Кто
читал записки Порошина, воспитателя наследника или отзывы митрополита
Платона Левшина, его законоучителя, для того приверженность государя к
православию не подлежит сомнению. Оставаясь самим собою, Павел I подает нам
пример такой широты и смелости в понимании христианства, которые стоят
совсем особняком в истории России и Европы. Припомним, что и в староверах
он умел, прежде всего, видеть христиан, достойных всякого уважения.
Орден мальтийских рыцарей, который привлек его внимание, был
исключительно подходящим, как для индивидуально-духовной закалки, так и для
просветления Европы. Мальтийцы, ведущие свой род от иоаннитов, -
рыцарей-монахов, ставили своей целью дела помощи ближним, но вместе с тем и
с оружием в руках защищали христианский, мир от неверных. И в этом
глубочайший смысл такого светского религиозного ордена: он может выступать
как действенная вооруженная сила, тогда как Церкви, по сути своей, лишены
этой возможности.
Имп. Павел, с универсальной стороны мальтийства, оказался также
непонятен Европе, как не поняли и русские смысла введения в России
орденства. И католические и лютеранские государи мечтали только о том,
чтобы спрятаться в свои норки и там отсидеться".
"Мальтийское орденство, введенное Имп. Павлом, надо рассматривать
под двумя углами зрения: под внутренним, чисто русским, и вторым -
универсальным. Первую, русскую идею, вложенную в рыцарство, правильнее
всего назвать перерукоположением дворянства. Император Павел Петрович, с
его обостренными понятиями чести и долга, веры и верности, никак не мог
согласиться, что голый факт принадлежности к высшему сословию ставит
человека, действительно, выше всех, Екатерининскому дворянству, шляхетного,
польского типа, в особенности нужна была орденская, духовная прививка. Да и
в дальнейшем Собакевич и Коробочка, Чичиков и Милюков, Ленин - были по
паспорту дворянами, но какой прок России от их дворянства?..
Ключевский смотрит очень поверхностно. Никакие идеи "уравниловок" не
были свойственны Павлу I-му. Он стремился, наоборот, придать дворянству
духовный смысл и вводит для этого орденскую структуру. Прием в Мальтийские
рыцари был открыт и для духовенства; в орден вступили даже некоторые
епископы.
Что современники абсолютно не поняли идей своего императора и свели
все к карьеризму и переодеваниям в мальтийские мантии, - это безусловный
факт. Но это не обязывает нас тоже ничего не понимать. Скажем, например,
так: если бы рядом с Государственной Думой, выкликавшей революцию,
существовал твердый духовный орден, на который государь мог бы еле по
положиться, то битым было бы не Государство Российское, а эта пресловутая
Дума". (18)
Исходя из мысли о необходимости усиления идейной борьбы с
революционными и атеистическими идеями с помощью особых религиозных и
светских организаций Павел I обратился к Римскому Папе с просьбой
восстановить распущенный орден иезуитов. Павел считал, что восстановленный
орден иезуитов поставит своей главной целью борьбу против развивающегося
атеизма, а не борьбу с представителями других христианских вероисповеданий,
как это было раньше. Поэтому Павел I разрешил иезуитам пребывание в России.
Но расчеты Павла не оправдались. Восстановленный орден иезуитов, как и
прежде, все свое внимание стал уделять не борьбе с атеизмом, а борьбе за
усиление католицизма. Допущенные в Россию иезуиты занялись только
вовлечением в католичество учившихся в открытых школах воспитанников и
представителей русской аристократии.
Умер Павел I - умерла вместе с ним и идея создания в России
духовного рыцарства, - религиозного ордена, возглавляющего борьбу против
масонских орденов, активно боровшихся с религией и монархиями.
"Преемник Павла I, Имп. Александр I, лично отклонил от себя
управление Орденом, тем не менее не отказал ему в дальнейшей защите. Он
принял на себя обязанности протектора Ордена и указом от 6 марта 1801 года
поручил своему заместителю по Ордену фельдмаршалу графу Салтыкову,
управление делами Ордена впредь до избрания нового великого магистра. Тем
не менее, связь России с Мальтийским орденом не прекратилась. Русские
Императоры и члены Императорского Дома продолжали быть кавалерами большого
креста Ордена. Связь эта утверждалась также тем, что в России остались
величайшие святыни Ордена, на сохранении которых, при сдаче о. Мальты
единственно настаивал великий магистр фон-Гомпеш. Святыни эти: частица
Животворящего Креста Господня, десница св. Иоанна Крестителя и чудотворный
образ Божьей Матери Филермской.
