"Пушкин в юности был сторонником постепенного политического
развития, - пишет известный юрист А. А. Гольденвейзер, - уже в первом
"Послании к цензору" мы находим резкое в устах 23-летнего юноши признание:
"Что нужно Лондону, то рано для Москвы". Впоследствии он был убежден в
необходимости для России монархического строя и даже оправдывал
самодержавие русских царей, - не только потому, что он видел во власти
русского царя гарантию того, что в России над всеми сословиями будет
"простерт твердый щит" законности. Он был убежден, что в
дворянско-крепостнической России только "самодержавной рукой" можно "смело
сеять просвещение" и что только "по мании царя" может "пасть рабство". А в
освобождении крестьян и в просвещении народа Пушкин правильно видел две
главные предпосылки для устроения правового строя". (А. А. Гольденвейзер. В
защиту права. Стр. 101).
Пушкин, как правильно замечает А. Гольденвейзер, "был в своем
политическом мировоззрении величайшим реалистом". "Именно за этот реализм,
столь несвойственный русскому интеллигентскому мышлению С. Франк и называет
Пушкина "Совершенно оригинальным и, можно сказать, величайшим русским
политическим мыслителем XIX века".
Пушкин был далек от морального максимализма Достоевского и Толстого.
Он знал, что мы живем на грешной земле, среди грешных людей. Пушкин учил
любить свободу, право, не революцию, а постепенное, но упорное стремление к
лучшему социальному строю.
VI. ВЗГЛЯД ПУШКИНА НА ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРОШЛОЕ РОССИИ
Пушкин был не только умнейшим, но и образованнейшим человеком своего
времени. Кроме Карамзина только Пушкин так глубоко и всесторонне знал
прошлое русского народа. Работая над "Борисом Годуновым", он глубоко изучил
Смутное время, историю совершенного Петром I губительного переворота, эпоху
Пугачевщины, То есть, Пушкин изучил три важнейших исторических эпохи
определивших дальнейшие, судьбы Русского народа. Пушкин обладал неизмеримо
более широким историческим кругозором, чем большинство его современников и
поэтому он любил русское историческое прошлое гораздо сильнее большинства
его современников. "Дикость, подлость и невежество, - писал он, - не
уважать прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим, а у нас иной потомок
Рюрика более дорожит звездою двоюродного дядюшки, чем историей своего дома,
т.е. историей отечества".
...Да ведают потомки православных,
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают,
За их труды, за славу, за добро,
А за грехи, за темные деянья,
Спасителя смиренно умоляют...
Как правильно указывает И. С. Аксаков, во время открытия памятника
Пушкину в Москве: "Любовь Пушкина к предкам давала и питала живое, здоровое
историческое чувство. Ему было приятно иметь через них, так сказать,
реальную связь с родною историей, состоять как бы в историческом свойстве и
с Александром Невским, и с Иоаннами, и с Годуновым. Русская летопись уже не
представлялась ему тем чем-то отрешенным, мертвою хартией, но как бы
семейною хроникой."
Один из образованнейших людей николаевской эпохи кн. П. Вяземский
так оценивает Пушкина, как историка: "В Пушкине было верное понимание
истории, свойство, которым одарены не все историки. Принадлежностями его
ума были ясность, проницательность и трезвость.... Пушкин был одарен, так
сказать, самоотвержением личности своей настолько, что мог отрешить себя от
присущего и воссоздать минувшее, ужиться с ним, породниться с лицами,
событиями нравами, порядками - давным давно замененными новыми поколениями,
новыми порядками, новым обществом и гражданским строем. Все это необходимые
для историка качества, и Пушкин ими обладал в высшей мере". Пушкин писал:
...Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
Животворящие святыни.
Земля была б без них мертва,
Без них наш тесный мир - пустыня,
Душа - алтарь без Божества.
"Уважение к минувшему, - утверждает Пушкин, - вот черта, отличающая
образованность от дикости; кочующие племена не имеют ни истории, ни
дворянства" ("Наброски статьи о русской истории").
