достает
только завершающего идейного звена - понимания, что борьба за воплощение
идеи Третьего Рима должна начаться с восстановления патриаршества. Пушкин и
Гоголь вообще не касались этого вопроса. Славянофилы считали, что Церковь
должна быть независимой, Синод должен быть ликвидирован, но в то же время
были против восстановления патриаршества. В статье "По поводу брошюры г.
Лорана" Хомяков писал, например: "Никакого главы Церкви, ни духовного, ни
светского мы не признаем".
Леонтьев признавал за славянофилами относительную правоту в вопросе
о Церкви, в их желании более сильной и свободной Церкви. Но в вопросе о
государстве, о национальной политике был по его мнению прав более Николай.
Вот как характеризует свое отношение к славянофилам К. Леонтьев: "Оно
(славянофильское учение) казалось мне слишком эгалитарно-либеральным, чтобы
отделить нас от новейшего Запада" (См. Н. Бердяев. К. Н. Леонтьев).
Повторю то, что я писал в книге "Враг масонов їI" (стр. 42):
"Настороженность Николая I к идеологии славянофилов имела реальные
основания. Он, которого так часто обвиняют в недуховности и в нелюбви к
"умственности" был умственно достаточно чуток, чтобы понять ложность
взглядов славянофилов о происхождении Самодержавия. К. Аксаков, например,
развивал совершенно ложную теорию об отношении русского народа к
государственной власти и государству. Русский народ, доказывал он, не любит
власти и передал всю полноту власти царю с целью отстраниться от грехов
связанных с властвованием. Отстранившись от власти народ имеет возможность
вести более христианскую жизнь так как все грехи связанные с владением
властью падают на душу царя, исполняющего функции главного военачальника,
главного полицейского и главного судьи. Теория Аксакова не имеет ничего
общего с действительными взглядами русского народа на государство и роль
царя в государстве. Народный взгляд на царя важен в многочисленных
пословицах и поговорках: Царь от Бога пристав. Сердце царево в руке Божьей.
Где царь, там и Правда. На все святая воля царская и т.д.
Русский народ, вплоть до Петра I, принимал весьма активное участие в
строительстве национального государства и никогда не гнушался этим
участием. Русский народ понимал ценность национального государства, и
царской власти, защищавшей независимость национального государства. То, что
К. Аксаков считал народным взглядом, на самом деле было взглядом одних
только старообрядцев, которые после учиненного Петром I разгрома стали
отрицательно относиться к государственной власти, а некоторые секты стали
вообще отрицать государство. Да и сам К. Аксаков одно время договаривался
до отрицания государства вообще: "Государство как принцип - зло",
"Государство в своей идее - ложь", - писал, однажды он".
Как это обычно бывает, в возникавшем непонимании и недоразумениях,
виноваты были обе стороны -- и славянофилы и Николай I. Одни - высказывали
недостаточно продуманные политические и социальные идеи, не считаясь с
ненормальной политической обстановкой, создавшейся в России после
подавления заговора декабристов, другие - проявляли в ряде случаев,
излишнюю осторожность. Так безусловной ошибкой со стороны правительства
необходимо признать запрещение диссертации К. Аксакова, за содержавшиеся в
ней оценки отрицательных результатов "реформ" Петра I, запрещение ряда
произведений И. Киреевского, а самой большой ошибкой - запрещение печатания
в России выдающихся богословских произведений А. Хомякова.
Настороженность Николая I к неразработанной до конца идеологии
славянофильства, была оправдана. Славянофильство идейно было двойственным:
славянофилы не имели такого цельного мировоззрения, какое имели Пушкин и
Гоголь. Славянофилы сделали много в области развития православного
богословия и в области возрождения древнерусских идей, забытых после
Петровской революции. Заслуги их в этом деле несомненны. Но в их
мировоззрении было еще много следов европейского миросозерцания, оставшихся
от юношеской поры увлечения европейской философией.
XI
Православная реакция, о которой писал Пальмер Хомякову, не произошла
ни в царствование Николая I, ни при его преемниках и это было основной
причиной разразившейся в 1917 году катастрофы. Духовенство Николаевской
эпохи поступало также, как после поступало духовенство в следующие
царствования, вплоть до революции. "Русское духовенство, - писал митр.
