Но, к сожалению, пока у меня есть другие дела. Вы будете казнены, когда я найду для этого время.
Только сейчас Цирилла начала осознавать, какая судьба ее ожидает. Из глаз у нее брызнули слезы.
- Прошу вас... Не надо... Умоляю...
Принц Фирен поправил белое кружевное жабо. Голос его стал почти нежным.
- Нож Дефана подарил бы тебе быструю смерть. Тебе не пришлось бы мучиться.
Будь на твоем месте мужчина, я не позволил бы себе проявить такое милосердие. Но тебя не устраивал легкий путь. Ты допустила, чтобы Мать-Исповедница вмешалась в наши дела. Ты допустила, чтобы еще одна баба совала свой нос в то, чем должны заниматься мужчины. У баб для власти кишка тонка! Они к этому не приспособлены. Их на пушечный выстрел нельзя подпускать ни к войнам, ни к политике. Пришла пора исправить эту ошибку!
Дефан умер, пытаясь облегчить твою участь, и теперь мы поступим по-другому.
Принц кивнул стоящему у него за спиной стражнику. Тот притащил лестницу и опустил ее в яму. Остальные обнажили мечи на случай, если кто-то из заключенных вздумает выбраться из ямы. Сильные руки подтолкнули Цириллу вперед.
- Я королева! - запротестовала она, понимая, что это бессмысленно, но не в силах совладать с охватившей ее паникой. - Я не могу спускаться по этой трухлявой лестнице!
Принц удивленно нахмурился, но потом жестом велел стражникам убрать лестницу.
- Как вам будет угодно, моя госпожа, - сказал он с издевательским поклоном.
Он коротко кивнул стражникам, державшим Цириллу. Они отпустили ее, и, прежде чем она успела пошевелиться, принц Фирен сильно толкнул ее в грудь.
Потеряв равновесие, она опрокинулась назад и полетела прямо в дыру.
Цирилла зажмурилась в ожидании удара о камень и неизбежной смерти. За долю секунды перед мысленным взором королевы пронеслась вся ее прошлая жизнь.
Неужели она была напрасной? Неужели она жила только ради этого? Только ради того, чтобы ее голова раскололась, словно яйцо, упавшее со стола?
Но ее подхватили сильные руки. Эти руки были повсюду, они шарили по всему ее телу. Цирилла открыла глаза и увидела, как над головой с лязгом захлопнулась железная дверь.
Вокруг были лица. Заросшие, грязные лица. Безобразные ухмыляющиеся рожи.
Похотливые взгляды. Голодные, злобные ухмылки. Оскаленные зубы. В горле у нее встал комок, она задыхалась. Разум отказывался служить, им овладела безнадежность.
Цириллу бросили на пол. Острые холодные камни больно впились в спину. Со всех сторон раздавалось отвратительное хрюканье и нетерпеливое сопение. Ее прижали к полу, и она не могла пошевелиться.
Скрюченные пальцы с обломанными ногтями разорвали на ней платье и вцепились в обнаженное тело.
И тогда Цирилла сделала то, чего не делала с самого детства.
Она завизжала.
Глава 27
Поглаживая пальцами круглую косточку в своем ожерелье, Кэлен изучала раскинувшийся в долине город. Со всех сторон его окружали холмы. За тонкой ленточкой городской стены торчали островерхие крыши, а вдали, на северной стороне, возвышался дворец.
Город казался вымершим. Из бесчисленных труб не поднималось ни одной струйки дыма, улицы были пусты, на прямой как стрела южной дороге, ведущей к главным воротам, как и на многих других дорогах, опоясывающих город, не было видно никакого движения.
Пологий склон, начинавшийся у ее ног, был укрыт белым снежным одеялом.
Налетевший ветер бросил Кэлен в лицо горсть искристого снега, забрался холодными пальцами под накидку из белого волчьего меха, но она едва обратила на это внимание.
Эту накидку сшили ей Приндин и Тоссидин. Волки боятся людей и редко показываются им на глаза, поэтому Кэлен мало что знала об их повадках.
Стрелы братьев нашли цель там, где Кэлен не видела ничего. Если бы она не знала, как стреляет Ричард, она решила бы, что это чудо. В мастерстве владения луком братья почти не уступали Ричарду.
Кэлен всегда ощущала к волкам некоторую неприязнь, но никогда не причиняла им зла, а после того, как Ричард рассказал ей, что волки живут семьями, стала относиться к ним с большей симпатией. Она была против того, чтобы ради ее комфорта братья убивали этих животных, но они настаивали, и в конце концов Кэлеп сдалась. Когда братья снимали шкуру, ее едва не стошнило при виде груды костей и мяса, совсем недавно бывшей красивым и сильным зверем. Кэлен не могла не вспомнить Брофи, человека, которого она коснулась своей властью, чтобы доказать его невиновность. Джиллер, волшебник Кэлен, превратил Брофи в волка, чтобы он мог освободиться от магии Исповедницы и начать новую жизнь. Вероятно, семья этого волка будет горевать, как горевала волчица Брофи, когда он был убит, защищая Кэлен.