Во время Пушкина изучение русской истории и памятников древней
русской письменности, только что начиналось и много Пушкин не мог знать. Но
благодаря своему огромному уму, он тем не менее, ясно и верно понимал, что
ход исторического развития России был совершенно иной, чем историческое
развитие Европы. Будучи еще совершенно юным в своих "Исторических
замечаниях" написанных в 1822 г., он тем не менее верно указывает, что:
"Греческое вероисповедание, отдельное от прочих, дает нам ОСОБЕННЫЙ
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР. В России влияние духовенства столь же было
благотворно, сколько пагубно в землях римско-католических: "...Мы были
В статье "Отчуждение России от Европы" Пушкин высказывает следующее
о результатах отделения Киевской Руси от Европы, с которой до нашествия
татар она находилась в теснейших политических и культурных сношениях:
"Долго Россия была совершенно отделена от судеб Европы. (Зачеркнуто: "Она
совершила свое предназначение. С XI века, приняв христианстве из Византии,
она не участвовала в умственной деятельности католического мира в эпоху
Возрождения латинской Европы"). Ее широкие равнины поглотили силу монголов
и остановили их разрушительное нашествие. Варвары, не осмелясь оставить у
себя в тылу порабощенную Русь, возвратились в степи своего Востока.
Христианское просвещение было спасено истерзанной и издыхающей Россией, а
не Польшей, как еще недавно утверждали европейские журналы: но Европа, в
отношении России, всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна".
"Гизо объясняет одно из событий христианской истории, - европейское
просвещение. Он обретает его зародыш, описывает постепенное развитие и,
отклоняя все отдаленное, случайное и постороннее, доводит до нас сквозь ряд
темных и кровавых, тяжелых и расцветающих веков.
Вы поняли все достоинство французского историка, поймите ж и то, что
Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, что история ее
требует другой мысли, другой формулы, чем мысли и формулы, выведенные
Гизотом из истории христианского Запада".
VII. ОТНОШЕНИЕ ПУШКИНА К САМОДЕРЖАВИЮ
"Изучение истории Смуты приводит его к одному убеждению, которое
является позднее основным для его политического мировоззрения, - к
убеждению, что монархия есть в народном сознании фундамент русской
политической жизни". (С. Франк).
Утверждая о том, что Пушкин в зрелом возрасте был монархистом можно
сослаться на следующее свидетельство Гоголя:
Вот что писал Гоголь в своем письме к В. А. Жуковскому, помещенном
под названием "О лиризме наших поэтов" в "Выбранных местах из переписки с
друзьями":
"...Как умно определял Пушкин значение полномощного монарха! И как
он вообще был умен во всем, что ни говорил в последнее время своей жизни!
"Зачем нужно, - говорил он, - чтобы один из нас стал выше всех и даже выше
самого закона? Затем, что закон - дерево; в законе слышит человек что-то
жестокое и небратское. С одним буквально исполнением закона не далеко
уйдешь; нарушить же, или исполнить его никто из нас не должен: для этого-то
и нужна высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям
только в одной полномощной власти. Государство без полномощного монарха -
автомат: много-много, если оно достигнет того, чего достигли Соединенные
Штаты. А что такое Соединенные Штаты? Мертвечина. Человек в них выветрился
до того, что и выеденного яйца не стоит. Государство без полномощного
монарха то же, что оркестр без капельмейстера: как ни хороши будь все
музыканты, но, если нет среди них ни одного такого, который бы движением
палочки всему подавал знак, никуда не пойдет концерт. (А, кажется, он сам
ничего не делает, не играет ни на каком инструменте, только слегка
помахивает палочкой, да поглядывает на всех, и уже один взгляд его
достаточен на то, чтобы умягчить, в том и другом месте, какой-нибудь
шершавый звук, который испустил бы иной дурак-барабанщик или неуклюжий
тулумбас). При нем и мастерская скрипка не смеет слишком разгуляться на
счет других: блюдет он общий строй, всего оживитель, верховодец верховного
согласия!" Как метко выражался Пушкин! Как понимал он значение великих
истин!"
"Можно сказать, - замечает С. Франк, - что этот взгляд Пушкина на
прогрессивную роль монархии в России есть некоторый уникум в истории
русской политической мысли XIX века. Он не имеет ничего общего ни с
официальным монархизмом самих правительственных кругов, ни с романтическим,
априорно-философским монархизмом славянофилов, ни с монархизмом
реакционного типа. Вера Пушкина в монархию основана на историческом
размышлении и государственной мудрости и связана с любовью к свободе и
культуре".
