В ячейке на собрании был председателем уполномоченный отдела т. Лихачёв, который не мог бы не знать об этом «случае».
4. Жена Белова полька и имеет связь с сомнительными людьми.
Объяснение. Жена принимала активное участие в гражданской войне в рядах 1-й Конной армии. Была замужем за командиром полка, убитом на польском фронте. Потом была замужем за командиром бригады 14-й Кавдивизии Рябышевым (ныне командир 13-й кавдивизии). Никакой связи с заграницей не имеет. С политической стороны я своей жены стыдиться не могу. По простоте сердечной я на собрании первичной парторганизации, разбиравшей моё дело, рассказал, что у жены были знакомства, которые мне не нравились. Я эти знакомства пресёк. Однако мой рассказ был понят неправильно, вызвав сомнения. Не надо было мне об этих вещах говорить.
5. Белов писал в мае 1937 года письма Уборевичу.
Объяснение. Написано было два письма. Они есть в деле. Если их прочитать полностью (а не выдержки, как на собрании), то в них не найти ничего предосудительного. Письма были вызваны разговором с Уборевичем, который угрожал мне переводом на преподавательскую работу и требовал доказательств (свидетелей) моего местонахождения в феврале 1918 года. Письма говорят о моей борьбе за свою партийность. К сожалению, я тогда не знал, что Уборевич шпион и враг народа. Я с ним считался тогда, как с начальником и кандидатом в члены ЦК.
6. Белов участвовал в очковтирательстве.
Объяснение. К стыду моему, в этом случае я виноват перед партией. Враг народа Сердич (бывший командир корпуса) организовал очковтирательство. Это заключалось в том, что Сердич заранее сообщил о предстоящей проверочной мобилизиации 40-го кавполка. Вызвал к себе начальника первой части штаба дивизии и проинструктировал его. Я об этом узнал, но не догадался сообщить партии. Об этом знали по крайней мере десять ответственных членов партии, но поступили так же, как и я. Вину за собой признаю.
Я всегда был честным и преданным членом нашей партии. Прошу не делать меня политическим мертвецом. Прошу восстановить меня членом ВКП(б). С высоким званием члена партии я буду вести борьбу за победу социализма".
Судьба Белова, как и многих других командиров, висела тогда на волоске. Партийная комиссия политуправления, как правило, подобные решения не пересматривала. А мне очень не хотелось, чтобы наша армия теряла ещё одного одарённого командира-практика, способного к серьёзным теоретическим изысканиям. К тому же у Белова имелся довольно надёжный шанс: как никак, а служил в Первой конной, у Семена Михайловича, чьё мнение теперь влияло на многое. И вот с аппелляцией Белова я поехал к Будённому, сообщил суть дела. Он поинтересовался, знает ли Сталин? Я ответил: нет, но доложу ему, если мы сами не сможем утрясти этот вопрос. И добавил, нажимая на самолюбие:
— Ваши кадры, Семён Михайлович. У вас порученцем служил. И не родственник он арестованного Белова, как считают некоторые.
— Точно? — спросил Будённый.
— Абсолютно.
— Ладно. У меня тоже лежит письмо от Павла Алексеевича, просит помочь, — не без самодовольства произнёс Семён Михайлович. — Он ценный и всесторонне подготовленный командир.
— Вот и выскажите своё мнение.
— К тому же — не родственник… — рассуждал вслух Будённый. — И вы ходатайствуете…
— Хорошо бы перевести его в другое место и с повышением, — предложил я.
— Ладно! — Семён Михайлович взял лист бумаги и размашисто написал несколько строк.
Я поблагодарил его и ушёл со спокойной душой. А затем узнал, что Белов переведён на юг, что доверенная ему дивизия, ещё недавно числившаяся в отстающих, отличается хорошей боевой и политической подготовкой.
Несколько отвлёкся я от того разговора со Сталиным в конце мая 1939 года, когда Иосиф Виссарионович поинтересовался моим мнением, кого направить в Монголию. Не приняв кандидатуру Белова, он назвал фамилию Жукова. Сие меня несколько озадачило. Примерно ровесник Белова, прошёл Жуков такую же служебную лестницу и был столь же мало известен Сталину. Мог запомниться разве что такой факт. Года полтора назад Жуков прислал на имя Сталина большую и очень резкую телеграмму: над ним нависла угроза исключения из партии, он требовал разобраться принципиально, по справедливости. Не просил, а именно требовал. Необычность этой телеграммы привлекла внимание Иосифа Виссарионовича. На место пошёл ответ: проявить по отношению к члену партии Жукову полную объективность. Именно после этого и начался быстрый рост Жукова. Обогнав сослуживцев, он стал заместителем командующего Белорусским военным округом.