Ей пришлось видеть столько убийств! От этой мысли Кэлен едва не заплакала.
Неужели это никогда не кончится! Но по крайней мере Приндин с Тоссидином не радуются и не гордятся тем, что убили великолепного зверя; они даже помолились добрым духам за своего "брата волка", как они выражались.
- Нам не следовало бы этого делать, - проворчал Чандален. Он стоял у нее за спиной, опираясь на копье, но Кэлен не обернулась. Она не могла оторвать взгляда от спокойного города внизу. Слишком спокойного. Голос Чандалена был не таким резким, как обычно, и выдавал благоговение, охватившее воина при виде такого большого города, как Эбиниссия.
Он никогда еще не уходил так далеко от границ владений своего племени, никогда не видел столько домов, да еще такого размера. Когда он впервые осознал их величину, его карие глаза раскрылись в немом изумлении, а острый язык на время утратил свою остроту. Для охотника, прожившего всю жизнь в крохотной деревушке посреди бескрайних равнин, город должен был представляться творением магии, а не рук человеческих.
Кэлен было отчасти жаль его и двух братьев, чьи наивные представления о внешнем мире подверглись серьезному испытанию. Впрочем, прежде чем путь их окончится, их ждет еще много не слишком приятных открытий.
- Чандален, я потратила уйму сил, чтобы научить вас своему языку. Там, куда мы направляемся, все говорят только на нем. Я учила вас исключительно для вашего же блага, чтобы вы могли чувствовать себя в безопасности в чужих краях. Ты волен считать, что я делаю это из вредности, но в любом случае изволь говорить со мной только на том языке, которому я вас учила.
Голос Чандалена стал жестче, но благоговение, вызванное видом огромного города, в нем сохранялось. Возможно, это было не только благоговение, а чувство, которого прежде Кэлен у Чандалена не замечала: страх.
- Я веду тебя в Эйдиндрил, а не в это место. Здесь мы только напрасно потратим время.
Судя по тону, он не сомневался, что "это место" может быть только средоточием зла.
Прищурившись от солнечных бликов на белом снегу, Кэлен увидела далеко внизу две человеческие фигурки. Приндин и Тоссидин поднимались по склону.
- Я - Мать-Исповедница. Мой долг - защищать все народы Срединных Земель, так же, как я защищаю Племя Тины.
- Моему племени от тебя одни неприятности, - скорее по привычке, чем с искренним возмущением возразил Чандален.
- Хватит уже, Чандален, - устало ответила Кэлен. К счастью, он не стал настаивать и обратил свой гнев на другое.
- Эти глупцы, похоже, забыли, чему я их учил, - раздраженно сказал он, имея в виду Приндина и Тоссидина. - Будь они младше, непременно заслужили бы порку. Любой может увидеть, как они поднимаются. Да и нам не мешало бы уйти с открытого места.
Кэлен позволила ему увести себя под прикрытие деревьев - не потому, что считала это необходимым, но потому, что хотела показать Чандалену, что уважает его старания ее защитить. Постоянно возмущаясь тем, что его заставили сопровождать Кэлен, Чандален, что ни говори, ревностно исполнял свои обязанности, так же как Приндин и Тоссидин. Только братья делали это с улыбкой, а Чандален - с ворчанием. Все трое относились к Кэлен как к сокровищу, которое надо постоянно оберегать. Но Приндин и Тоссидин, Кэлен не сомневалась, были искренни, а Чандален - она была уверена - воспринимал это как тягостную обязанность.
- Лучше бы нам поскорее уйти отсюда, - снова завел от старую песню.
Кэлен выпростала руку из-под накидки и поправила упавшую на лицо прядь.
- Мой долг - выяснить, что там случилось.
- Ты говорила, что твой долг - идти в Эйдиндрил, как просил Ричард-С-Характером.
Не отвечая, Кэлен отвернулась и отошла подальше в глубь леса. Разлука с Ричардом была для нее невыносима. Стоило закрыть глаза, и она видела его лицо, а в ушах звучал голос, обвиняющий ее в предательстве. При мысли о том, что она натворила, ей хотелось упасть на колени и кричать, не переставая, в надежде, что это уменьшит страдания.
Но что еще ей оставалось делать? Если Ричард - единственный, кто может замкнуть завесу, а ошейник - единственное, что может спасти его жизнь и дать ему такую возможность, у нее не было выбора. Разве могла она принять другое решение? Ричард первый перестал бы ее уважать за то, что она поступилась своей ответственностью перед всем миром. Ричард, которого она любит, рано или поздно это поймет. Он должен понять.
Но если хотя бы одно из того, что ей говорили, - ложь, значит, она ввергла любимого человека в самый ужасный из его кошмаров.
Часто ли Ричард смотрит на локон, который она дала ему на память, думает ли о ней? Кэлен надеялась, что он найдет в себе силы понять ее и простить.