Эти реликвии были затем перевезены в Россию, где первоначально
хранились в церкви мальтийского капитула в здании, превращенном
впоследствии в Пажеский корпус, а затем в церкви Зимнего дворца, в
С.-Петербурге. В дни памяти св. Иоанна Крестителя эти святыни выносились в
торжественной церковной процессии на поклонение верующим. Наконец, в дни
великой смуты, когда пало Русское Государство, реликвии Мальтийского
Ордена, данные Имп. Павлу I на хранение не погибли, а русскими руками были
вывезены за границу и сохранены." (19)
* * *
"Война 1799 года, - писал видный русский мыслитель национального
направления Н. Данилевский в своей замечательной книге "Россия и Европа", -
в чисто военном отношении едва ли не славнейшая из всех, веденных Россией,
была актом возвышеннейшего политического великодушия, бескорыстия,
рыцарства в истинно мальтийском духе" (то есть в духе ордена Мальтийских
рыцарей, сотни лет сражавшихся с врагами христианства. - Б. Б.).
IX. БОРЬБА ЗА ПОВЫШЕНИЕ БОЕСПОСОБНОСТИ РУССКОЙ АРМИИ
Павел не сумел оценить самобытность военных взглядов Румянцева,
Потемкина и Суворова, которые понимали самобытность России и "все различия
между русской и западно-европейскими системами - различия вытекающее из
этой самобытности" (А. А. Керсновский. История русской армии ч. I, стр.
102)
"При Потемкине и Суворове, - указывает Керсновский, - и солдат учат
лишь тому, что им может пригодиться в походе и бою. При стойке обращается
внимание на простоту и естественность. Движения были свободны - "без
окостенения, как прежде было в обычае". Телесные наказания, а так очень
редко применявшиеся Румянцевым, были при Потемкине совершенно выведены из
обихода Армии. Этим отсутствием заплечных дел мастеров, отсутствием тем
более знаменательным, что телесные наказания официально отменены не были,
русская армия будет всегда гордиться".
Чрезвычайно характерно, что и Румянцев, и Суворов совершенно не
разделяли увлечения Екатерины европейскими политическими идеями. Если
Екатерина в своей государственной деятельности опиралась на идеи
европейских философов, то Румянцев, Потемкин и Суворов старались
совершенствовать русскую армию на основе возобновления традиций русского
военного искусства.
Враждебность Суворова к французской "просветительной" философии
общеизвестна (см. Историю русского масонства. Том III, ч. II). Был свободен
от увлечения вольтерьянством и учитель Суворова - Румянцев. "Историки
левого толка, - пишет А. Керсновский, - в том числе и Ключевский, стремятся
изобразить Румянцева "крепостником", намеренно искажая правду. Победитель
при Кагуле, точно, не жаловал утопий Руссо, входивших тогда в моду у
современных снобов и сознавал всю их антигосударственность, что делает
честь его уму" (История русской армии, ч. I, стр. 102).
Русская армия была единственной отраслью государственной жизни,
которая при Екатерине II развивалась в Духе Русских исторических традиций.
"Русская армия тех времен мало походила на другие европейские армии.
Она глубоко от них разнилась и внешним видом - простой удобной
"потемкинской" формой, и устройством - будучи единственной национальной
армией в Европе, и обучением - моральным воспитанием, а не европейской
бездушной дисциплиной, и самой стройной тактикой (А. Керсновский. История
русской армии, ч. I, стр. 144).
Но нездоровая политическая и моральная атмосфера, возникшая в России
благодаря "идеологической" деятельности императрицы -"философа" отразились
отрицательным образом на нравах офицерства. И в эпоху фаворита Зубова в
армии расцветают многие нездоровые явления.
В царствование Екатерины II только в воинских частях, подчиненных
Румянцеву и Суворову царил настоящий воинский дух и строгая дисциплина. Но
в большинстве остальных воинских частей, царили порядки, далекие от
заведенных Суворовым. Применить свой гений для реорганизации всей русской
армии Суворов не мог.
При Екатерина II Суворова "к решению кардинальных вопросов
организации военного дела не подпускали, - пишет полковник Генерального
Штаба П. Н. Богданович в своем историческом исследовании "Аракчеев". -
Суворовым пользовались тогда, когда что-либо и где-нибудь серьезно не
ладилось: он и с турками воевал, и поляков усмирял, и пугачевский бунт
тушил.
