Если говорят,
что на помощь чувствам приходит искусство (художник видит
ускользающие от нас оттенки цвета), то необходимость уп-
ражнения органов чувств лишь свидетельствует об их слабо-
сти и недостаточности для познания.
После прекращения сна или бреда человек убеждается, что он
находится во власти фантомов. Но дело тут не в воспомина-
нии о прошедшем, а в том, каково отношение к своим пред-
ставлениям у людей, когда они объяты грезами сновидений
или галлюцинаций. Разве призраки больного воображения не
мучают безумца?
Нас обманывают не только чувства, но и разум. Диалектика
не может служить арбитром в вопросах истины или лжи. Она
носит чисто формальный характер и не разрешает по сущест-
ву ни проблем геометрии, ни физики, ни этики. Но и в своей
сфере (связи и разделения терминов, построения силлогизмов)
<диалектика> наталкивается на непреодолимые для нее труд-
ности, апории.
Наиболее правильная позиция - это воздержание от суждений.
В вопросе о критерии истины следует вооружиться против всех
прежних философов. У нас есть первое, для всех общее рассуж-
дение, что вообще не существует никакого критерия истины,
ни разума, ни чувственного восприятия, ни представления, ни
чего бы то ни было другого из сущего, поскольку все это, без
исключения, вводит нас в обман.
Но если даже этот критерий и существует, то он пребывает не
вне той аффекции, которая исходит из очевидности,
Именно, поскольку живое существо отличается от неодушев-
ленного способностью восприятия, оно должно стать во всех
смыслах способным к схватыванию себя самого и внешних
предметов через это восприятие. Чувственное восприятие, ко-
торое и неподвижно, и неаффицируемо, и неизменно, во вся-
ком случае, не есть ни восприятие просто, ни такое воспри-
ятие, которое способно к схватыванию чего-нибудь. Если же
363оно направлено в определенную сторону и как-нибудь, аффи-
цируется соответственно происходящим фактам очевидных ве-
щей, то тогда оно и показывает вещи. Следовательно, крите-
рий надо искать в аффекции души, исходящей из очевидности.
Эта аффекция оказывается полезной и в смысле указывания
на себя самою и на явление, которое ее вызвало, таковая
аффекция не отличается от представления. -
Отсюда и представление надо назвать некоторой возбуди-j
тельной аффекцией живого существа, способной предста
вить как себя самою, так и иное. Подобно тому как све
показывает и себя самого, и все, что в нем, так же и пред
ставление, будучи водителем знания для живого существа
приспособлено для выявления и себя самого, наподобие све
та, и становится показательным для создавшего его очевид
ного предмета.
Однако, поскольку оно дает показания не всегда согласно с исти
ной и часто вводит в обман и разногласит с вещами, которые еп
посылают, наподобие негодных вестников, то по необходимости
получился вывод о том, что не всякое представление может оста
ваться критерием истины, но только одно если вообще таково
есть, - которое является истинным представлением.
Итак, опять, поскольку не существует никакого истинной
представления, которое не могло бы стать ложным, но длэ
каждого кажущегося истинным находится некое неотлично
от них ложное, то критерий должен оказаться в сфере общей
представления и об истинном, и о ложном. Но общее представ
ление для этих предметов не есть постигающее; а если оно №
постигающее - то оно не может быть и критерием. Если ж
нет никакого критического представления, то и разум не мо
жет быть критерием, так как он появляется из представления
Да это и по праву: прежде всего необходимо, чтобы для неп
появился предмет суждения; а без внеразумного чувственной
восприятия ничто появиться не может. Значит, ни внеразум
ное восприятие, ни разум не стали критерием.
Несуществование критерия - очевидно, и ничего тут HI
поделаешь.
Но для жизненного распорядка и приобретения счастья мь
должны допустить <вероятностный> критерий истины n:il
такое представление, которое есть одновременно нерассеянно!
и разработанное.
В чем же разница этих двух видов представления?
364
1\ЛГП.Е,/\Д (.!.12.--1/ IT. ДОН. Э.)