Вскоре я выяснил, кто «дал» Сталину эту фамилию. Оказывается, у Сталина состоялся острый разговор с Ворошиловым и Тимошенко. Недовольный положением в Монголии, Иосиф Виссарионович спросил: «Кто там командует войсками? Фекленко? Что он из себя представляет?» — «По званию комбриг». — «Это мне известно. Ещё что?» — настаивал Сталин. Ворошилов ответил: лично с Фекленко не знаком, деловых качеств не знает. У Сталина прорвалось раздражение: «Безобразие! Чепуха! Там идёт война, а нарком не может объяснить, кто воюет, как командует нашими войсками! Что это такое, товарищ Ворошилов?! Надо послать туда другого человека, который способен взять инициативу в свои руки».
Тут и прозвучала фамилия Жукова. Её назвал Тимошенко, под непосредственным командованием которого Георгий Константинович служил продолжительное время.
Жуков был немедленно вызван в Москву, к Ворошилову и без задержки отправлен в Монголию. Там он убедился, что Фекленко сидит в глубоком тылу, ведёт спокойную жизнь, не стремясь к активным действиям. С этим было покончено. Фекленко был отстранён от должности, а Жуков, наращивая свои силы, принялся готовить удар по японцам.
Полководческая самобытность, твёрдый характер Жукова проявились в Монголии сразу и во многих аспектах. Я же отмечу один факт. Помните, после гибели Егорова, Тухачевского и других лучших наших военачальников нашлись люди, стремившиеся разрушить все, что было создано ими. Эти люди раздробили, «рассыпали» наши мощные бронетанковые корпуса. И даже теорию соответствующую подвели. А вот Жуков, исходя из конкретной обстановки, не колеблясь, опрокинул своими действиями утверждения горе-теоретиков. Собрал все имевшиеся у него танки в кулак и этим сильным кулаком сокрушил японскую оборону. Успех был заметный. Этот успех, кроме всего прочего, реабилитировал нашу старую верную идею массированного использования танков (перехваченную у нас и разрабатывавшуюся Гудерианом).
Сталин был доволен: «А ведь показали мы самураям, где раки зимуют», — неоднократно повторял он.
Георгия Константиновича Жукова в Москве встретили с почётом, как и подобает встречать победителя. Иосиф Виссарионович и члены Политбюро долго беседовали с ним, расспрашивали о состоянии, о боеспособности наших и японских войск. Вполне естественно, что после этой беседы Жуков направлен был командовать Киевским военным округом — одним из важнейших. А затем его назначили начальником Генерального штаба, что, впрочем, не соответствовало ни темпераменту, ни уровню подготовки Георгия Константиновича. Он ведь прежде всего деятельный, смелый организатор…
Сражение на Халхин-Голе — это первый большой шаг Жукова по тому пути, который приведёт его в бессмертную немногочисленную когорту лучших полководцев всех времён и народов. Японцы на Халхин-Голе получили такой зубодробительный удар, поражение их было настолько безусловным, что враз отрезвило самурайские головы. Враг на востоке понял, что теперь не девятьсот пятый год, что к русским лучше не соваться ни при каких обстоятельствах. Это и только это удержало японцев от нападения на Советский Союз в критический момент 1941 года, когда гитлеровские дивизии находились под Москвой, когда крах большевиков представлялся неизбежным. Казалось: хватай, рви нашу территорию. Но самураи не решились. Они выжидали. И правильно поступили. Напади они в тот момент, нам было бы чрезвычайно скверно. Однако, в конечном счёте гораздо хуже стало бы потом им.
А я думаю, как повернулись бы события, окажись на месте Георгия Константиновича Жукова Павел Алексеевич Белов? Может, наши действия в Монголии развивались бы не столь стремительно, но в общем произошло бы то же самое. Ведь оба были полководцами одной школы, примерно одного уровня. Слава богу, что в те трудные годы уцелели они и ещё несколько таких же талантливых военачальников. Счастливый случай помог тогда им, а следовательно, и всем нам.
Необъявленная война в Монголии завершилась 31 августа. А на следующее утро нападением Германии на Польшу началась Вторая мировая война. Тогда же, 1 сентября 1939 года, был принят у нас закон о всеобщей воинской обязанности. К сражениям надо было готовить всех.