Мозг же государственного военного организма - генеральный штаб, был
дезорганизован и был бессилен что-либо делать в смысле своей специальной
работы, потому что с ним совершенно не считались главнокомандующие (местные
старшие военные начальники) в силу своих связей при дворе. Они, минуя
начальника Генерального Штаба (тогда называвшегося
Генерал-квартирмейстером), в своих округах самолично производили и
назначали офицеров Генерального Штаба, т. е. в самой верхушке военного
организма воцарилась анархия."
По свидетельству Безбородко в 1795 году, "накануне вступления Павла
на престол, из 400 тысяч солдат и рекрут, 50.000 было растащено из полков
для домашних услуг и фактически обращены в крепостных. В последние годы
царствования Екатерины, офицеры ходили в дорогих шубах с муфтами в руках, в
сопровождении егерей или "гусар", в расшитых золотом и серебром
фантастических мундирах".
А в это время на западе бушевала французская революция и
революционные войска одерживали победу за победой с помощью совершенно
новых, невиданных до того военных приемов. Считаясь с тем, что
монархической России придется наверное бороться с войсками революционной
Франции, вступив на престол, Павел в первый же день царствования
расформировывает Генеральный Штаб и на четвертый день формирует его из
совершенно новых лиц.
Затем начинается пересмотр начальствующего состава всей армии. В
течении своего царствования Павлом было уволено в отставку 7 фельдмаршалов,
более 300 генералов и свыше 2000 штаб-офицеров и обер-офицеров. Что это,
бессмысленный разгром армии сумасбродного деспота, у которого правая рука
не знает, что творит левая?
Массовое увольнение офицеров из армии нельзя объяснить самодурством
Павла, как это обычно изображается, а необходимо объяснять борьбой Павла с
нарушениями воинской дисциплины, казнокрадством, "растаскиванием" солдат из
полков и другими должностными преступлениями начальствующего состава.
Нельзя, конечно, отрицать, что отставка всем и всегда давалась правильно,
наверняка было не мало случаев неправильного увольнения. Но в массе из
армии были все же устранены лица, которые мешали ей совершенствоваться.
Пора сибаритства и манкирования военным долгом прошла, всех офицеров
Павел заставил много и упорно работать в целях поднятия армии на высокую
ступень. "Павловская муштра, - признает А. Керсновский, - имела до
некоторой степени положительное значение. Она сильно подтянула блестящую,
но распущенную армию, особенно же, гвардию конца царствования Екатерины.
Щеголям и сибаритам, манкировавшим своими обязанностями, смотревшими на
службу, как на приятную синекуру и считавшими, что "дело не медведь - в лес
не убежит" - дано понять (и почувствовать) что служба есть прежде всего -
служба... Порядок, отчетливость в "единообразии всюду были наведены
образцовые" (История русской армии, ч. I, стр. 156). В конце 1797 года,
через год после восшествия Павла I, Ростопчин пишет С. Воронцову: "Нельзя
себе представить, не видевши, чем сделалась наша пехота в течение одного
года. Я видел ту, которая стоила стольких трудов покойному прусскому королю
(т. е. Фридриха Великому), и я уверяю Вас, что она уступила бы нашей".
Допустим, что Ростопчин, бывший сторонником Павла I, преувеличивает,
но мы имеем оценку происшедших в армии перемен, принадлежащую перу историка
Шильдера, написавшего обширное исследование о Павле I. Шильдер, изучивший
большое число документов царствования Павла I, пишет то же самое, что и
Ростопчин.
"Образ жизни гвардейских офицеров совершенно изменился. По словам
очевидца, "при Императрице мы думали только о том, чтобы ездить в театры, в
общество, ходили во фраках, а теперь с утра до вечера на полковом дворе, и
учили нас всех, как рекрут".
Несправедливо оклеветанный, также как и Павел, Аракчеев, в короткий
срок превратил отсталую артиллерию в грозный вид оружия. Достаточно
напомнить, что принципы организации артиллерии, положенные в основу
Аракчеевым, просуществовали вплоть до начала... Первой мировой войны.
"Императором Павлом I, - как свидетельствует А. Керсновский в своей
"Истории русской Армии", - было обращено серьезное внимание на улучшение
быта солдат. Постройка казарм стала избавлять войска от вредного влияния
постоя. Увеличены оклады, жалования, упорядочены пенсионны, вольные работы,
широко до тех пор практиковавшиеся, были строго запрещены, дабы не
отвлекать войска от прямого назначения. Вместе с тем награды орденами, при
Екатерине - удел старших начальников и привилегированной части офицерства,
распространены и на солдат: за 20 лет беспорочной службы им стали выдавать
знаки Св. Анны".
Не мало сделал положительного за свое короткое царствование Павел I
для поднятия мощи военного и коммерческого флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201