Представление есть, конечно, представление чего-нибудь,
именно того, откуда оно возникает, и того, в чем оно возни-
кает, и при этом того, откуда оно возникает, как внешнего
чувственного субстрата, и того, в чем оно возникает, как
человека. Будучи таковым, оно должно иметь два состояния:
одно - в качестве направленного на предмет представления
и другое - в качестве направленного на того, кто представ-
ляет. С точки зрения состояния, направленного на предмет,
представление бывает или истинным, или ложным: истин-
ным - тогда, когда оно согласно с предметом, ложным же,
когда оно ему противоречит. С точки зрения состояния, на-
правленною на представляющего, одно представление есть
то, которое является истинным, другое же то, которое не
является в виде истинного. Из них являющееся в виде истин-
ного называется у академиков <выражением>, <убедительно-
стью> и <убедительным представлением>, а не являющееся в
виде истинного объявляется отсутствием этого выражения,
<невероятным> и <неубедительным представлением>. Ведь ни
то, что является само по себе как ложное, ни истинное, но не
явствующее нам, не способно нас убедить.
Из этих видов представления то, которое очевидным образом
ложно и не является в виде истинного, достойно отвержения и
не есть критерий. И даже если оно идет от того, что действи-
тельно существует, то оно находится в разногласии с сущест-
вующим и не в соответствии с самим существующим. Таково
представление об Электре, образовавшееся у Ореста, который
представил ее одной из Эриний и закричал: <Оставь меня, ты
одна из моих Эриний>. Что же касается представлений, кото-
рые имеют вид истинного, то одно из них неясное, подобное
тому, которое у тех, кто воспринимает что-нибудь смутно и
нечетко ввиду малых размеров видимого, или достаточно боль-
шого расстояния, или слабости зрения.
Другое же, являясь истинным, обладает еще и значительным
явлением себя в виде истинного. Из этих представлений неяс-
ное и расплывчатое опять-таки не может быть критерием.
Ввиду того, что оно в ясной форме не показывает ни себя
самого, ни создавший его предмет, оно по самой природе
своей не способно нас убедить и вызвать на согласие.
Критерием истины, и это следует напомнить, служит представ-
ление, которое является в виде истинного и выявляется в доста-
точной мере. Будучи же критерием, оно имеет достаточную
365широту; и, распространяясь, одно представление в отношении
другого получает в своем содержании больше убедительности
и больше яркости. Убедительное же, как направленное к ре-
ально присутствующему, высказывается в трех смыслах. В
одном смысле оно истинно и является в виде истинного; в
другом - оно по бытию ложно, но является в виде истинного;
в третьем - оно истинно, но имеет общее и с тем и с другим.
Отсюда критерием должно быть представление, являющееся в
виде истинного; его-то сторонники Академии и объявили убе-
дительным. Но так как ему случается быть и ложным, то
поэтому возникает в некотором смысле необходимость поль-
зоваться представлением, общим для истинного и ложного.
Однако из-за редкого его появления не следует доверять тем
представлениям, которые большею частью свидетельствуют
об истине. Им ведь и приходится большею частью регулиро-
вать суждения и поступки.
Что же касается второго аспекта критерия истины, то надо
иметь в виду и такое обстоятельство, что нигде и никогда не
найти единообразного представления, но одно зависит от дру-
гого наподобие цепи. А это значит, что мы должны предъя-
вить представлению требование убедительности и вместе с тем
нерассеянности.
Например, тот, кто составил представление о человеке, по
необходимости пользуется и представлением о том, что отно-
сится к нему самому, и о внешних к нему вещах: из относяще-
гося к нему самому - в качестве представления о цвете, вели-
чине, фигуре, движении, разговоре, одежде, обуви; из
внешнего - в качестве представления о воздухе, свете, дне.
небе, земле, друзьях и всем прочем. Поэтому, если ни одно in
этих представлении не увлекает нас туда и сюда тем, что оно
кажется ложным, но все согласно кажутся истинными, то к
данному общему представлению мы питаем больше доверия.
Действительно, что этот человек есть Сократ, мы удостоверя-
емся сначала из того, что ему присуще все обыкновенное
цвет, величина, фигура, образ мыслей, старый плащ, а затем
из того, в чем никого другого нельзя с ним смешивать. И, как
некоторые врачи признают человека в настоящем жару не по
одному признаку, вроде частоты пульса или обильной теплоты.
но и по совокупности признаков, как то: теплота вместе i
пульсом, неровное дыхание, покраснение, жажда и подобное
примерно таким же способом и академик создает для себя
366
iwit-nc./vi (.12 - 12V гг. до н. ).)
суждение об истине на основании совокупности представле-
ний; и если ни одно из представлений в этой совокупности не
отвлекло его в другую сторону в качестве ложного, то он
утверждает, что происходящее истинно.
