- спросила Эльда. - Да еще слепой?
- Да нет, бабуся. Ты была слепая, но при этом у тебя был дар видеть лучше, чем вижу я с двумя глазами.
- А чего я теперь ослепла?
- Вы оба были очень больны, от какой-то злой магии. Те три колдуньи согласились вам помочь, но, чтобы вас вылечить, они дали вам обоим... ну, какую-то штуку, от которой ваше волшебство пропало. Вы заставили меня ждать на улице, так что я не знаю, что они там сделали. Я только помню, что вы мне говорили сами.
- Ты все выдумал, - заявил Рубен.
Не обращая внимания на его слова, возница продолжал:
- Ваша болезнь... ну, что ли... питалась вашим добрым волшебством. Я про эти волшебные дела ничего не знаю и, духи свидетели, не хочу знать. Я только знаю, что вы мне сами рассказывали, когда уговаривали вам помочь. И вы тогда сказали, что те три колдуньи должны лишить вас волшебной силы. Тогда только вы оба сможете исцелиться, потому что тогда у злой магии, сказали вы, не будет пищи.
- Значит, мы теперь потеряли магическую силу? - Ну, всего-то я не знаю, но понял так, что совсем от своего волшебства вы избавиться не можете. Три колдуньи сделали так, чтобы вы оба напрочь забыли, кто вы такие. Вы сами не знаете ничего про свое доброе волшебство, а потому и злое волшебство не может вам повредить через вашу силу. Поэтому и Эльда ослепла по-настоящему.
- Но почему колдуньи захотели нам помочь? - подозрительно спросил Рубен.
- В основном из-за Эльды. Они говорили, что про нее шла слава среди волшебниц Никобариса. Она что-то особенное сделала, когда была моложе и жила в этих местах.
Рубен изучающе посмотрел на возницу.
- Это похоже на правду, - заметил он, обращаясь к Эльде. - Никто не мог бы сочинить такую нелепую историю. Как ты думаешь?
- Так же, как и ты. Вроде бы это быть правдой.
- Ну ладно, - кивнул Аэрн. - А теперь скажу вам кое-что, только это вам не понравится.
- А как с нашей волшебной силой? - спросил Рубен. - Вернется ли она к нам?
Когда мы вспомним, кто мы есть?
Аэрн почесал затылок.
- Это как раз вам не понравится. Три колдуньи сказали, что вы можете никогда не вспомнить, кто вы такие, и ваша волшебная сила, возможно, никогда к вам не вернется.
Наступило тяжкое молчание. Наконец заговорил Рубен:
- Но мы-то почему на это согласились?
- Вам больше ничего не оставалось, - объяснил возница. - Вы оба были ужасно больны. Эльда умерла бы уже сегодня, если бы на это не согласилась, а ты - дня через два, не больше. Так что вам ничего другого не оставалось, как согласиться.
- Ну что ж, - сказал Рубен, - если мы никогда не вспомним, кем мы были, придется нам оставаться Рубеном и Эльдой и начинать новую жизнь.
Аэрн покачал головой:
- Ты мне говорил, что эти три колдуньи еще сказали про вас, что, мол, если злое колдовство совсем оставило вас в покое, то к вам может вернуться память и ваша волшебная сила. Ты сказал мне, что очень важно ее вернуть. Ты сказал, что в мире происходит что-то очень опасное и ты должен помочь остановить это, потому что от этого зависит жизнь всех людей.
- Что за опасность? И что я должен сделать?
- Этого ты мне не рассказал. Ты сказал, что этого я не пойму.
- Но как же тогда мы можем вернуть себе память и волшебную силу?
- Три колдуньи, - напомнил возница, - говорили, что ни то, ни другое может к вам и вовсе не вернуться. Но если все-таки вернется, то для этого нужно какое-то потрясение, какие-то очень сильные чувства.
- Какие, например?
