Он хотел произвести исправление,
придерживаясь текста древних греческих и славянских книг. И на самом деле,
разве только одни русские переписчики искажали текст, а греческие
переписчики священных книг никаких ошибок не делали.
"Справщики", работавшие при патриархе Иосафе "не отнеслись к делу
слепо, без рассуждения. Считаясь с установившимися в Москве обрядами, не
принятыми греческой церковью, но и не отвергнутыми ею, справщики оставили
эти обряды неприкосновенными".(14)
Иоанн Грозный во время своего спора с иезуитом Поссевиным заявил:
- Греки нам не Евангелие. У нас не греческая, а русская вера, -
Иоанн Грозный выразил общенародную точку зрения на греческое православие.
Войдя в унию с католичеством в 1439 г. греки, по мнению русских,
потеряли право на первое место в православном мире. Они перестали соблюдать
православную веру в чистоте.
В том, что греки способны на любую сделку со своей совестью убеждало
русских и нечистоплотное поведение греческого духовенства в Москве, куда
оно приезжало за сбором милостыни в пользу греческой Церкви.
Живший в это время в Москве хорват Юрий Крижанич писал: "В настоящее
время греки не занимаются ни искусствами, ни науками, так что сами они -
слепые и вожди слепых, то каковы были учители таковыми же свойственно стать
и их ученикам". (15)
"Греки, - писал Юрий Крижанич, - за пенязи (деньги) посвящают
свинопасов и мужиков, за пенязи отпускают людям грехи без исповеди и
покаяния, всякие святыни они обращают в товар".
Один из образованных москвичей того времени, Арсений Суханов,
поехавший в Грецию для покупки древних священных книг, отрицательно
отзывается о благочестии греков. Он видел церкви без престолов, храмы,
содержащиеся в нечистоте, обнаружил искажение догматов, обрядов, подражание
католикам в богослужении.
Арсений Суханов в результате своей поездки пришел к выводу, что в
греческом православии высохли "ручьи Божественной Мудрости" и поэтому
"греки вовсе не источник всем нам веры".
"И папа не глава церкви и греки не источник, - писал он, - а если и
были источником, то ныне он пересох"; "вы и сами, говорил он грекам,
страдаете от жажды, как же вам напоить весь свет из своего источника?" Из
498 греческих рукописей и книг, привезенных Арсением Сухановым из Греции,
только семь-восемь рукописей могли служить образцами для исправления, а
остальные сами имели массу описок.
III
Прежде чем стать патриархом, Никон принадлежал к числу членов кружка
ревнителей благочестия, во главе которого стоял царский духовник
Вонифатьев. Члены кружка имели большое влияние даже при размещении
епископских кафедр; они же прочили в Патриархи Вонифатьева, но за его
отказом остановились на Никоне. Когда Никон приступил к реформам по
греческому образцу, то он отвернулся от них, перестал с ними советоваться
...и вызвал сетования и Аввакума, и Неронова. Первый говорил: "когда
поставили Патриархом его, так друзей не стал и в Крестовую пускать". А
Неронов: "доселе ты друг нам был".
Шаблонное утверждение противников старообрядчества, что будто бы они
впали в раскол "по скудости ума" ложно.
Противниками Никона оказались самые даровитые и умные люди эпохи,
как протопоп Аввакум, как Спиридон Потемкин, знаток "Лютерской ереси",
знавший греческий, латинский, еврейский, польский и немецкий языки, как
Федор дьякон, Неронов, Лазарь Вонифатьев. Они пошли в раскол не по скудости
ума, а потому что были убежденные последователи православия, готовые отдать
жизнь за веру предков.
Реальной причиной раскола были не "скудость ума", а слепое, рабское
преклонение Никона перед греческой обрядностью и пренебрежение традициями
русской Церкви.
Никон после отстранения старых справщиков призвал "искусных мужей"
из иностранцев. Главную роль среди них играли грек Паисий Лигарид и Арсений
Грек.
Арсений Грек трижды менял вероисповедание, одно время он был даже
мусульманином.
Уроженец острова Хиос, Лигарид получил образование в Риме в
созданной папою Григорием XIII Греческой гимназии. Лигарид написал
"Апологию Петра Аркудия", известного своей пропагандой унии с католицизмом
в юго-западной России. В католическом духе написаны и другие сочинения
Лигарида. Знавший хорошо взгляды Лигарида, Лев Алладцкий писал своему другу
Бертольду Нигузию:
"...Лигарид три года назад удалился из Рима в Константинополь для
посещения своего отечества Хиоса и для распространения в той стране римской
веры".
