Она подлинно едина, и в ней нет никакого множест-
ва, ибо в ней нет ничего другого, кроме того, что она есть. И
она не может стать подлежащим чего бы то ни было: ведь
она чистая форма, а формы не могут быть подлежащими.
Форма же, существующая вне материи, не может ни быть
подлежащим, ни быть присущей материи, ибо в противном
случае она была бы не форма, а образ. Вот из этих-то форм.
существующих помимо материи, и произошли те, которые
существуют в материи и создают тела. Впрочем, эти послед-
ние, существующие в телах, мы неверно именуем формами:
все это лишь образы, подобие форм, существующих не в
материи.
РАЗГОВОР ФИЛОСОФИИ С БОЭЦИЕМ
Ложный донос... Тюрьма... Ожидание казни... Боэций не
верит больше в справедливость всего происходящего и впадает
4Я5
в отчаяние, призывая смерть. Только поэтическое вдохновение,
символизируемое окружающими его музами, не покидает Бо-
шия. Но оно лишь усугубляет его душевные страдания. В этот
момент в его темнице появляется величественная дама Филосо-
фия, которая прогоняет поэтических муз и приступает к утеше-
нию, <исцелению> Боэция своими философскими средствами.
Формой терапии избирается сократическая беседа. Начиная
диалог. Философия выявляет причину недуга; ею оказывается
превратное, слишком земное понимание сущности и последнего
предназначения человека. Сомнения узника в справедливости
божественного провидения и его уверенность в безнаказанно-
сти зла происходят именно отсюда. Однако Философия с удов-
летворением констатирует, что положение больного не безна-
дежно, так как разъедающее сомнение не затронуло в нем самой
основы духовного здоровья веры в ю, что миром правит
Бог. Поэтому Философия смело приступает к лечению и, опира-
ясь на <здоровое начало> в своем пациенте, каковым признает-
ся вера в Бога, постепенно, через ряд промежуточных ступеней,
возводит Боэция к мысли о бессмертной природе человека и его
не земной, а небесной родине, об универсальности божествен-
ного провидения, правящего не только космосом, но и людьми,
и распределяющего свои блага строго пропорционально заслу-
гам каждого, а также о едином и высочайшем Боге, любовь к
которому и единство с которым составляют для человека вели-
чайшее благои блаженство, а подчинение которому вели-
чайшую свободу. Утешившись этой мыслью, узник Боэций.
подобно Сократу в платоновском <Федоне>, обретает готов-
ность всгретигь смерть с равнодушием.
(Г . Г . Майоров. <Формирование
средневековой философии>)
Позволь мне немного выяснить с помощью вопросов состояние
твоей души. чтобы я поняла, какого рода лечение необходимо
тебе. Спрашивай, о чем желаешь, сказал я. дам тебе от-
вет. - Тогда она спросила: Думаешь ли ты, что этот мир
приводится в движение лишенными смысла и случайными причи-
нами, или же он повинуется разумному управлению? Никогда
не допускал мысли, ответил я, что ор1анизованное в таком
порядке создание может быть движимо слепой случайностью. На-
против, я знаю, что Создатель руководит своим творением. И
никогда не наступи! час, который сможет поколебать мою уверен-
ность в истинности этого суждения. Правильно. Ты ведь говорил
4Я(,
t>U ЭЦИИ (ОКОЛО 4SU - Э24 ГГ.)
об этом и в стихах немного раньше и горевал, что только люди
лишены божественной заботы. Ведь в том, что все остальное управ-
ляется разумом, нельзя усомниться. Но я поражена, как при таких
здравых рассуждениях в тебя проникли болезни. Однако я попы-
таюсь заглянуть поглубже, ибо не знаю, где скрыт изъян. Скажи
мне, поскольку ты не сомневаешься, что миром правит Бог, с
помощью каких установлении осуществляет Он свое правление?
Мне, - ответил я, не совсем понятен смысл твоего вопроса, и я
даже не могу найти на него ответ. Неужели, спросила она
снова, я ошибаюсь, думая, что в тебе есть изъян, через который,
как через пробоину в крепком валу, проникла в твою душу бо-
лезнь смятения? Ответь же мне, какова цель всего сущего, к чему
направлено стремление всей природы? - Я слыхал об этом, но
скорбь притупила мою память. - - А знаешь ли ты, откуда все
берет начало? Это я знаю и утверждаю, что Бог существует.
Как же могло случиться, что, зная начало, ты не представляешь,
что есть конечная цель всего сущего. Но таковы уж свойства
страстей. Они могут потрясти человека, но отдалить ею от самого
себя и изменить до снования не могут. Я бы хотела, чтобы ты
ответил вот еще на что: помнишь ли ты о том, что ты чело-
век? Как же. ответствую, мне этого нс помнить? Мо-
жешь ли ты определить, что есть человек? Так ты спрашиваешь,
знаю ли я, что представляю собой разумное смертное существо?