- Ну, например, гнев. Если вы, к примеру, очень сильно разозлитесь. Рубен нахмурился:
- Это что же... Ты должен, к примеру, меня ударить, а я разозлюсь?
- Нет, - ответил Аэрн. - Ты говорил, что такая штука тут не поможет. Ты говорил, что тут нужно большое потрясение, но что ты не можешь сказать, откуда оно возьмется. Но этот гнев или еще какая-то страсть будут тогда очень сильными из-за магии. Ты сказал, что ты не пошел бы на все это, если б не угроза смерти.
Некоторое время Рубен и Эльда молчали. Возница тоже молча наблюдал за ними.
- И куда ты теперь нас везешь? - спросил наконец Рубен.
- В Эйдиндрил.
- Куда? Никогда о таком не слышал. Где это?
- Эйдиндрил - родина этих... Исповедниц, по ту сторону гор Ранг-Шада.
Довольно далеко отсюда, несколько недель езды. Мы доберемся туда уже почти к зимнему солнцевороту, когда будет самая длинная ночь в году.
- Далековато, - заметил Рубен. - А почему я попросил тебя нас туда доставить?
- Ты сказал, что тебе надо попасть в какой-то замок Волшебника. Ты сказал, что туда не попадешь без волшебства, но так как теперь ты уже не волшебник, ты загодя объяснил мне, как можно туда попасть. Должно быть, ты еще с детства там все изучил и знаешь все ходы и выходы.
- И я говорил тебе, что это дело - очень важное? - переспросил Рубен.
Аэрн мрачно кивнул.
- Тогда нам надо отправляться в дорогу поскорее.
Кэлен весь вечер улыбалась разным людям. Теперь перед ней стояла женщина в красивом синем платье. Она с пафосом говорила о том, как всех беспокоило долгое отсутствие Матери-Исповедницы. Ее лицемерие, как и лицемерие остальных гостей, было очевидно для Кэлен. Она всю жизнь слушала подобные басни, и ей было очень противно. Ей бы хотелось, чтобы хоть один из всех этих людей, с которыми ей постоянно приходилось иметь дело, честно признался, что ненавидят ее, ведь она им всем мешает, не дает чинить произвол в Срединных Землях. Кэлен старалась убедить себя, что все же не все такие.
Она попробовала представить, что бы сказала эта дама, жена посла, если бы увидела Мать-Исповедницу не в роскошном белом платье с бесценным бриллиантовым колье на шее, а верхом на лошади, голую, забрызганную кровью, с мечом в руке, отбивавшуюся от врагов. Кэлеи решила, что эта дама упала бы в обморок.
Когда жена посла наконец замолчала, Кэлен поблагодарила ее за беспокойство и направилась к выходу. Было уже очень поздно, а завтра с утра состоится заседание Совета. Бросив взгляд на собственное отражение в зеркале, Кэлен вдруг почувствовала себя так, будто она пробудилась после долгого сна и снова оказалась Матерью-Исповедницей во дворце Исповедниц, в Эйдиндриле. И все же она уже не та, что прежде. Она словно постарела на много лет и даже забыла о том, что такое - быть чистой. Кэлен улыбнулась. Очень здорово, что она успела сегодня вымыться.
Уже у двери к ней подошла еще одна нарядная дама.
Кэлен нахмурилась. Волосы незнакомки были слишком короткими - не как у других женщин здесь, но черное нарядное платье явно дорогое, а на шее изумрудное ожерелье.
Женщина сделала реверанс:
- Мать-Исповедница, мне необходимо поговорить с тобой.
- Мне очень жаль, но боюсь, что я не помню тебя,. - сказала Кэлен.
Женщина почему-то все время оглядывалась, словно кого-то искала глазами.
- Ты и не знаешь меня. У нас есть общий друг. - Тут она заметила, что за ней следит одна пожилая женщина со злым лицом, и повернулась к ней спиной.
- Мать-Исповедница, пришла ли ты в Эйдиндрнл одна или вместе с кем-то? спросила незнакомка.