"Его символ веры, - указывает известный пушкинист М. Л. Гофман, -
заключался для него в трех словах - Бог, Родина, Царь. Последний должен
быть самодержавным монархом, наделенным безграничной властью, больше отцом
Родины, чем ее слугой (с Иоанна Грозного не существовало более убежденного
воспевателя самодержавия, чем Николай I). (М. А. Гофман. Драма Пушкина.
"Возрождение". Тетрадь 62).
"...Прежде всего Пушкин в отношении русской политической жизни -
убежденный монархист, как уже было указано выше. Этот монархизм Пушкина не
есть просто преклонение перед незыблемым в тогдашнюю эпоху фактом, перед
несокрушимой в то время мощью монархического начала (не говоря уже о том,
что благородство, независимость и абсолютная правдивость Пушкина совершенно
исключают подозрение о каких-либо лично-корыстолюбивых мотивах этого
взгляда у Пушкина). Монархизм Пушкина есть глубокое внутреннее убеждение,
основанное на историческом и политическом сознании необходимости и
полезности монархии в России - свидетельство необычайной объективности
поэта, сперва гонимого царским правительством, а потом всегда раздражаемого
мелочной подозрительностью и враждебностью".
"В отношении же России, Пушкин в зрелую эпоху никогда не был
конституционалистом, а - хотя с существенными оговорками, о которых ниже -
был, в общем скорее сторонником самодержавной монархии. В политическом
мировоззрении Пушкина можно наметить лишь немногие общие принципы - в
высшей степени оригинальные, не укладывающие в программу какой-либо партии
XIX века". (С. Франк, Пушкин, как политический мыслитель).
Пушкин прекрасно понимал то, что до сих пор не могут понять многие
левые, что недостатки русской жизни объясняются отнюдь не наличием
самодержавия. Что одна смена самодержавия ничего не даст, что чернь всегда
будет худшим тираном, чем царь.
Зависеть от царей, - зависеть от народа -
Не все ли мне равно?..

VIII. ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ПУШКИНА
Великий поэт понимал, что многие из его современников предъявляют
русской действительности часто такие требования, какие не выдержит ни одно
государство на свете. Коснувшись в 1832 году характера зарождавшегося
русского либерализма Пушкин пророчески заметил, что в России очень много
людей "стоящих в оппозиции не к правительству, а к России".
Пушкин, как позднее Гоголь, ясно сознавал, что добиваться улучшения
жизни в России должно и нужно, но нельзя в жертву иллюзорным политическим
мечтам и политическому фанатизму приносить Россию, созданную жертвенным
трудом многих поколений русских людей. Пушкин чувствовал свою кровную связь
с национальным государством и самодержавием, создавшим это государство. Эта
основная черта политического мировоззрения зрелого Пушкина всегда
раздражала членов Ордена. В силу именно этой причины русская интеллигенция
несколько раз переживала многолетние периоды отрицания Пушкина.
..."Борис Годунов" с его Пименом, это не что иное, как яркое
отображение древней Святой Руси; от нее, от ее древних летописцев, от их
мудрой простоты, "от их усердия, можно сказать, набожности, к власти Царя,
данной от Бога", он сам почерпнул эту инстинктивную народную любовь к
русской Монархии и русским Государям. Его светлый, трезвый государственный
смысл вместе с благородною правдивостью и честностью сердца, заставлявшими
его добросовестно углубляться в изучение родной истории и современной ему
иноземной политической жизни, постепенно превратили в нем это
полусознательное чувство в сознательное твердое убеждение". (Митрополит
Анастасий. Пушкин в его отношении к религии и Православной Церкви).
"...Общим фундаментом политического мировоззрения Пушкина было
национально-патриотическое умонастроение, оформленное как государственное
сознание. Этим был обусловлен его прежде всего страстный постоянный интерес
к внешне-политической судьбе России. В этом отношении Пушкин представляет в
истории русской политической мысли совершенный уникум, среди независимых и
оппозиционно настроенных русских писателей XIX века. Пушкин был одним из
немногих людей, который оставался в этом смысле верен идеалам своей первой
юности - идеалам поколения, в начале жизни пережившего патриотическое
возбуждение 1812-15 годов. Большинство сверстников Пушкина к концу 20-х и в
30-х годах утратило это государственно-патриотическое сознание - отчасти в
силу властвовавшего над русскими умами в течение всего XIX века
инстинктивного ощущения непоколебимой государственной прочности России,
отчасти по свойственному уже тогда русской интеллигенции сентиментальному
космополитизму и государственному бессмыслию", (С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201