Знаю и признаю, что я именно таков. Тогда она сказала: Не
знаешь ли ты еще чего-нибудь относительно своей сущности?
Нет, больше ничего. - Теперь мне понятна другая, или, точнее
сказать, главная причина твоей болезни. Ты забыл, что есть сам.
Так как я полнее выяснила причину твоей болезни, то придумаю,
как найти средство, чтобы возвратить тебе здоровье. Ведь тебя
сбило с пути забвение, поэтому ты печалишься о том, что сослан и
лишен всего имущества. А поскольку ты действительно не знаешь,
какова конечная цель всего сущего, то и считаешь негодяев и
злодеев могучими и счастливыми, ибо предал забвению, посредст-
вом каких установлении управляется мир. Ты полагаешь, что
перемены фортуны совершаются без вмешательства управителя. В
этом и кроются причины, ведущие не только к болезни, но и к
гибели. Но, благодарение Создателю, твоя природа еще не совсем
повреждена. У меня есть средства, которые исцелят тебя, это
прежде всего твое правильное суждение об управлении миром,
которое, как ты считаешь, подчинено не слепой случайности, но
божественному разуму. Не бойся ничего. Из этой маленькой искры
4S7
возгорится пламя жизни. Но так как время д;1я более сильных
лекарств сше не наступило, и уж такова природа человеческой
души, что она отступает от истины, увлекаясь ложными суждения-
ми, а порожденный ими туман страстей препятствует ясному виде-
нию вещей, то я попытаюсь немного развеять его легкими целш ель-
ными и успокоительными средствами, чтобы, когда рассеется мрак-
переменчивых страстей, ты мог увидеть сияние истинного света.
Что же теперь? - Какова цель всего сущего? Она заключе-
на в том, что желаемо всеми, и, исходя из наших предшествую-
щих рассуждений, цель всего сущего есть благо.
Всякий, кто правду умом своим постигает
И не желает стать на путь заблужденья,
Должен в себя погрузить взор свой пытливый.
Смертного взор блуждает в мирах отдаленных.
Путь изменив свой, он постигает, однако,
Истину ту, что сколько бы он ни пытался
Клад тот извне обрести, поймет, что таится
В сердце лишь он. В глубинах души лишь можно
Это сокровище зреть. Ведь не полностью света
Ум человека лишен под бременем тяжким
Смертного тела, чей груз к правды забвенью
Душу влечет. Ибо семя правды таится
В самых глубинах души. Оно прорастает
Лишь под лучом благою ученья, что будит
Смертного душу. Если бы в сердца глубинах
Жар не таился, то как могли бы вы сами
Верно судить? По слову Платоновой музы:
Кто познает, забытое лишь воспоминает.
Я, в свою очередь, согласен с Платоном, и ты мне напомина-
ешь это уже во второй раз, сначала я забыл это из-за телесного
недуга, а затем из-за ударов судьбы. Философия сказала на
это: Если ты снова взвесишь то, что говорилось ранее, ты
скоро восстановишь в памяти все, в незнании чего ты давно
признался. Каким же образом управляется мир? спросил
я. Хотя я и был невеждой в своих рассуждениях, однако пред-
вижу, что ты скажешь. Но все-таки я желаю услышать это от
тебя. Ты подтвердил немного ранее, что Бог повелитель
мира. Да. это не сиюминутное мнение, и, без сомнения, я буду
придерживаться его в дальнейших рассуждениях. Мир этот нс
мо1 бы быть согласован в единое целое из столь различных и
противоположных частей, если бы нс существовало единою
488
оиции (около 4SU - Э24 гг.)
начала, которое соединяет столь различное и несогласное. Не
возник бы определенный порядок природы, не были бы располо-
жены в согласованном чередовании места, времена, причины,
пространство, качества, если бы не было Единого, который, сам
оставаясь неподвижным, содержит в себе все возможные переме-
ны. То, благодаря чему все созданное существует и чем приво-
дится в движение, я нарекаю привычным для всех именем - Бог.
На это она промолвила: Если таков ход твоих мыслей, для
тебя не составит большого труда, познав, что такое счастье,
увидеть спасительное отечество. Давай же присмотримся к то-
му, о чем мы рассуждали раньше. Не назвали ли мы удовлетво-
рение составной частью блаженства и не согласились ли, что
Бог есть само блаженство? Да, согласились. - И для управ-
ления миром Он не нуждается ни в какой помощи извне, по-
скольку если бы Он в чем-либо нуждался, то не имел бы полного
довольства в себе самом. Да, конечно. - Таким образом. Он
содержит все в себе. - Это нельзя отрицать. Но было пока-
зано, что Бог есть само благо. Я это помню, сказал я. С
помощью блага Он все располагает; если же Он сам правит
всем, а, как мы установили, Он есть благо, то именно благо и
является как бы кормилом и управлением, которые сохраняют
устройство мира в неизменности и неразрушимости. Я пол-
ностью согласен с тобой, и то, во что немного ранее ты хотела
посвятить меня, я, хотя и в догадках, но предвидел. - Правиль-
но, и теперь, я думаю, ты еще более внимательно устремишься к
познанию истины, а следующее рассуждение не менее важно для
рассмотрения. Каково же оно? спросил я.