За расположение Паисия Лигарида к латинству Патриарх Нектарий
отлучил его от Православной Церкви.
Вот каких "искусных мужей" поставил Никон во главе исправления
священных книг.
Неудивительно, что это вызвало сильное возмущение как среди бывших
справщиков, так и среди духовенства и народа.
Не мог не возмущать и девиз, под которым Никон стал продолжать
исправления. Павел Алеппский пишет, что Никон заявлял: "Я русский, сын
русского, но моя вера греческая". Это заявление шло вразрез с народным
пониманием, сформулированным Иоанном Грозным во время его спора с иезуитом
Поссевином:
- Греки нам не Евангелие. У нас не греческая, а русская вера.
К удивлению и ужасу всех социальных слоев Московской Руси, греческие
духовные лица, зараженные латинством, становятся руководителями в
исправлении древних богослужебных обрядов и древних богослужебных книг.
"Понятно, - замечает С. Платонов, - что такая роль их не могла
понравиться московскому духовенству и вызвала в самолюбивых москвичах
раздражение. Людям, имевшим высокое представление о церковною первенстве
Москвы, казалось, что привлечение иноземцев к церковным исправлениям,
необходимо, должно было выйти из признания русского духовенства
невежественным в делах веры, а московских обрядов - еретическими. А это шло
вразрез с их высокими представлениями о чистоте православия в Москве. Этим
оскорблялись их национальная гордость и они протестовали против
исправлений, исходя именно из этого оскорбленного национального чувства".
(16)
С. Платонов совершенно неправ. Дело шло не об оскорблении
национального чувства, а об оскорблении религиозного чувства. В 1654 году
был созван Церковный Собор. В ответ на речи патриарха Никона и царя
Алексея, Собор ответил, что надо:
"Достойно и праведно исправить против старых харатейных греческих"
(то есть старинных греческих рукописей). То есть, по постановлению Собора
исправление текста священных книг необходимо производить сличая
первоначальные славянские переводы с современными им греческими книгами.
Нельзя было исправлять древние священные книги по новым греческим книгам, в
которые после флорентийской унии вкралось много исправлений. Но
постановление Собора Никоном не было исполнено.
Приглашенные Никоном греки стали делать исправления по новым
греческим книгам, часть которых была напечатана в Венеции и других
католических странах Европы. Получив новые книги священники увидели в них
не только исправление описок, но и много новых слов, которые в старых
книгах были переведены по иному. Так что дело шло уже не об исправлении
ошибок, а о совершенно новых переводах священных книг.
IV
До Никона жизнь русской православной церкви шла в духе соборности.
Все спорные и неясные вопросы решались по общему согласию на церковных
соборах. Властолюбивый Никон больше походил не на русского патриарха, а на
главу католической церкви. "Энергичная, но черствая натура Никона, - пишет
С. Платонов, - не могла отвечать царю на его идеальную симпатию таким же
чувством. Никон был практик, Алексей Михайлович - идеалист. Когда Никон
стал патриархом с условием, что царь не будет вмешиваться в церковные дела,
значение Никона было очень велико; мало-помалу, он становился в центре не
только церковного, но и государственного управления.
Благодаря ошибочным действиям Никона была нарушена симфония между
царской властью и церковью, благодаря дружному сотрудничеству которых в
течении веков Русь собрала национальные силы и сбросила татар. После смуты,
когда государством правил фактически отец юного царя Михаила, патриарх
Филарет, удельный вес церковной власти сильно вырос. При царе Алексее,
вековое равновесие между царской и церковной властью нарушается.
Одно время современники считали власть Никона фактически большей,
чем власть царя. С. Платонов справедливо заявляет, что ежели бы Никон не
был Патриархом, его можно бы считать временщиком, и действительно власть
Никона держалась не на законе, не на обычае, а только на личном
расположении царя к Никону. В Служебнике 1655 года Никоном было помещено,
например, следующее:
"...Да даст же Господь им Государям (т.е. Царю Алексею Михайловичу и
Патриарху Никону. - Б. Б.)... желание сердец их; да возрадуются все живущие
под державою их..." "Таким образом, - замечает С. Платонов, - Никон свое
правление называл державою и свою власть равнял открыто с Государевою".