- Вместе со мной был мой друг, Чандален, но он остался ночевать в лесу. А что?
- Я надеялась услышать другое имя. Ты должна была...
Вдруг незнакомка умолкла. Она словно оцепенела.
- Что случилось? - спросила Кэлен. Женщина словно увидела призрак.
- Ты... т... - Она никак не могла договорить. Она вдруг смертельно побледнела, лицо ее исказил ужас. Она зашаталась. Кэлен слишком поздно попыталась поддержать несчастную. Незнакомка лишилась чувств и упала на пол.
Гости заохали. Кэлен склонилась над ней. Пожилая женщина с неприятным лицом пробилась сквозь толпу гостей и подошла к Кэлен.
- Джебра! - воскликнула она. - Я ее узнала.
- Ты знаешь эту женщину? А сама ты кто? - спросила Кэлен.
Женщина вдруг поняла, с кем разговаривает. Она сразу заулыбалась и сделала неуклюжий реверанс.
- Я - госпожа Ордит Кондатит де Дакидвич, Мать Исповедница. Я так рада вас видеть...
- Кто эта женщина? - перебила Кэлен.
- Это моя горничная, Джебра Бевинье. Я выбью дурь из этой ленивой девки!
- Девки? - переспросил один из мужчин. - Не думаю. Я ужинал с госпожой Джеброй и смею заверить, что она - благородного происхождения.
- Самозванка! - фыркнула леди Ордит.
- В таком случае ты, должно быть, необыкновенно хорошо платишь ей, насмешливо заметил тот же господин. - Она останавливается в лучших гостиницах и расплачивается золотом.
Госпожа Ордит, не удостоив его ответом, схватила за руку стражника.
- Эй, оттащи-ка эту девку в мои покои, в Кельтонский дворец. Я уж с ней разберусь.
- Нет! Не собираешься же ты указывать Матери-Исповеднице, что ей надлежит делать в ее дворце? - сказала Кэлен.
Госпожа Ордит забормотала извинения. Кэлен щелкнула пальцами, и к ней подбежали несколько стражников.
- Отнесите госпожу Джебру в комнату для гостей, - приказала Кэлен. - Пусть служанка принесет ей чай с пряностями, полотенце, смоченное холодной водой, и все, что понадобится. Пусть никто не беспокоит госпожу Джебру - это относится и к госпоже Ордит. Я ухожу к себе отдохнуть, и пусть меня никто не беспокоит!
Завтра с утра, сразу после заседания Совета, я прошу доставить госпожу Джебру ко мне.
Стражники отдали честь и склонились над Джеброй, лежавшей без сознания.
Когда Кэлен дошла до своих покоев, она была изумлена, увидев у дверей охранника из Кельтонского дворца. Когда она приблизилась, один из них спокойно постучал в дверь рукоятью копья. Кто-то был внутри! Кэлен бросила гневный взгляд на охранников и, отворив дверь, вошла в первую комнату.
Там никого не было. Она вбежала в спальню и застыла на месте. Принц Фирен стоял на ее постели, спиной к двери.
Он оглянулся и с усмешкой помочился на ее постель. Затем принц повернулся к ней лицом и стал как ни в чем не бывало застегивать штаны.
- Во имя духов, ты понимаешь, что делаешь? - прошептала она.
- Показываю Матери-Исповеднице, как мы все счастливы, что она вернулась домой, - ответил принц спокойно и прошествовал к двери, пожелав ей спокойной ночи.
Кэлен шесть раз дернула шнур звонка. Когда она выходила в коридор, явились шесть служанок.
- Что угодно Матери-Исповеднице? Кэлен стиснула зубы.
- Вытащите мой матрас, все простыни и покрывала во двор и сожгите их!
Девушка изумленно воззрилась на нее.
- Как, Мать-Исповедница?
