А ведь за общее вроде бы дело боролись.
Подлый удар, нанесённый нам союзниками, оказался очень ощутимым как для нашего руководства (надо было ломать все планы и замыслы), так и для всего народа (разочарование, утрата надежд). Хорошо, что Сталин был в какой-то мере подготовлен к такому повороту событий, воспринял это менее болезненно, чем могло быть. Даже так: ещё раз проявилась неординарность, необычность его натуры, его характера. Этот удар помог ему окончательно отказаться от всяких иллюзий, надеяться только на собственные силы, на свой народ. Иосиф Виссарионович не раскис, а, наоборот, словно бы окреп духом, стал ещё более деятельным, энергичным, решительным. И как-то подобрел, помягчел к людям, к своим соратникам, особенно к военным. Но не ко всем. Не к Берии во всяком случае. Именно тогда, в период нашего большого отхода, самых больших военных и экономических трудностей, начал Иосиф Виссарионович своё наступление на создателя «государства в государстве». Прорвалось наболевшее.
При ночном докладе Верховному Главнокомандующему 17 или 18 августа (на сутки могу ошибиться) особо обсуждалось положение на Северо-Кавказском и Закавказском фронтах. Новый начальник Генерального штаба Василевский был в отъезде, поэтому сообщение сделал генерал-лейтенант Павел Иванович Бодин, только что назначенный начальником Оперативного управления Генштаба (в книге приводился отрывок из статьи Бодина о разгроме немцев под Штеповкой). Штабист он был опытный, мнение своё высказывал без обиняков, обрисованная им картина выглядела мрачнее, чем представлялась в Ставке. Разбитая в очередной раз 18-я армия откатывалась к Туапсе. Новороссийск удерживали моряки и отошедшие туда разрозненные части. Немцы достигли Главного Кавказского хребта, со стороны Марухского и Клухорского перевалов нависли над Сухуми и Поти. Танковые колонны врага нацелились от Нальчика и Моздока на Грозный и Махачкалу. Оба наших фронта на Кавказе понесли большие потери. Чтобы преградить немцам дорогу на Баку, брошены были в бой войска НКВД, несколько дивизий и отдельных полков. Однако эти войска, предназначенные для охранно-карательной службы, в полевых условиях действовали неумело, хотя и стойко. Командиры и начальники теряли управление, особенно при отходе, часто принимали безграмотные решения. Бодин назвал при этом фамилию генерала, которого частенько похваливал Берия. Поймав на себе вопрошающий взгляд Верховного, Лаврентий Павлович поспешил заверить:
— Вызову, разберусь, семь шкур спущу.
— Куда же их денешь? — иронически прищурился Сталин. Шкуры куда денешь, целых семь?
— Подошьём в личное дело для назидания другим, — попытался Берия попасть в унисон.
— Слишком толстыми личные дела будут, где держать будешь, места много займут… Но наказать и подсказать нужно.
— Спустим три шкуры, и все поймёт.
— Не перебарщивай. Людей оставишь без шкур, а сам останешься без людей.
На этом вроде бы и кончилась короткая перепалка, но после доклада, когда начали расходиться, Сталин предложил Берии задержаться, пригласил из комнаты за кабинетом, меня. Произнёс тоном, не терпящим возражений:
— Нас тут трое с Кавказа. Ты, Лаврентий, Микоян и я. Мы знаем Кавказ, кто-то из нас должен быть там, спасать положение. Микоян штатский многодетный человек, от него на войне мало проку. Мне, сам понимаешь, нельзя надолго покинуть Москву…
Сталин продолжал говорить о мерах, о полномочиях, а Берия уже понял все, лицо его разом увяло, осунулось, ещё более выпуклыми казались глаза. Слишком много мнил и пёкся он о себе, чтобы быть смелым, когда опасность грозила лично ему. Война шла уже больше года, а он ни разу не побывал на передовой. Теперь же предстояло отправиться на фронт и нести полную персональную ответственность за тот участок, который представлялся почти безнадёжным. А не выправишь положение — Верховный спросит по всей строгости.
— Возьми генерала Бодина, он будет при тебе как начальник штаба, — посоветовал Сталин. — Подберите людей в Генштабе, знающих обстановку, они помогут разобраться на месте. С вами полетит товарищ Лукашов. Для прямой связи со Ставкой и с товарищем Василевским… И позаботься, Лаврентий, чтобы твой самолёт не сбился с курса, не приземлился где-нибудь в Тегеране.
— Ха! — через силу улыбнулся Берия. — Хорошая шутка.
— И хорошо, что ты все правильно понимаешь. Желаю тебе большого успеха. Покажи, на что ты способен.