И что не рассеяна такая совокупность и относится к созданию
уверенности - это ясно на примере Менелая. А именно, поки-
нувши на корабле изображение Елены, которое он привез из
Трои в качестве Елены, и вступивши на остров Фарос, он
видит истинную Елену; и, хотя он извлекает из нее истинное
представление, все же он не доверяет подобному представле-
нию ввиду того, что отвлекается другим представлением, со-
гласно которому он знал, что оставил Елену на корабле.
Вот каково нерассеянное представление. Оно тоже имеет, по-
видимому, распространение благодаря тому, что одно в отно-
шении другого называется в большей или меньшей мере
нерассеянным.
Более достоверное представление, чем просто нерассеянное,
более значительное и создающее наиболее совершенное сужде-
ние - это именно то, которое наряду с нерассеянностью ока-
зывается еще и разработанным.
Каковы его отличительные черты, необходимо показать сей-
час же. В нерассеянном представлении имеется просто лишь
то, что не позволяет никакому представлению в данной их
совокупности отвлечь нас в сторону, будучи ложным, но забо-
тится, чтобы все и были и являлись истинными и не теряли
убедительности. В отношении же представления, отвечающе-
го изученной совокупности, мы оцениваем каждое из данной
совокупности на основании знания, каковым оно бывает и в
народных собраниях, когда народ исследует каждого из наме-
. ревающихся получить власть или производить суд, достоин
ли он доверия во власти и ведении суда. Так, поскольку суще-
ствует в связи с требованием суждения судящее, судимое и то,
при посредстве чего происходит суждение (расстояние и про-
межуток, место, время, образ, состояние, деятельность), то мы
различаем, каково каждое из этих обстоятельств: о судящем
не притуплено ли зрение (если оно таково, оно негодно для
суждения); о судимом не слишком ли оно мало; о том, при
помощи чего происходит суждение, не темен ли воздух; о
расстоянии не очень ли оно большое; о промежутке не
сливается ли он; о месте не является ли оно необъятным; о
времени не протекает ли оно быстро; о состоянии не
367пользуется ли зрением сумасшедший; о деятельности не яв-
ляется ли она невосприимчивой. Действительно, все это воз-
никает в соответствии с одним критерием - это убедительное
представление, представление убедительное и одновременно
нерассеянное, а сверх того, и убедительное, и нерассеянное, и
разработанное. По этой причине, как в жизни мы спрашиваем
одного свидетеля, когда исследуем незначительное дело, мно-
гих - когда большое дело, и обследуем каждого из свидетель-
ствующих на основании показаний других, когда еще в боль-
шей мере дело касается более необходимого, таким же образом
мы пользуемся в обыкновенных делах представлением только
убедительным, в делах особенных - представлением нерассе-
янным, в делах, направленных к счастью, - представлением
разработанным.
Однако, как в отношении особенных предметов допускается
особое представление, так же при различных обстоятельствах
не должно следовать одному и тому же представлению. Очевид-
но, что к убедительному представлению следует относить то
одно, в отношении чего обстановка не дает нам достаточного
времени для точного рассмотрения дела. Так, например, кто-
нибудь преследуется врагами. Подойдя к какой-нибудь пещере,;
он составляет некое представление, что враги устроили и здесь
против него засаду. Далее, захваченный этим представлением
как убедительным, он бросается в сторону и убегает от пещеры,
следуя этой убедительности в отношении своего представления
еще ранее точного знания о том, действительно ли в этом месте
находится вражеская засада или же нет.
Убедительному же и разработанному представлению следуют в
отношении того, для чего дается время в целях пользования
суждением о происходящем событии, сознанием и размышлени-
ем. Так, например, если кто-нибудь увидит в темном помеще-
нии моток веревки, то, предположивши тотчас же, что это
змея, он начнет ее перепрыгивать. Однако остановившись по-
сле этого, он исследует истинную вещь. И, найдя, что она нс-
подвижна, он уже готов на основании рассуждения признать,
что тут нет никакой змеи. Но, соображая, что змеи иногда
бывают неподвижны, будучи скованы зимним холодом, он дос-
тает веревку палкой. И вот, произведя разработку возникшею
представления, он дает свое согласие на то, что отождествление
представленного им тела со змеей есть ложь. И, как я сказал
раньше, мы, видя что-нибудь ясно, в свою очередь соглашаемся,
368
КАРНЕАД (212 129гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79