Ей так хотелось сказать ему, как сильно она его любит. Обнять его. Быть рядом с ним. Только бы добраться до Эйдиндрила, только бы найти Зедда!
Зедд обязательно что-нибудь придумает!
И все же она обязана выяснить, что произошло здесь. Она - Мать-Исповедница.
Кэлен намеревалась обойти Эбиниссию, но последние два дня они буквально шли по заледеневшим женским трупам. Ни одного мужчины, только женщины, от молодых до старых, старухи и дети. Все полураздетые, а некоторые и совсем голые. Неудивительно, что они замерзли. Слишком уставшие, слишком напуганные или слишком растерянные, чтобы искать укрытия, они бежали из Эбиниссии не просто в замешательстве, а в панике, предпочитая умереть от холода, чем остаться в городе.
Многие, судя по всему, были подвергнуты издевательствам, прежде чем им удалось вырваться из города. Кэлен догадывалась, что с ними делали и почему они выбрали смерть. Трое охотников тоже это знали, но никто не сказал этого вслух.
Кэлен поплотнее закуталась в волчью шкуру. Это случилось совсем недавно, и, значит, войска Д'Хары здесь ни при чем. Они уже давно отозваны. И безусловно, они не стали бы этого делать после того, как война окончена.
Не в силах больше выносить неизвестности, Кэлен поправила висящий на плече лук и начала спускаться навстречу Приндину и Тоссидину. Она уже привыкла передвигаться в широких снегоступах, которые охотники соорудили из ивовых прутьев и волчьих сухожилий. Чандален бросился следом:
- Не надо спускаться! Там может быть опасный!
- Опасность, - поправила Кэлен, перебросив дорожную сумку на другое плечо.
- Если бы там была опасность, Приндин с Тоссидином не шли бы в открытую.
Ты можешь оставаться, а я спускаюсь.
Зная, что спорить бесполезно, Чандален молча пошел за ней. Полуденное солнце светило ярко, но совершенно не грело. С отрогов Ранг-Шада то и дело налетал порывистый ветер, но сегодня, к счастью, он был слабее обычного.
Снегопадов тоже не было уже несколько дней, и путники наслаждались ясной погодой. Но мороз тем не менее стоял жуткий. Кэлен казалось, что при каждом вдохе ее нос превращается в кусочек льда.
Она перехватила братьев на середине пути. Тяжело дыша, они поднимались по склону и, увидев Кэлен, остановились, устало опершись на копья. У себя на равнинах они были очень выносливы, но никак не могли привыкнуть к горам.
- Пожалуйста, Мать-Исповедница, - стараясь выровнять дыхание, заговорил Приндин. - Не ходи туда. Духи предков этих людей покинули их.
Кэлен вынула из-за пазухи флягу с водой и протянула ее Приндину. Воду приходилось держать под одеждой, иначе она сразу же замерзала. Тот сделал несколько жадных глотков и передал флягу брату.
- Что это значит? Вы же не заходили в город, ведь так? Я велела вам только обойти вдоль стен.
- Нет, - покачал головой Приндин. - Мы прятались, как ты нам велела. Мы не зашли в город, но это и не нужно. Достаточно того, что мы увидели снаружи.
Тоссидин вернул флягу Кэлен.
- Вы видели людей? - спросила она, затыкая ее пробкой.
Тоссидин бросил быстрый взгляд через плечо.
- Мы видели много людей.
- Мертвых людей, - добавил Приндин.
- Сколько? От чего они умерли?
Тоссидин пожал плечами:
- Война. У многих было оружие: мечи, копья и луки. Я не знаю слова, чтобы сказать, сколько их. Я никогда не видел так много людей. Даже за всю свою жизнь. Это была война. И всех побежденных убили.
На мгновение Кэлен оцепенела от ужаса. Неужели никому не удалось выжить?
Война. Но войска Д'Хары уже отозваны. Значит, здесь побывал кто-то другой.
Стряхнув оцепенение, она бросилась вниз по склону холма, не обращая внимания на распахнувшуюся накидку и ледяной ветер. При мысли о судьбе, постигшей жителей Эбиниссии, у нее сжималось сердце. "Я должна увидеть все своими глазами!"
- Прошу тебя, Мать-Исповедница, не ходи туда! - крикнул Приндин ей вдогонку. - Не нужно на это смотреть.
Трое охотников широкими прыжками бежали за ней, но не могли догнать.
- Я уже видела мертвецов, - крикнула Кэлен, не останавливаясь.
Она была еще далеко от городских стен, когда начали попадаться трупы. Они были занесены снегом. В одном месте из сугроба торчала рука, словно перед смертью человек тянулся к свету и воздуху. Убитых было невероятное количество - и все в галеанской форме, смерзшейся и окровавленной.
Стервятники и гиены еще не успели обглодать трупы.
В стене возле окованных железом южных ворот зияла дыра. Края ее почернели и были оплавлены. Кэлен потрясенно уставилась на камень, растекшийся, словно воск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136