— Отдам всю силу, — прижав ладони к груди, заверил Лаврентий Павлович, хотя, конечно, мысленно проклинал в этот момент Сталина. Да и мне внезапное предложение сопровождать Берию не доставило ни грана радости. Вероятно, Иосиф Виссарионович полагал, что в моем присутствии Берия будет меньше заниматься кутежами и женщинами, больше работой. Знал Сталин и то, что в случае необходимости я не постесняюсь высказать Лаврентию Павловичу своё мнение и довести оное до сведения Верховного Главнокомандующего. Так что пришлось снова собирать дорожный свой чемоданчик.
Прямого пути на Тбилиси к тому времени уже не было, в небе над Кавказом господствовала немецкая авиация. Поднявшись до рассвета с Центрального аэродрома, наш военно-транспортный Си-47 взял курс на юго-восток, на Красноводск. Отдохнув, пересекли Каспийское море и приземлились в столице Грузии. Там Берию торжественно встретило местное руководство и скромно — командование Закавказским фронтом. Кортеж машин понёсся к резиденции высокого гостя. А я вместе с работниками Генштаба отправился в штаб фронта.
Удивило вот что: в городе почти не чувствовалась война. Фронт близко, бои на перевалах, над Эльбрусом поднят фашистский флаг (германская пропаганда расценивала этот символический акт как конец советского Кавказа), Грузия отрезана от страны, зажата между немецкими и турецкими войсками, захватчики грузин не пощадят, — но в Тбилиси этакая мирная, благодушная обстановка. Был поздний вечер, а на освещённых улицах людно, прогуливались парочки и компании, слышался смех, пахло дымком мангалов, жареным шашлыком — и это после затемнённой суровой Москвы с её строгим порядком, со скромным пайком. Много было цивильных мужчин военно-активного возраста. Или плохо знали здесь обстановку, или слишком уж верили, что война не нагрянет сюда, не допустит этого Джугашвили — Сталин.
Утром изложил свои впечатления Берии. Тот сказал, что тоже обратил внимание на расхлябанность и отсутствие бдительности. В выражениях Лаврентий Павлович себя не стеснял. Местным руководителям заявил, что они развели бардак, и он покажет, как надо наводить порядок. И, посоветовавшись с генштабистами, принял меры крутые, но необходимые. 24 августа во всем Закавказье было объявлено военное положение. Произведена поголовная мобилизация мужчин призывного возраста. Обученных запасников немедленно отправляли в войска, создававшие линию обороны по реке Терек, в предгорьях Кавказского хребта, на Новороссийском и Туапсинском направлениях. Необученных — во вновь формируемые дивизии.
Партийных и военных работников, по мнению Берии, не проявивших достаточно способностей, он заменил другими, которые казались ему более энергичными. В том числе заменил и командующих армиями. Заслуженного ветерана генерала И. В. Тюленева, командовавшего Закавказским фронтом, без согласования со Сталиным тронуть не решился, а вот начальника штаба фронта генерала А. И. Субботина, человека вполне достойного, с должности снял, назначив вместо него прилетевшего из Москвы П. И. Бодина. Подобное происходило потом и в Сухуми, и в других местах, где появлялся Берия. Видимость деятельности была полная. В другое время и головы летели бы, и «шкуры сдирал бы и подшивал в личное дело», но на этот раз, как правило, Лаврентий Павлович ограничивался понижениями, отстранениями, отправкой в резерв — запомнился, значит, разговор со Сталиным насчёт этих самых «шкур».
Отдаю должное — Берия умел напористо добиваться своего. С помощью представителей Генштаба он стабилизировал обстановку на Кавказе, создал, по существу, новый фронт, который не только остановил немцев, но и заложил основу для будущего нашего наступления здесь. Чего стоило хотя бы то, что он одним махом «вытряс» всех резервистов в Закавказье, под разными предлогами отсиживавшихся в тылу, в том числе многочисленных родственников всевозможных начальников и руководителей. «Вытолкнул» в войска десятки тысяч армян, азербайджанцев, но особенно «прочистил» свою родную Грузию: процент мужчин, отправленных на войну из этой республики, был очень высок. Так что у Лаврентия Павловича имелись определённые заслуги.
Был ли Берия убеждён, что нам удастся отстоять Кавказ? Думаю, что нет, особенно в первые дни по приезде. Но он действительно отдал все свои силы, приложил все старания, чтобы добиться успеха. Другого выхода у него просто не было. Полный крах. Или пулю в лоб, или спасаться где-нибудь в Иране, под крылом англичан. Но он лучше кого-либо другого знал, какие длинные у Сталина руки.
Свидетельством того, что полной уверенности у Лаврентия Павловича не имелось, служит хотя бы такой факт. Прилетев в Тбилиси, Берия сразу принял секретные меры для того, чтобы в случае необходимости вывезти прах матери Сталина — Екатерины Георгиевны. Могила её была взята под охрану, выделена и проинструктирована эвакуационная команда, подготовлены два самолёта на разных аэродромах, основной и запасной. Не думаю, что Иосиф Виссарионович давал конкретные указания на этот счёт, скорей всего лишь намекнул. Потому и нужен был Берия Сталину, что безошибочно угадывал его намерения.