Антоний, - настолько отвыкло от прямой защиты священных канонов и так
освоилось со своим рабским положением за 200 лет существования Синода, что
стало относиться довольно безучастно к этому главнейшему и настоятельному
своему общецерковному долгу (восстановление патриаршества) как будто бы это
дело его, т. е. русского духовенства, мало касалось..."
Все преобразовательные стремления Николая I, и его преемников,
иссякали у порога центральной задачи национального возрождения -
необходимости возрождения идеи Третьего Рима, каковая не могла быть
осуществлена без восстановления патриаршества. Только восстановление
патриаршества привело бы к восстановлению одной из важнейших традиций
подлинного Самодержавия - "симфонии двух властей".
Только решение центральной задачи религиозно-национального
возрождения создало бы необходимые предпосылки для правильного решения всех
остальных задач цель которых была бы та же самая - реставрация православной
сущности души русского человека. Тогда все реформы не носили бы характер
временных заплат, а носили бы единый целеустремленный характер
проистекавший из идеи, которую Достоевский называет нашим "русским
социализмом".
Тогда бы стало ясным, что после восстановления независимости Церкви
важнейшей задачей является уничтожение власти бюрократии, созданной масоном
Сперанским, которая уже в царствование Александра II подменила самодержавие
царское, самодержавием бюрократии (см. что пишет по этому поводу в "Монарх.
государственности" Л. Тихомиров, когда анализирует результаты произведенных
Александром II реформ), каковое обстоятельство умело было использовано
Орденом Р. И. для подрыва нравственного авторитета царской власти и ведения
пропаганды и революционной работы. Представители интеллигенции, работавшие
в большом числе во всех слоях бюрократии, в городских органах
самоуправления и земствах широко использовали самодержавие бюрократии в
целях свержения царской власти.
"Всякий великий народ, - пишет Достоевский в "Дневнике Писателя", -
верит и ДОЛЖЕН ВЕРИТЬ, если он только хочет быть долго жив, что в нем-то, и
только в нем одном, и заключается спасение мира, что он живет на то, чтобы
стоять во главе народов, приобщить их всех к себе воедино и вести их, в
согласном хоре, к окончательной цели, всем им предназначенной". "Я
утверждаю, что так было со всеми великими нациями мира, древнейшими и
новейшими, что только эта лишь вера и возвышала их до возможности, каждую,
иметь свои сроки огромное влияние на судьбы человечества".
Русский народ до Петра I верил в то, что ему суждено быть колыбелью
и хранителем истинной христовой веры - Православия. Выражением этой веры и
была идея Третьего Рима - идея создания наиболее христианской
государственности. "Идея справедливости - Божьей Правды на грешной земле,
пронизывает всю нашу историю, которая выдвинула русскую монархию, как
носительницу Божьей Правды - по народному выражению, и "этического начала"
- по выражению Тихомирова" (И. Солоневич).
В летописях, в сборнике древне русского права - Русской Правды, в
духовной литературе, задолго до послания инока Филофея, уже звучат ноты
православного мессианизма. Идея Третьего Рима - есть идея "русского
социализма", разрешения социальной справедливости на основе создания
целостной православной культуры. При такой религиозной настроенности. нет
места западному социализму, стремящемуся к построению земного рая без Бога
и христианства.
Основная ошибка русской интеллигенции, указывал Достоевский,
заключается в том, что увлекаясь идеями западного масонского социализма она
не желала. следовать идеям русского "социализма". "Вся глубокая ошибка их в
том, - писал он в "Дневнике писателя", - что они не признают в русском
народе церкви. Я не про здания церковные теперь говорю и не про причты, я
про наш русский "социализм" теперь говорю (и это обратно-противоположное
церкви слово беру именно для разъяснения моей мысли, как ни показалось бы
это странным) - цель и исход которого всенародная и вселенская церковь,
осуществленная на земле, поскольку земля может вместить ее. Я говорю про
неустанную жажду в народе русском, всегда в нем присущую, великого,
всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово. И если нет
еще этого единения, если не созиждилась еще церковь вполне, уже не в
молитве одной, а на деле, то все-таки инстинкт этой церкви и неустанная
жажда ее, иной раз даже почти бессознательная, в сердце многомиллионного
народа нашего несомненно присутствует. Не в коммунизме, не в механических
формах заключается социализм народа русского:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201