Как относился в это время к властному, честолюбивому Никону Царь
Алексей, показывает следующий факт: к Царю в Саввином монастыре во время
его посещения обратился однажды дьякон Мирского Митрополита, которого Никон
запретил в священнослужении. Дьякон просил Царя позволить ему служить
литургию в предстоящее воскресенье, но Царь, конечно, отказал: "Я боюсь
Патриарха Никона, а ну как отдаст мне свой посох и скажет: возьми его и сам
паси монахов и священников. Я не вмешиваюсь и не противоречу тебе, когда ты
повелеваешь своими генералами и воеводами, зачем же ты мешаешь мне
управлять священниками и монахами?" Один из бывших друзей Никона говорил
ему: "Какая тебе честь, владыко святый, что всякому ты страшен. Государеви
цареви власти уже не слыхать, от тебя всем страх и твои посланники пуще
царских всем страшны!"
Никон слишком преувеличил размеры власти Патриарха. "По его понятию
власть Патриарха чрезвычайно высока, она даже выше верховной власти
светской: Никон требовал полного невмешательства светской власти в духовные
дела и вместе с тем оставлял за Патриархом право на широкое участие и
влияние в политических делах; в сфере же церковного управления Никон считал
себя единым и полновластным владыкой. С подчиненным ему духовенством он
обращался сурово, держался гордо и недоступно, словом, был настоящим
деспотом в управлении клиром и паствой. Он был скор на тяжелые наказания,
легко произносил проклятия на провинившихся и вообще не останавливался
перед крутыми мерами". (17) По энергии характера и по стремлении к власти
Никона Платонов сравнивает с властолюбивым папою Григорием VII
Гильдебрантом.
Когда в 1653 году была переиздана так называемая "Кормчая Книга", то
Никон между прочим прибавил подложную грамоту Константина Великого
(Donatino Konstantini), которою папы старались оправдать свою светскую
власть. "Подобная прибавка, - пишет С. Платонов, - была сделана Никоном,
конечно, в видах большего возвышения патриаршей власти". Тут не лишне
вспомнить, что Симеоном Полоцким, после смерти Царя Алексея, при его сыне
Феодоре, был составлен проект "извлечь Никона из ссылки на далеком севере и
поставить его папой над 4-мя русскими Патриархами".
Ю. Ф. Самарин пишет в книге "Феофан Прокопович и Стефан Яворский":
"Из всех дел и слов Никоновых, до нас дошедших, усматривается его
двойственное стремление: отрешить безусловно церковные владения, управление
ими и судопроизводство в них от всякой подчиненности верховной власти,
изолировать их в государстве, другими словами, гражданские права
духовенства, как сословия, вознести на степень существенных прав самой
Церкви, и в то же время в области Церкви всю власть сосредоточить в своих
руках, водворить монархическое начало: эти две цели клонились к одной
главной: возвести Церковь на степень самостоятельного государства в
государстве. Поэтому все предшествующие учреждения (которыми Цари ввели
управление церковными имениями в состав общего государственного управления,
подчинив его своему надзору, нисколько, впрочем его не стесняя,
Монастырский Приказ и пр.). Никон считал беззаконным вмешательством в
судопроизводство церковное, расписание церковных имуществ, предписанное
Царем возбуждало в нем негодование". (18)
Нельзя не отметить также, что Никон был главным виновником
прекращения работы Земских Соборов в царствование Алексея Михайловича. "Не
сомневаемся, - заявляет С. Платонов, - что главным виновником перемены
правительственного взгляда на соборы был патриарх Никон. Присутствуя на
соборе 1648 года в сане архимандрита, он сам видел знаменитый собор; много
позднее он выразил свое отрицательное к нему отношение в очень резкой
записке. Во второй половине 1652 года стал Никон патриархом. В это время
малороссийский вопрос был уже передан на суждение соборов. Когда же в 1653
году собор покончил с этим вопросом, новые дела уже соборам не
передавались. Временщик и иерарх в одно и то же время, Никон не только пас
Церковь, но ведал и все государство. При его то власти пришел конец земским
соборам".
Митрополит Макарий говорит о гордости и властолюбии Никона в период
его патриаршества. "Никон при всем уме не умел поставить себя на такой
высоте, как следовало бы по отношению к своему царственному другу, не умел
сдерживать своей необузданной гордости и властолюбия и с упорством
оставался верен тому началу, которое высказал еще при избрании его на
патриаршую кафедру, т.е. чтобы сам царь слушал его во всем, как Патриарха.
В своей дружбе с царем Никон желал быть лицом господствующим и позволял
себе такие вещи, которые не могли не оскорблять Государя и, повторяясь
нередко, неизбежно должны были вести к столкновению и размолвкам, взаимному
охлаждению друзей и наконец привести к разрыву".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201