- Я сказала: вытащите мой матрас, простыни, покрывала во двор и сожгите их все, - повторила Кэлен, сжав кулаки. - Что вам непонятно?
Все шесть девушек смотрели на нее, широко открыв глаза.
- Да, Мать-Исповедница. Именно сейчас, Мать-Исповедница?
- Если бы мне надо было это сделать завтра, я бы позвала вас завтра, ответила Кэлен.
Она спустилась вниз, в переднюю перед входом, как раз когда принц Фирен присоединился к человеку в балахоне, который ждал его там. Незнакомец в балахоне снова посмотрел Кэлен в глаза.
- Стража! - кивнула Кэлен, и несколько человек в дворцовых мундирах бросились к ней. - Я объявляю, что неприкосновенность официальных представителей дружественных держав временно отменяется. Если я замечу в моем дворце эту кельтонскую свинью или кого-то из его личной охраны, в любое время, кроме завтрашнего заседания Совета, я сама спущу с вас шкуры, после того, как убью его!
Кэлен заметила госпожу Ордит, которая слышала ее слова.
- Госпожа Ордит! - сказала Мать-Исповедница. - Кажется, ты говорила, что ты - гостья в Кельтонском дворце? В таком случае ты должна немедленно покинуть мой.
Та наскоро попрощалась, а Кэлен повернулась к ней спиной и пошла в свои покои, взяв с собой несколько стражников. Она велела им выстроиться в шеренгу у ее дверей и сказала:
- Если этой ночью кто-то попытается попасть в мои комнаты, то пусть он пройдет, только перешагнув через ваши трупы. Вы поняли?
Они молча отдали честь.
Войдя к себе, Кэлен набросила на плечи белую накидку и вышла на балкон.
Она стояла и смотрела вниз, на то, что происходило во внутреннем дворе.
Ей хотелось бежать отсюда, но нельзя. Она Мать-Исповедница, и ей следует делать то же, что делали все Матери-Исповедницы до нее: защищать Срединные Земли. Она осталась одна, и никто сейчас не поможет ей исполнить долг.
Слезы катились по ее щекам: она смотрела, как внизу жгли ее постельное белье, еще недавно украшавшее то ложе, которое она когда-то обещала Ричарду.
Глава 58
Белый силуэт отражался в черном мраморе колонн галереи - личной галереи Матери-Исповедницы, ведущей в Зал Советов. Кэлен направилась туда на час раньше срока. Она собиралась встретить советников, сидя на своем месте, в кресле Исповедницы. Ей вовсе не улыбалось позволить советникам переговорить между собой в ее отсутствие.
Распахнув двери, она застыла на пороге. Зал был набит битком. Места советников все заняты, на галереях толпился народ - не только чиновники, администраторы, служащие и дворяне, но и простолюдины: крестьяне, лавочники, торговцы, повара, извозчики. Мужчины и женщины. И глаза всех присутствующих устремлены были на нее, остановившуюся в дверях.
В противоположном конце огромного зала в полном составе сидели советники.
На кресле Исповедницы тоже кто-то сидел. На таком расстоянии Кэлен не могла разглядеть лицо человека, но она и так знала, кто это.
Коснувшись пальцами висевшего на шее костяного ожерелья, Кэлен мысленно попросила добрых духов о помощи и защите и двинулась вперед. Каблуки ее сапожек звонко застучали по гулкому мрамору. На полу перед помостом что-то лежало. Но она не могла понять что.
Дойдя до стола, Кэлен обнаружила, что на кресле Исповедницы сидит совсем не тот, кого она ожидала увидеть. А принц Фирен лежит перед помостом на маленьких носилках. Лицо его было мертвенно-бледным, руки сложены на залитой кровью груди. Рядом лежал его меч. На горле принца Фирена зияла глубокая рана.
Кэлен взглянула в устремленные на нее суровые темные глаза. Сидящий в кресле Исповедницы мужчина наклонился вперед и сложил руки на столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136