Если предположить, что Бог справедливо управляет всем
рулем благости, и, как я учила, все сущее спешит к благу в силу
природного стремления, то невозможно усомниться, что все, по
собственной воле и охотно, покоряется воле распределяющего,
и все существует, согласуясь в гармонии по воле управителя. -
Да, это так. Ведь вряд ли показалось бы благим управление
если бы оно для склонившихся перед ним было ярмом, а для
неповинующихся благом. Поэтому ничто, действующее
согласно с природой, не совершает противного Богу. Ни-
что, согласился я. А разве возможно совершить что-либо
противное тому, кого мы считаем обладателем неограниченно-
го могущества и наивысшего блаженства? Одним словом, ни-
что не обладает такой силой, не существует в мире ничего, что
желает или может противиться высшему благу. Да, не
489
существует, подтвердил я. Высшее благо же есть то, что
управляет и располагает, упорядочивает все могущественно и
сладостно. Столь сильно усладили мою душу не только выводы
сказанного тобой выше, но и сами слова, в которые ты их
облекла, что многое заставило меня устыдиться собственной
глупости и неразумности возражений. - Помнишь ли ты, -
спросила она, - легенду о гигантах, восставших против неба?
Но они были усмирены благостной силой. И разве не следует
нам сталкивать между собой противоречивые суждения? Мо-
жет быть, из такого столкновения и высекается прекрасная
искра истины. По-твоему, - продолжила она, никто не мо-
жет усомнится в том, что не существует ничего, обладающего
большим могуществом, чем Бог. - Имеющий разум не может
отрицать этого. Для того, кто всемогущ, нет ничего невоз-
можного. Ничего, согласен. Тогда, значит. Бог может со-
деять зло? Нет, сказал я. Стало быть, зло есть ничто,
если его не может содеять Тот, Кто может все. Не смеешься
ли ты надо мной, создавая из рассуждений непроходимый лаби-
ринт, из которого я не могу найти выхода. Ты то входишь туда,
откуда вышла, то выходишь оттуда, куда вошла. Или же ты
таким образом свиваешь удивительный круг божественной про-
стоты? Только что, начав с рассуждений о блаженстве, ты гово-
рила, что оно есть высшее благо и что оно должно находиться в
Боге, затем ты доказывала, что сам Бог есть высшее благо и
совершенное блаженство, и как бы преподнесла мне своего рода
подарок, сказав, что никто не может быть блаженным, если он
не подобен Богу; затем ты говорила, что благо и блаженство
есть сущность Бога, и его единство есть то же самое, чго и
благо, ибо к единству устремлена природа всего сущего. Ты
рассказывала далее, что Бог благостным управлением правит
миром, в котором все ему повинуется по доброй воле, и утвер-
ждала, что зло есть ничто. И все это ты выводила не извне, но
одно из другого, так что каждый аргумент как бы подкреплял
свою истинность от предшествовавших ему доводов. На это
она мне возразила: Нет в этом моей заслуги, ведь это благо-
даря Богу, которого совсем недавно молили о помощи, мы
достигли величайшей цели. Такова уж форма божественной
субстанции, чю из нее ничто не ускользает и она ничего нс
воспринимает в себя извне. Как говорил Парменид: <Вял ею
массе правильной сферы всюду подобен>. Она вращает под-
вижную сферу Вселенной, но сама остасгся неподвижной.
490
РУДАКИ
АБУ АБДАЛЛАХ


IX - Х века
Родился около 860 г.
Умер 941 г.
Ты - змеелов, а мир
подобен змею - погибнешь
от укуса,змеелов.
Рудаки
Ни жена, ни дом, ни де-
ти не привяжут мудреца.
Только мудрости он верен
беспредельно до конца.
Рудаки
1. ЖИЗНЬ
Персидско-таджикский поэт, музыкант.
Местом его рождения был Рудак горная местность в облас-
ги Самарканда; отсюда происхождение имени поэта.
о В 8 лет Рудаки полностью выучил наизусть Коран; в этом же
возрасте начал писать стихи, полные изысканных мыслей.
Был первым поэтом, писавшим на языке фарси.
Ни точный облик Рудаки, ни доподлинное место захоронения его
неизвестны. Поэтому, когда исследователи выдвинули версию о
том, что могила мудреца находится в селении Панджерудак, в нояб-
ре 1956 года была организована специальная экспедиция, которая
в указанном учеными месте обнаружила останки. По ним профес-
сор М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79