Имей Берия определённое распоряжение — не стал бы советоваться со мной. А он спросил меня, куда лучше направить самолёт с останками Екатерины Георгиевны, в Ташкент (наиболее безопасный маршрут через Красноводск) или в Тюмень (где находился тогда саркофаг с телом Ленина). Я ответил, что вернее всего будет — в Куйбышев. Потому что при больших наших неудачах в этот город, в заранее подготовленный командный пункт, переберётся Ставка во главе с Иосифом Виссарионовичем. А он уж и примет окончательное решение.
К счастью, тревожить прах покойницы не понадобилось.
14
В сложной ситуации Берия ориентировался — этого у него не отнимешь. Как и целеустремлённости. Но способностями военными он не обладал, о тактике, об оперативном искусстве имел представление смутное. Это и понятно, всю жизнь на другом подвизался поле. Армейские кадры не знал и, естественно, больше доверял своим людям Из войск НКВД. А таковых на Кавказе в ту пору оказалось непропорционально много, ведь эти войска гораздо меньше несли потерь, чем пехота или, скажем, танкисты. Не они были в непосредственном соприкосновении с противником, обретались главным образом в тылах, при отходе пополнялись местной милицией, истребительными батальонами. А такого пополнения было достаточно много на путях отхода из Донбасса, от Ростова-на-Дону, на Тамани и на Кубани. Короче говоря, к осени сорок второго года войска НКВД составляли примерно процентов тридцать всех наших сил на Кавказе, причём сил наиболее организованных, дисциплинированных, неплохо вооружённых. На них Берия опирался, черпал свои кадры. Но беда в том, что не вояки они были, тем более на первых порах.
Кто отвечал за оборону Главного Кавказского хребта, за перевалы? 46-я армия, подчинявшаяся, естественно, командованию фронта. Лаврентий Павлович посчитал, что полоса для армии слишком велика, перевалы отдалены один от другого, задача важная, а отвечающих мало. С одного командарма за все спрашивать? Не внушительно. Да и фигура для Берии ничего не значащая, генерал-майор В. Ф. Сергацкий. Заменить! Вместо Сергацкого поставлен был хорошо известный Берии участник боев за Москву генерал-лейтенант Леселидзе Константин Николаевич, возглавлявший здесь же, на Кавказе, 3-й стрелковый корпус. Это можно было понять: Леселидзе знает местные условия, хорошо известен Сталину. Но тут же и подстраховался Лаврентий Павлович в смысле перекладывания ответственности, создав при штабе фронта ещё и специальный орган — «штаб войск обороны Кавказского хребта» под руководством генерала войск НКВД Г. Л. Петрова (не путать с другими Петровыми, фронтовыми генералами, особенно с прославленным нашим генералом армии Иваном Ефимовичем Петровым, героем Одессы и Севастополя. Керчи и Новороссийска, которого почему-то особенно недолюбливал и всячески третировал Мехлис). А генерал Г. Л. Петров, имевший, вероятно, заслуги по своей части, в «органах», военному командованию совсем не был известен, закалки боевой не имел. «Воин скромный средь мечей», по выражению А. С. Пушкина. Сказать о генерале — «мальчик для битья» вроде бы неловко, выразимся помягче: ещё одна инстанция для сваливания ответственности. Ну и результаты были соответствующие. Если в делах домашних требуются семь нянек, чтобы дитя оказалось без догляда, то у военных достаточно двух параллельных штабов, чтобы учинить конфузию.
Штаб «энкавэдэшника Петрова» был инстанцией не только лишней, но и вносившей разлад, создававшей путаницу. Командование 46-й армии принимало одно решение, а штаб Петрова — другое, случалось, что совсем противоположное. Командованию фронтом приходилось согласовывать, увязывать, мирить… Хорошо хоть, что просуществовал этот штаб недолго. Тюленев, Бодин и я единодушно выступили против, и Берия с нашим мнением согласился.
Ещё до приезда Лаврентия Павловича по указанию Ставки было усилено очень опасное направление — Бакинское. Там создавалась оборонительная полоса по рекам Терек и Урух протяжённостью до четырехсот километров. Из отступавших дивизий (в том числе НКВД), из резервов, перебрасываемых из Закавказья и — по Каспийскому морю — из Астрахани. Возникла Северная группа войск, получившая определённую самостоятельность. Решение было правильным. Но Берия настоял на том, чтобы командующим этой сильной группой (три общевойсковых армии, гвардейский стрелковый корпус, несколько резервных дивизий и бригад) был назначен его протеже генерал-лейтенант И.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344