11
Большой мастер политических комбинаций, Иосиф Виссарионович сделал очередной, тщательно продуманный ход. Мы знаем, как в разгар коллективизации он выступил со статьёй «Головокружение от успехов», открестившись от всяких перегибов, злоупотреблений, переложив ответственность за ошибки на плечи низовых партийных работников. К этому испытанному методу прибег он и в 1938 году, опасаясь, что кровь и грязь массовых репрессий запятнают его светло-серый китель. 19 января в «Правде» появилась передовая статья, в которой было заявлено, что минувший год ознаменовался большими успехами в очищении рядов партии от троцкистско-бухаринских лазутчиков фашизма. «Призыв товарища Сталина о ликвидации идиотской болезни — беспечности, о повышении бдительности, возымел действие — партийные массы возмужали, закалились на той громадной очистительной работе, которая проведена партией… Трудно переоценить результаты выкорчёвывания троцкистско-бухаринских шпионов и диверсантов — эти результаты равны выигрышу страной социализма большого сражения с капиталистическим миром».
Изрядно сказано!
В том же номере было опубликовано сообщение о Пленуме ЦК ВКП(б), который обсудил вопрос об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключённых из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков. В своём постановлении Пленум потребовал покончить с массовыми огульными исключениями. Было написано буквально так; "Известно немало фактов, когда парторганизации без всякой проверки и, следовательно, необоснованно исключают коммунистов из партии, лишают их работы, нередко даже объявляют, без всяких оснований, врагами народа, чинят беззакония и произвол над членами партии…
Ещё не вскрыты и не разоблачены отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях, на репрессиях против членов партии, старающиеся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путём применения репрессий против членов партии.
Картина в общем вырисовывалась такая: Центральный Комитет и лично товарищ Сталин знать не знали и ведать не медали о произволе, о перегибах, о массовом истреблении партийных кадров. А вот теперь узнали, теперь наведут порядок, упрячут за решётку тех, кто злоупотреблял. Они в ответе. А Иосиф Виссарионович, как всегда, выглядел хорошим, заботливым, добрым.
Появилась ширма, за которой Сталин мог укрыться в случае необходимости. Начались и практические перемены. Карательная машина продолжала работать (через месяц после Пленума ЦК состоялся громкий процесс над членами право-троцкистского блока), однако крен постепенно становился другим. Главная особенность (и странность!) новой обстановки заключалась в том, что исправлять допущенные «ошибки», восстанавливать «справедливость» было поручено субъекту, который вот уже несколько лет из-за спины Сталина негласно руководил репрессиями, разжигал пламя подозрительности. Лаврентию Павловичу Берии доверялась эта забота.
За несколько дней до утверждения Берии на посту Наркома внутренних дел я высказал Иосифу Виссарионовичу своё мнение но этому поводу. Сталин был в превосходном настроении, ответил:
— Он хорошо знает свои обязанности. Кто способен поймать чёрную кошку в совершенно тёмной комнате? — улыбнулся Иосиф Виссарионович, перефразируя Конфуция. — Мало кто способен. А Берия, поймает, даже если будет ловить с завязанными глазами.
— Верно, — согласился я. — Даже если в этой комнате вообще не будет кошки, Берия все равно обнаружит и схватит её.
— Безусловно! — весело согласился Сталин, чуть подёргиваясь от тихого, почти незаметного смеха.
Ставши наркомом, Лаврентий Павлович вскоре сделал на заседании Политбюро заявление, которого меньше всего ожидали от него. Сказал, примерно, так: в 1937 году количество арестов по сравнению с предыдущим годом выросло в десять раз. Брали огульно. Тюрьмы забиты, следователи не успевают работать. Ежов перегнул палку, ежовщина принесла больше вреда, чем пользы. Пора отбросить «ежовые рукавицы», пора поменьше сажать, а то скоро вообще некого будет сажать… Все присутствующие были ошеломлены, потрясены, один Иосиф Виссарионович оставался спокоен: заявление Берии было, разумеется, согласовано с ним, а может и подсказано самим Сталиным.
Количество арестов действительно начало сокращаться (почти все, кого Иосиф Виссарионович считал своими возможными противниками, были уже ликвидированы). Кое-кто был освобождён. Из числа арестованных военных — примерно каждый третий. Это радовало меня и в какой-то мере примиряло с Лаврентием Павловичем. О Берии заговорили, что он, мол, восстанавливает справедливость, вскрыл злоупотребления, тайно творившиеся за спиной товарища Сталина. Слово «ежовщина» сделалось синонимом жестокости. А если аресты и продолжались, то теперь уж, безусловно, только оправданные и необходимые.
Свалить все ошибки на тех, кто был до тебя, под лозунгом восстановления истины и добра начать деятельность с расчищенного места, с новой точки отсчёта — это давний, испытанный ход. До меня, дескать, все было скверно — при мне все будет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344